Иная сила - Вадим Сухачевский

— А все ж с заряженным пистолетом было бы, право, надежнее, — возразил Двоехоров. — С ним я бы врага даже в темноте близко не подпустил.

— Смотря по тому, кто наш враг, — задумчиво сказал Никита. — Пистолет хорош при обычных обстоятельствах и против обычных злодеев.

— Но не сатана же он, супостат наш, — произнес Харитон, без особой, впрочем, уверенности.

— Во всяком случае, — отозвался Бурмасов, — кем бы он ни был, а действует он более чем странно для простого злодея. Что ему стоило убить нас всех там же, в Летнем саду, когда мы от сонного зелья были совершенно беззащитны? Он, однако, этого почему-то не сделал. И господина комтура не убил, а вместо того подстроил дьявольски сложную ловушку с тем, чтобы убили его мы. Даже если он просто не хотел сам марать рук, то у него достаточно подручных, чтобы они это сотворили, не перекладывая грех на нас.

— С чего ты взял, что у него были подручные? — заинтересованно спросил фон Штраубе, поскольку это разрушало промелькнувшее у него самого подозрение.

— А как же! — объяснил Бурмасов. — Кто-то ведь поджег лавку. Это не мог быть тот же, кто зарезал лакея в Летнем саду, он просто не успел бы туда добежать. Потом, почти потеряв сознание, я все-таки что-то ощущал и готов поклясться, что несли меня, держа за руки и за ноги, а на это надобно не менее двоих. А Христофора сразу уложили в карету поверх меня; значит, уже не менее четверых имеем. Думаю, и тебя, Карлуша, вместе с нами приволокли – было бы опасно оставлять тебя в Летнем саду и возвращаться туда за тобой. Итого выходит уже по крайней мере шестеро. Но полагаю, их было и того больше… Однако ж, мне кажется, тебя какие-то сомнения гложут? Изволь, объяснись.

— Да нет, — ответил фон Штраубе, — если сомнения и были, то ты их уже развеял.

— Но кого-то ты все-таки подозревал?

— Да, — признался барон. — Я исходил из того, что многие уловки могли быть известны только рыцарям Мальтийского ордена. Жака и Пьера надо отбросить – на том мы, по-моему, с тобой сошлись.

— До сих пор не сомневаюсь – они тут ни при чем.

— Тогда, — продолжал фон Штраубе, — оставались только отец Иероним и комтур (уж простите меня, граф). А после того как отпали все подозрения в причастности графа, то остался только отец Иероним.

— Но ведь он слепец, — возразил князь. — Неужели ты думал, слепцу, к тому же девяностолетнему старцу, подобное по силам.

— О, — вмешался комтур, — этому девяностолетнему слепцу по силам весьма многое. В бою он стоит, быть может, и поболее, чем шестерых; но раздваиваться, чтобы одновременно и поджигать лавку, и резать кому-то горло возле статуи, — уверен, такого он все же не умеет. Тем более что барона он, как я знаю, однажды все-таки спас, и это, полагаю, вдвойне отводит от него подозрения.

— Да, теперь я и сам понимаю, что ошибался, — вынужден был признать фон Штраубе.

— Однако, князь, — обращаясь к Бурмасову, продолжал комтур, — не столь давно вы удивили меня своим умением привлекать логику. Помните ту задачку со скатертью? Снова напрягите ваш недюжинный ум. Возможно, мы все-таки найдем какую-нибудь отгадку.

— Что ж, будем рассуждать, — согласился Никита. — Итак! Некто желающий нашего конца располагает немалым числом подручных. Далее – он порой чрезвычайно щепетилен, посему предпочитает, чтобы господин комтур схлопотал пулю от нас, хотя что уж проще на тех же подручных это возложить. Стало быть, в нем присутствует хоть и весьма своеобразно понимаемая, но все-таки некоторая набожность… Впрочем, по отношению к слуге, чей хладный труп мы обнаружили у статуи, он был куда менее набожен и щепетилен… Наконец – он либо знал о шифре, переданном через газету, либо… — Внезапно Бурмасов как-то странно примолк.

— Либо – что? — не выдержал Двоехоров.

— Либо… — проговорил Никита. — Либо он попросту знал о нашем машкераде и его подручные имели возможность за нами проследить… — И вдруг обреченно сказал: – О Боже, мы пропали! Не знаю, зачем ему – но совершенно ясно, что это мог быть только…

— Господи, сохрани нас!.. — выдохнул все понявший мигом комтур.

Христофор взмолился:

— Да говори ж ты, не томи!

С тяжелым вздохом Бурмасов сказал:

— Это мог быть только Александр…

Только через миг осознав смысл услышанного, бесстрашный досель поручик испуганным, каким-то вдруг детским голосом пробормотал:

— Боже, это конец!.. Сжалься над нами, Господи!..

— Вздор! — решительно сказал фон Штраубе.

— Карлуша, голубчик, объяснись! — все тем же детским голоском взмолился Двоехоров.

— Отчего же вздор? — спросил Бурмасов без обиды, а скорее с надеждой. — Я же – логически…

Фон Штраубе перебил:

— Изъян в твоей логике, Никита, как зияющая дыра. Ты помнишь первое шифрованное сообщение в газете? «Барон скрывается во дворце…» Это что ж получается – лакей через газету сообщал престолонаследнику то, о чем великий князь сам прежде всех знал?

— Да, похоже, тут я маху дал, — радостно согласился Бурмасов, а Двоехоров, мигом приободрясь, проговорил:

— Просто жизнь ты в меня возвращаешь, Карлуша! Если венценосец будущий тут ни при чем, то я никоих супостатов не убоюсь!.. Кто же, однако, тогда все-таки?..

Фон Штраубе не торопился с ответом, ибо в его умопостроении также имелся пока немалый изъян.

Внезапно послышался какой-то непонятный шум, и комтур первым, догадавшись, воскликнул:

— Вода!

Действительно то была вода, откуда-то с шумом падавшая на пол. Не прошло и минуты, как она добралась до кромок их сапог и поднималась все выше.

— Неужто опять потоп? — пробормотал Христофор. — Такого не было, чтоб по два раза кряду…

— Увы, все еще хуже, — отозвался Литта. — В одном из мальтийских замков был такой каменный подвал. В любой миг его можно было затопить вместе со всеми, кто там оказался. Помнится, этим даже однажды воспользовались… Господи, настало, кажется, время помолиться в последний раз…

— Гм, весьма мудро, — сказал Бурмасов даже с некоторой одобрительностью. — Утопить нас здесь, а потом перебросить в Неву. И со временем выловят где-нибудь наши тела без всяких признаков насильственной смерти. Очень изощренный кто-то взял нас в оборот.

И тут фон Штраубе совершенно явственно услышал, как поодаль от них кто-то кашлянул. Явно они с самого начала были тут не одни.

— Граф, — обратился он к комтуру, — когда дважды вспыхивал магний, мы смотрели на вас; но ваши глаза в это время были обращены в противоположную сторону. Наверняка вы что-то там видели; вспомните хорошенько – что.

— Лучше всего, — вздохнул Литта, — я разглядел пистолетное дуло, готовое проделать дыру у меня во лбу… Но что-то еще и позади вас удивило меня несколько. Ну да, конечно!.. Мгновения, когда ждешь смерти – они не забываются! Там была надпись на латыни: «Gloria…»