Темные туннели - Сергей Антонов

— Слышишь пыхтение? Это паровоз! Все складывается! Понимаешь? Все складывается! То, что тащили гэмэчелы на Лубянке! И то, что говорила Лена о Мавзолее-2!

Прапорщик глядел на него, как на окончательного, пускающего слюну идиота. Корбут крутил головой, надеясь еще сбежать.

— Делай, что я говорю! Мы спасемся! — надрывался Анатолий.

Аршинов наконец поверил ему, и они нырнули в туннель.

Он был там! Настоящий!

Окутанный клубами дыма и пара, траурный поезд медленно полз мимо них, скрипя стальными суставами шатунов паровоза, похожего на огромную зеленую саранчу, заблудившуюся в подземельях метро.

Основные части приземистого метропаровоза — длинный цилиндрический паровой котел, будка машиниста и тендер, на котором высилась гора угля, были выкрашены в ярко-зеленый цвет. Низкая конусовидная труба, плюющая в потолок клубами серого дыма, корпус большого прожектора, буферные фонари и паровой колпак были черными. Ободья колес сверкали молочной белизной, зато соединявшие их кривошипы, шатуны и кулисы радовали глаз ярко-красной поверхностью. Поручни, судя но желтоватому блеску, были изготовлены из полированной латуни. На будке машиниста были выведены надписи «ИС 293» и «1937», а на щитообразном торце парового котла красовался хорошо узнаваемый профиль кремлевского горца, который оказался настолько дальновидным, что предусмотрел даже необходимость метропаровоза.

Прикрываясь Корбутом как живым щитом, Аршинов подобрался к самой будке, подскочил, ухватил за ногу машиниста и рванул его вниз. Ребром ладони по горлу — и под колеса. Хрясь.

— Давай свою девчонку!

Толя на ходу бережно поднял Лену, прапор принял раненую, потом втащил за шиворот профессора. Последним подтянулся Анатолий. Оказавшись на паровозе, они осмотрелись.

Вслед за локомотивом шла прицепная платформа. Ее борта были затянуты красным кумачом с черной окантовкой. В центре платформы возвышался стеклянный параллелепипед саркофага. Внутри лежал до половины укрытый чем-то черным Ленин, почти непопорченный. Аршинов с удивлением заметил, что линия волос на бритой голове вождя пролетариата нарисована темными точками. Одна рука была сложена в кулак, пальцы другой приоткрыты. В черном костюме и черном галстуке в белый горошек он выглядел как человек, заснувший в своем кабинете на диване после напряженного трудового дня.

На платформе станции, весело смеясь, болтали о чем-то четверо солдат почетного караула в красноармейской форме двадцатых годов с синими стрелецкими нашивками на гимнастерках и в буденовках с красной звездой. Аршинов довольно ухмыльнулся, увидев, что они вооружены трехлинейками с примкнутыми штыками, и поудобнее перехватил родной автомат Калашникова. Красноармейцы были скорее нацелены на участие в театральной постановке, чем на боестолкновение.

Машина тем временем была совершенно готова к скачку. Положив пришедшую в сознание Елену в будку паровоза, Анатолий в панике огляделся по сторонам. Он никак не ожидал увидеть такого количества механизмов управления и приборов контроля у допотопной машины. Масса вентилей, рычагов, манометров и водомерных стекол… Как со всем этим управляться?!

Без Лены ему бы ни за что не справиться, и поездка завершилась бы тут же, прямо на Дзержинской. Но она, раненая, кашляющая кровью, с трудом встала и нетвердой рукой потянулась к приборам. Отвела на всю дугу регулятор пара, дернула за подвешенную на цепочке ручку. Раздался пронзительный свист.

— А посекретней нельзя? — закричал Аршинов, перекрывая голосом рассерженное шипение пара. — Нас же заметут в два счета!

— Иначе котел взорвется, — мотнула головой девушка. — А теперь — вперед…

Паровоз яростно зашипел. Дрогнули шатуны, со скрежетом и визгом прокрутились на месте колеса, сцепились с рельсами, и состав величаво поплыл по туннелю, медленно набирая ход. Солдаты в буденовках ошарашенно смотрели вслед отходящему поезду. Наконец они сообразили, что к чему, и принялись палить из винтовок, целясь в будку машиниста. Треснуло и рассыпалось стекло кабины. Аршинов, высунувшись наполовину из будки, для острастки с одной руки выпустил в стрелявших длинную автоматную очередь.

Анатолий прикрыл Елену собой. Солдаты почетного караула бросились вслед за паровозом, стреляя на бегу. К счастью, у трехлинеек слабая скорострельность. Красноармейцы часто останавливались, чтобы перезарядить винтовки. При такой стрельбе о меткости говорить не приходилось. Несколько шальных пуль угодило в саркофаг, но тот был сделан из непробиваемого стекла, и свинец старинных трехлинеек ему был нипочем.

— He стреляйте в дедушку! Дедушку пожалейте! — загоготал Аршинов.

Елена до упора открыла вентиль подачи пара. Паровоз ревом нырнул в черный зев туннеля. Аршинов нашел на полу плотные кочегарские рукавицы и лопату, взялся за черенок обеими руками и принялся бросать уголь в шуровочное отверстие топки. Огонь весело плясал на раскаленных добела углях. Дзержинская осталась позади. Стрелка тахометра уползла за отметку «десять». Набирая скорость, поезд мчался к Проспекту Маркса.

Корбут, бледный и перепуганный, сидел на полу кабины.

Анатолий, блаженствуя, высунулся из будки. Разгоряченное лицо обдувал сильный поток воздуха. Не обычный вялый сквозняк метро, а настоящий, злой и бодрый ветер. С увеличением скорости стало трудно дышать от топочных газов, от горячего вихря, врывавшегося в кабину с удвоенной силой благодаря встречному движению машины. Но все это было сущей безделицей в сравнении со зрелищем, ожидавшим угонщиков на Проспекте Маркса.

Паровоз ворвался на станцию, разорвав натянутую поперек путей красную ленточку. Встречающие счастливо улыбались и размахивали бумажными цветами.

Но траурный состав не замедлил хода! Начался переполох. Представительный мужчина, одетый почти так же, как и сам покойный вождь, но с алым бантом на лацкане, бросился за паровозом, что-то крича.

— Оставь им Владимира Ильича! — попросила Елена. — Прошу тебя.

— Дедушка у нас в заложниках! — заорал Аршинов. — Он поедет с нами до конца!

— Мне очень важно, правда, — сказала Лена. — Я в него верю, понимаешь?

— Они нас в порошок сотрут, если мы его отдадим! — кричал Аршинов. — Они только поэтому тяжелую артиллерию не задействуют!

— Я с тобой готова уехать. Куда скажешь. — Лена теряла силы, и голос ее становился все тише. — Мы все заслужили покой. И он… Он тоже.

Глаза у нее закрылись, она пошатнулась. Толя набрал полную грудь воздуха и метнулся в другой конец локомотива. Под пулями, пригибаясь, начал отцеплять платформу с телом вождя. Получилось! Вагон отстал от паровоза, постепенно замедляя ход. Анатолий бросил последний взгляд на его единственного пассажира. В какой-то миг ему показалось, что Вечно Живой Ленин подсматривает за ним с хитроватым прищуром из-под неплотно прикрытых век.

Раздались первые выстрелы, вскоре огонь стал более ожесточенным.

Пуля чиркнула Толю по щеке, другая впилась в бедро. Он взмахнул руками и упал. Теперь, когда прицепная платформа с вождем больше не прикрывала паровоз, он стал совсем легкой мишенью.