Максимилиан Волошин и русский литературный кружок. Культура и выживание в эпоху революции - Барбара Уокер

личным покровительством, чем некоторые другие, хотя, например, в качестве заведующего Отделом научных библиотек он, как и Волошин, принял меры по спасению библиотеки одного интеллигента, Н. Н. Фатова [Брюсов 1998:215–223]. Однако в процессе своей деятельности он оказывал литераторам существенную финансовую поддержку. Из документов ЛИТО Наркомпроса мы узнаем, что он председательствовал на заседаниях, где оценивались и финансировались заявки ряда литературных кружков, просивших о той или иной поддержке со стороны государства. Материалы, связанные с его деятельностью в качестве представителя государства, отражают явный энтузиазм, с которым в тот ранний период советской истории государство поддерживало литературные организации, включая литературные кружки, а исполненные надежд члены кружков подавали заявки на финансирование[173].

Заявки на финансирование литературных кружков, подаваемые в ЛИТО Наркомпроса, также дают представление о том, что, по мнению объединившихся в кружки писателей, могло предложить им государство: например, помещения для проведения собраний кружков, материальную поддержку публичных чтений и дискуссий, а также финансирование их литературных трудов[174]. Одним из последствий подобных осознанных организационных и финансовых отношений с государством было то, что такие кружки должны были регистрироваться в милиции, что позволяло милиции, а также НКВД (новый набор букв для обозначения Чека, или тайной полиции) тщательно контролировать их финансовые ресурсы и расходы. Кроме того, на менее официальном уровне НКВД, по-видимому, начал беспокоиться, не служат ли некоторые из этих привилегированных интеллигентских организаций просто прикрытием для коммерческой деятельности, например для пивных. Но, возможно, подобные организации ускользали от орлиного взора Брюсова[175].

Гораздо более высоким уровнем влияния обладал Горький, вхожий в высшие эшелоны большевистской власти. В годы, предшествовавшие революции, Горький выступал в качестве наставника и покровителя многих молодых писателей, включая членов его кружка «Среда». В советский период он продолжил и даже значительно расширил свою меценатскую деятельность, но теперь уже на основе доступа к государственным ресурсам благодаря личным связям с партийным руководством, в частности с Лениным. Возможно, он более широко и эффективно, чем кто-либо другой, использовал свой авторитет не только для оказания помощи большому числу отдельных лиц, обращавшихся к нему со своими индивидуальными проблемами, но и для создания ряда организаций, обеспечивавших писателям финансовую поддержку и льготы[176]. Это не всегда давалось ему легко: в октябре 1917 года он выступил против большевистского переворота и не без труда примирился с большевиками; разочарованный, в 1921 году он покинул страну и вернулся только в 1928 году.

Начиная с 1918 года к Горькому обращалось огромное число нуждающихся представителей интеллигенции с просьбами о том же, о чем просили Волошин и его коллеги, и даже о большем, и он немало сделал для удовлетворения этих просьб. Речь шла не только о защите от угрозы ареста и расстрела большевиками, как в случае с Н. С. Гумилевым и другими, но и, например, об освобождении от призыва, пайке, жилплощади, обуви и даже (позднее) о помощи в выживании в ненавистной коммунальной квартире или в переезде на новое место жительства[177]. Ему также поступало много просьб о помощи в получении разрешения на выезд за границу, самая знаменитая из которых исходила от А. А. Блока (который, впрочем, умер до того, как разрешение наконец было выдано)[178]. Как следует из его переписки с Г. Г. Ягодой, руководившим НКВД с 1934 по 1936 год, для удовлетворения таких просьб Горький был готов обращаться даже к самым опасным личностям[179]. Подобно Волошину, но в гораздо более крупном масштабе, Горький также превратился в посредника в складывающейся цепочке патронажа, выступая в качестве лица, зависимого от большевистских руководителей, чтобы послужить покровителем для тех, кто зависел от него. И, подобно Волошину, таким образом он собирал вокруг себя все более многочисленную группу зависимых лиц.

Для более полного и регулярного удовлетворения потребностей литераторов Горький также основал целый ряд государственных учреждений. В сентябре 1918 года в Петрограде он заручился поддержкой Ленина в организации издательства «Всемирная литература», функционировавшего как своего рода организационный центр, где петроградские писатели и интеллигенция могли получать работу и экономическую поддержку[180]. «Всемирная литература» сыграла значительную роль в поддержании морального и физического благосостояния петроградской интеллигенции во время Гражданской войны и сразу после нее. Благодаря Горькому в Петрограде также был основан Дом искусств, расположившийся в здании, покинутом бежавшей семьей купцов Елисеевых. В Доме искусств, который предназначался как для проживания, так и для проведения собраний, обосновалось множество голодающих молодых интеллигентов. В нем было несколько комнат, кухня и большой «зеркальный зал», в котором проходили лекции, чтения, концерты и другие групповые мероприятия[181].

Одним из литературных объединений, особенно выигравших от организованной Горьким государственной поддержки, были «Серапионовы братья» – литературный кружок, умеренный в плане идеологии, но поддерживавший молодое Советское государство; Горький рассматривал его как потенциальный кладезь советских литературных талантов. Хотя вначале некоторые из «серапионов» обращались к нему в поисках интеллектуальной и профессиональной поддержки, вскоре они стали искать и получать также персональную экономическую и иную поддержку от государства [Belaya 1989: 100–103, 126–127, 152]. Горький помогал им и в других отношениях, предоставляя собственные произведения для публикации в их литературных проектах и рекламируя их литературные достижения как в России, так и за рубежом[182]. И они были особыми бенефициарами не только его личного патронажа, но также таких местных организаций, как основанный благодаря Горькому петроградский Дом искусств, где некоторые из них проживали и где в первые годы советской власти проходили их собрания. Постепенное встраивание «Серапионовых братьев» в советскую систему в качестве выгодоприобретателей от разнообразной деятельности Горького как покровителя и основателя учреждений демонстрирует еще один способ, посредством которого кружки оказывались в зависимости от государства. Как мы увидим, попадание в такую зависимость обернется реальными последствиями в 1932 году, когда государство предпримет наиболее решительное наступление на свободу советской литературы, запретив все литературные кружки и заложив основу Союза советских писателей.

Горький также взял на себя ответственность за оказание помощи не только писателям, но и интеллигенции в целом, и искал эту помощь не только внутри страны, но и за рубежом; искал он и тех, кто помогал бы в ее распределении. Так, он принимал непосредственное участие в организации гуманитарной и благотворительной деятельности двух учреждений, которые принесли наибольшую пользу Волошину и его коллегам в Крыму во время и сразу после Гражданской войны, – ARA (Американской администрации помощи) и ЦЕКУБУ (Центральной комиссии по улучшению быта ученых). Во время голода, опираясь на собственные связи и репутацию за рубежом, 23 июля 1921 года Горький обратился через газеты с публичным призывом