Перу. С Бобом и Джерри тропой инков - Петр Романов

Короче, нам в попутчики достался почти сам Орельяна. Позже мы узнали, что индеец умел даже читать и писать, потому что госпожа Марта организовала в племени что-то вроде воскресной школы, а Пако был ее лучшим учеником. Всю неделю в перерывах между своими передачами по радио немка училась у индейцев их обычаям, верованиям и языку, а по воскресеньям преподавала сама. Желающих ходить в ее школу оказалось немного – человек пять, но благодаря этому ученики успешнее усваивали уроки.

Договорились с индейцем мы быстро. Пако своего доктора буквально боготворил, поэтому его просьбу доставить нас к Марте воспринял с радостью: хоть как-то отблагодарить «дона Мигеля». Не пришлось искать и лодку. Своей моторки у Пако не было, но он позаимствовал ее у своего друга в Орельяне, поэтому туда мы надеялись доплыть без проблем, а в Орельяне должны были пересесть уже в лодку Пако.

– Возьму у приятеля еще два весла, – с энтузиазмом заключил индеец, – так что доберемся даже быстрее, чем обычно.

День исторического отплытия наметили на субботу, то есть через день, потому что Пако еще должен был сдать какие-то анализы и получить из лаборатории результаты.

Это уже не имело значения. Главное – мы едем!

Отплыли еще перед рассветом, чтобы выиграть время – мало ли что приключится. Я однажды уже дрейфовал по Амазонке часа четыре, пока лодочник возился с заглохшим мотором. Сначала мотор натужно тащил нас против течения, а потом уже вопреки нашему желанию нас несло назад. И ничего не сделаешь, только считаешь потерянное время.

Поднялись ночью, конечно, с трудом. Зато я увидел Амазонку такой, какой ни разу не видел. Солнце еще не взошло, а лишь обозначило свое приближение легким светом. И в этом первом, робком освещении сквозь утренний туман вдруг начала открываться вся великая река. Наконец из тумана проступили еще нечеткие очертания сельвы на берегу, будто нарисованные акварелью. Этот короткий предрассветный миг стоил того, чтобы подняться в такую рань и пешком добираться по абсолютно пустым, спящим улицам Икитоса до лодочной пристани, где нас около своей моторки ждал Пако.

Было тепло, но по сравнению с уже привычной дневной жарой, да еще на воде, поначалу казалось прохладно, и мы с Бобом даже достали свои пончо.

Джерри устроился на самом носу и смотрелся молодцом, учитывая, что раньше он плавал на лодке лишь раз в жизни – на Титикаке, да и то с неприятным приключением. Несмотря на тогдашнее холодное купание, терьер влез в лодку, как будто это было самое обычное для него дело, и теперь держал нос по ветру, внимательно анализируя незнакомые запахи сельвы и ее загадочных обитателей. Ни малейшего страха прирожденный охотник за крысами, похоже, не испытывал. Что отметил даже Боб:

– Нет, этот пес мне начинает понемногу даже нравиться. Он, конечно, наглец, но в смелости ему не откажешь.

Пако какое-то время молчал, настороженно прислушиваясь к звуку мотора, но потом разговорился:

– Пока плохая видимость, пойдем посередине, чтобы не столкнуться с упавшим деревом, тем более вчера был ливень с сильным ветром, наломало, думаю, много. А чуть позже подойдем к берегу, сможете увидеть сельву вблизи. Вам будет интересно.

Я хорошо представлял, что мы увидим, когда взойдет солнце и мы подойдем ближе к берегу, все-таки не первый раз на Амазонке, но на это можно любоваться бесконечно.

Вода в реке, как я и ожидал, оказалась в этом районе мутной (вода в Амазонке в разных ее частях разная, от кристально чистой до мутной – все зависит от вида почвы, по которой протекает река), а после вчерашнего вечернего ливня даже почти коричневой. Зато зелень, которую ливень только освежил, и попугаи, что летали рядом с нами, казались ярче обычного. А может, все дело было в солнце, которое обрушило на берег, вдоль которого мы плыли, всю свою еще не растраченную за день энергию.

Очертания берегов стали четкими, а поскольку лодка шла теперь метрах в десяти от берега, были видны даже мелкие детали.

Изредка на берегу попадались обитаемые места. То одна хижина, то две – три. Более крупных поселений долго не встречалось. Каждый дом стоял на высоких сваях. В апреле на Амазонке начинается половодье, и тогда вода плещется у самого входа в жилище или вообще заливает эти примитивные хибарки. Впрочем, думаю, большой беды это не представляет. Восстановить такое жилье просто: достаточно с топором отойти метров на пять – десять в сельву, притащить пару деревьев и набрать несколько охапок подходящих листьев для крыши.

Обитатели хижин обязательно выходили на звук редкой моторки и внимательно нас рассматривали, причем особое внимание привлекали не мы с Бобом и не Пако, а рыжий Джерри. Собака и сельва – сочетание редкое. Здешние леса населяют змеи, ядовитые насекомые, оцелоты, ягуары и другие хищники, что делает содержание собак практически бессмысленным – они погибают или исчезают обычно в течение недели.

Как-то раньше я об этом не думал и теперь не без тревоги посматривал на терьера. Кажется, я погорячился, его надо было оставить если не в Лиме, то хотя бы в Икитосе у нашего нового приятеля доктора Мигеля.

Боб, с которым я поделился своей тревогой, меня немного успокоил, пообещав не спускать глаз с английского джентльмена.

Сразу же с наступлением рассвета как-то неожиданно, кроме крупных попугаев ара, которых мы наблюдали и в полутьме в силу их немалого размера, появилось немыслимое количество других пернатых, а в зарослях – на деревьях и в переплетении лиан – стали заметны птичьи гнезда. Некоторые из них претендовали на особую оригинальность: с ветвей будто свешивались плетеные бутыли.

Где-то минут тридцать нас, как и недавно в горах, сопровождала любопытная колибри, которая то летела параллельно нашему движению, то зависала в метре около носа терьера, что пса, естественно, неимоверно раздражало. Правда, наученный горьким опытом Титикаки, Джерри не пытался броситься за птицей, чтобы не упасть в воду, а лишь демонстрировал птице во всей своей красе оскал и предупреждающе рычал. Лаять рыжий джентльмен счел ниже своего достоинства, уж слишком мелким был досаждающий объект, но на всякий случай все-таки недвусмысленно давал колибри понять, что с ним лучше не связываться. Выглядело это забавно.

Колибри, наверное, самая любопытная из птиц, обитающих на американском континенте. Видов колибри несколько десятков, и у каждого свой окрас.

Но колибри интересна не только своими размерами или разнообразной окраской, но и уникальным полетом. Вес колибри от двух до двадцати граммов, а по маневренности среди птиц ей просто нет равных. Дело в том, что вместо обычных для других птиц взмахов крыльями вверх и вниз колибри машут ими вперед и назад, словно описывают восьмерку, что дает этой птахе возможность не только лететь вперед, но и «сдавать» назад. Или просто подолгу висеть в воздухе на одном месте, словно крошечный вертолет или стрекоза.

Вот колибри, к раздражению терьера, и зависала у его морды, с изумлением разглядывая рыжую шкурку: а вдруг это огромный яркий цветок, полный нектара и разных насекомых – лакомства, которые колибри поглощают в неимоверных количествах. Чтобы летать так, как летают колибри, и выживать при понижении температуры, им нужно немало протеина.