Зона: перезагрузка. Топь - Дмитрий Лазарев

– Док, вы можете уже меня отпустить. Приземление состоялось.

– Что? Ах да, конечно. – Он разжал объятия и отступил на шаг – больше не мог, дальше заканчивался камень.

Все оглянулись в сторону пропасти Провала. Выглядывая по ту сторону оставшегося кинетика. Видно было плоховато… Вон вроде его фигура. Стоит он, сидит?..

– Федор, эй! – крикнул Тимур. – Спасибо, брат! Счастливо тебе добраться домой!

И все зааплодировали, словно пассажиры в салоне самолета, только что совершившего посадку не в самых легких условиях. Алина поежилась, словно к ее позвоночнику внезапно прикоснулись ледяные пальцы.

– Народ! – повысила она голос. – Темнеет уже совсем. Ноги в руки – и прочь от Провала! Федору тоже пора валить. Порядок движения прежний.

И все тут же подчинились – вопрос выживания все-таки. Сейчас главное шагать, шагать, пока еще видно, куда ноги ставить, и пока не проснулась бездна за спиной. Тяжелая тишина становилась какой-то глухой. Хотелось прочистить уши, потрясти головой, но Алина знала, что не поможет, – это первые признаки пробуждения Провала. Они с Прохоренковым шагали рядом, почти синхронно переступая с камня на камень. Шли торопливо, но в то же время аккуратно, ведь любая травма здесь, недалеко от Провала, может стать роковой. Вперед, вперед, чтобы оставить между собой и шелестящей смертью за спиной как можно большее расстояние. Только бы успеть, только бы…

Тишина становилась поистине невыносимой, она наваливалась, душила… а по спине тек холодный пот. Следующий шаг Алины был не очень ловким, и она едва не потеряла равновесие. К счастью, Эдуард в этот момент стоял совсем близко, и, схватившись за его руку, Хомчик устояла. Но больше не могла молчать.

– Док, как вы думаете, он…

Душный, тяжелый воздух комом встал в горле, и закончить фразу Алина не смогла. Но этого и не требовалось, как и пояснения, кто «он»… Да и ответ в общем-то тоже уже был не нужен – Алина его прочла на сером в сумерках помертвевшем лице Эдуарда.

* * *

Когда по ту сторону смолкли аплодисменты и фигуры спутников стали растворяться в сгущающейся мгле, слезы Федора высохли. Прав был шеф. Но он, зараза такая, почти всегда бывает прав. Кинетик был выжат досуха. И не только на энергетическом, но и на физическом уровне. Сил не было. Совсем. Он смог бы разве что ползти, но что такое ползти по курумнику, где единственный способ передвижения – широкие шаги с камня на камень? Безнадега.

Шеф предвидел такой итог, и была б его воля, он бы запретил Федору делать это. Но командовал не он. Наверное, и к лучшему. Шеф… ну, он же понимает, что жизнь «лояльного» в лаборатории, где на нем периодически пробуют новые версии сыворотки, – не совсем то, за что следует цепляться. На самом деле эта прогулка в Зону для Федора даже стала своего рода отдушиной. «Лояльный» усмехнулся. Да уж, гульнул напоследок! И дембельский аккорд вышел на славу. Красивый финал.

И он его не испортит, нет. Не станет пытаться уползать от смерти, тем более что от Пятен не уползешь: тут бежать надо, а с бегом у него сейчас точно не сложится. Он встретит смерть лицом и даже постарается не закрывать глаза… если получится. Федор никогда раньше не видел Пятен. Что ж, будет еще одна галочка в списке жизненных достижений. Не шибко желанная, конечно, но тут уж выбирать не приходится…

Наверное, даже хорошо, что не надо никуда идти и напрягаться. Можно просто полежать и подождать, благо осталось недолго: влажноватый валун – то еще место для отдыха. Холодало стремительно. Но это не воздух – тот по-прежнему жаркий и душный. Холод идет от Провала. Просыпается, сволочь. Жрать небось хочет… Что же, ужин у него будет. Не самый обильный, правда, но перебьется и таким…

Уши заложило, как в самолете… Вот это уже конкретный признак. Скоро полезут. Да и пора уже – сумерки совсем густые… Жалкие крохи сил Федор потратил на то, чтобы сесть – лежа ему не было видно границ Провала… Другой бы сказал, что ну на фиг туда смотреть, а Федору вот хотелось. Маленький каприз перед смертью. Все ограничения, все «нельзя» остались там, в так называемой жизни. В эти минуты ему никто и ничего уже не мог запретить. Гуляй, рванина!

Приступ нервического смеха заставил его скорчиться от боли в горле – организм наказывал за издевательство над собой. Организм его, конечно, многое способен вынести и восстановиться… если дать ему время, но с последним как раз… упс!

Глухая тишина сменилась шумом в ушах, пока еще негромким и хаотическим, но скоро, скоро… Да, он читал об этом – надо же в лабораторном крыле хоть как-то убивать свободное время. Шум становился громче, и теперь «лояльному» уже казалось, что в нем слышны какие-то голоса. Правда, непонятно, о чем они говорят. Интересно, он успеет понять, или…

Ух, вон, кажется, и они. Уже темно, так что глаза могут и обманывать… Нет, зрение уже достаточно адаптировалось к темноте, так что позволяет выделить из нее даже нечто небольшое, бесформенное и абсолютно черное, словно прореха в ночи. Словно кто-то пролил аннигилятор реальности и прожег в ней дыру. Только дыра эта движется. К нему, к Федору. И она не одна, вон вторая, вон третья… Ух, как их много на него одного! Он думал, что будет страшно. Думал, что испытает самую невозможную жуть перед тем, как его сожрут. Но страха не было, словно истощение выключило рубильник в голове, который отвечал за это чувство. Федор смотрел на приближающиеся Пятна с любопытством, как на редкое, невиданное зрелище.

Ужас пришел, только когда они накрыли его ноги. Пришел синхронно с дикой, невообразимой болью…

К востоку от Красноярска

Степан Гецко приходил в себя трудно и болезненно. У него разламывалась голова, тошнило, все тело затекло и было словно ватное, но при этом все равно болело… А еще руки были скованы за спиной наручниками. Судя по ощущениям и звукам, он находился на заднем сиденье автомобиля, который куда-то ехал. Открывать глаза не хотелось. Совсем. Зато хотелось ругаться. Громко, грязно и долго. Во-первых, он уже сбился со счета, который раз за последние пару недель приходит в себя в состоянии, будто его кто-то пожевал и выплюнул. Сколько можно, в самом деле?! Но хуже было другое. Там, в Нижнем, Степан вообразил, что наконец-то сделал верную ставку – нашел того, кого уважает и кому можно довериться, нашел дело, которое позволяло ему чувствовать себя нужным и на своем месте… Настолько во все это поверил, что даже позволил сделать себя «лояльным». Вот идиот-то! Этой ошибкой он фактически спустил в унитаз свою жизнь. Одна радость, что нижегородская группировка Новых уничтожена…

– Да открывай уже глаза! – послышался голос «Михаила». – Я же чувствую, что ты очнулся. Прости за отключку и за наручники, но мне надо за дорогой следить, а ты же, я знаю, начнешь глупости делать. Начнешь ведь, а?

– Якого биса?! Ты що творишь?!

– Ну, не могли мы там задерживаться, понимаешь? Главарь Новых с двумя подручными сбежал, и что-то мне подсказывает, что нам нельзя их далеко отпускать. А наш с тобой разговор мог затянуться, учитывая твою подозрительность.