Ошибка резидента - Владимир Востоков

Павел увез с собой новый текст телеграммы для передачи в разведцентр на следующей неделе:

«Мною точно установлено, что ваши данные по «Урану-5» – блеф. Кажется, получил выход на объект аналогичного назначения. Ориентировочно расположен в квадрате КС 68–32. Понадобится разработка широкого плана действий. Получил привет с Большой Полянки, но не лично, а через Бекаса. Что это значит? Подобные контакты нежелательны в К. Если возникают сомнения и надобность видеть меня, дайте явку в Москве. Это безопаснее. Надежда».

Вот выдержки из магнитофонной записи первичного допроса Надежды, который вел полковник Владимир Гаврилович Марков.

Из ленты № 4

Марков. Насколько можно понять из сказанного раньше, вы пользовались полным доверием у руководства центра…

Надежда. У Монаха – да. Но не у Себастьяна.

Марков. Почему?

Надежда. С Монахом мы были так или иначе связаны на протяжении пятнадцати лет. Он делал карьеру на моих глазах. И к тому же мы почти одного возраста – он старше всего на два года. А Себастьян появился у нас в шестидесятом. Попал, как у вас говорят, в сложившийся коллектив. И вообще по характеру недоверчив. Поэтому он с первого дня на всех смотрел косо, не только на меня.

Марков. В чем это проявлялось по отношению к вам?

Надежда. Мне попадало рикошетом. Так, мелкие придирки. Себастьян питал неприязнь к моему отцу. Это он дал отцу кличку Одуванчик. Он презирает русских, особенно из тех, старых, из дворян. Злые языки говорили у нас, что сам Себастьян появился на свет в борделе тетушки Риверс в городе Мемфисе, штат Миссисипи. А отцом его был отставной капитан Страттерберк, описанный Уильямом Фолкнером, тот Страттерберк, который имел обыкновение не платить девицам за их услуги и из-за этого часто получал пинка в зад. Вот будто бы в результате одного из таких неоплаченных посещений и появился на свет Себастьян. Этим и объясняли его злость. Он злится на весь белый свет.

Марков. Он подданный Соединенных Штатов?

Надежда. Как вы понимаете, в документы к нему я не заглядывал. Но все знали, что он прислан к нам Центральным разведывательным управлением Штатов. Это точно.

Марков. Ну хорошо, оставим пока Себастьяна… Вот вчера вы рассказывали о своих миссиях в странах Азии и Африки. Впоследствии мы остановимся на этом более подробно. А сейчас нас интересует одна, чисто техническая сторона дела. Каждый раз, как вы отправлялись на очередное задание, вам давались явка или несколько явок, пароли… Помните ли вы их?

Надежда. Кое-что помню. Что-то, вероятно, забылось. Но ведь явка и пароль даются на один раз. Как говорится, по употреблении выбросить…

Марков. Разумеется. Но все же постарайтесь восстановить в памяти эти детали.

Надежда перечисляет названия ряда азиатских и европейских городов, адреса явочных квартир, имена и фамилии, пароли.

Марков. А был ли вам известен кто-нибудь из агентов, кого вы знали, так сказать, в частном порядке, а не потому, что вам дали явку и пароль в центре?

Надежда. Я понял ваш вопрос. Отвечу подробно. Осведомленность такого рода правилами работы, конечно, не поощряется, но когда долго варишься в одном котле с одними и теми же людьми – я говорю: одни и те же, только в разных комбинациях, – то через пятнадцать лет накапливается целое собственное досье на некоторых. Я знаю нескольких резидентов в разных странах. Если их уже не сменили. Кроме того, в некоторых местах центр держит постоянных агентов, которые никакой активной работы не ведут, а нужны там про черный день. Мы их называем между собой якорями. Если, скажем, тебе когда-нибудь дали к нему явку, а в следующий раз посылают туда же, но явку не дают, все равно ты уже его знаешь, как старого знакомого. У меня, например, есть один такой, с сорок шестого барменом работает. Я у него неоднократно коктейли пил в разные годы. Они просто сидят на месте и работают как обычные люди. Когда к ним приходят с паролем, они исполняют порученное – и все, до следующего раза. Конечно, если подвернется какой-то из ряда вон выходящий случай, они могут проявить инициативу, но в принципе это от них не требуется…

Марков. В европейских столицах у вас есть такие знакомые?

Надежда. Были. Не уверен, сохранились ли они до сих пор. Но, в общем-то, по моим наблюдениям, этот контингент самый стабильный.

Марков. Расскажите подробно о них.

Надежда сообщает имена агентов, их особые приметы, дает краткие характеристики. Следуют названия городов, отелей, ресторанов, различных учреждений.

Марков. Хорошо, этот вопрос ясен. Скажите, у вас осталась семья, дети?

Надежда. Нет, это было совершенно невозможно. Здесь я нашел одну женщину, которую полюбил. У нее родился ребенок. Но вы же все знаете… (Следует долгая пауза). Я могу задать вопрос?

Марков. Пожалуйста.

Надежда. Кто родился у Марии? Мальчик, девочка?

Марков. Мальчик.

Надежда. Как она его окрестила?

Марков. Александром. Вы что, верующий?

Надежда. Нет. Отец был верующий, в последние годы. Просто старый лексикон.

Из ленты № 7

Марков. Вы действительно любите Марию?

Надежда. Да.

Марков. Мария была в курсе вашей разведывательной деятельности?

Надежда. Нет.

Марков. Помимо ее поездки в Москву, какие еще ваши задания она выполняла?

Надежда. Больше никаких.

Марков. Почему вы решили убить сестру Михаила Зарокова?

Надежда. Свидание с ней означало для меня провал.

Марков. Если бы я сейчас спросил вас: как же вы могли пойти на это, как у вас поднялась рука? – ваш знакомый Бекас сказал бы, что это больше похоже на проповедь из цикла «Не убий». Но все же – как?

Надежда. Я затрудняюсь… Надо было спасать свою жизнь… а при этом все средства хороши…

Марков. Ну ладно… (Пауза.) Сестра Зарокова жива-здорова.

Надежда. Что?! Что вы говорите?! (Пауза.) Не может быть!

Марков. Да. А ваш наемник, Терентьев, расстрелян по приговору суда, но не за то, что он ехал убивать сестру Зарокова. Его расстреляли за прежние дела, как государственного преступника. Полагаю, вам это небезынтересно знать.

А теперь скажите вот что: оговаривался ли при вашей засылке в Советский Союз такой вариант, что в случае угрозы неминуемого провала вы попросите центр организовать вашу переправу обратно за рубеж?