Соль. Время любить - Марина Александрова

Иногда я думала, что произошло с нами тогда? Почему, они не смогли зацепиться за этот мир и удержать свой дар? Что было такого во мне, за что я продолжала цепляться даже в то ужасное время? Почему жизнь в нищете, крови, среди боли и страха, продолжала быть чем-то, за что все еще стоило держаться? Кажется, только сейчас, я понимала ответ. Все просто. Это была любовь.

— Я провела здесь последние триста лет, — тихо сказала я.

Я не хотела упрекать его, но возможно для него это прозвучало именно так. Он заглянул в мои глаза, и в них стояла такая боль, что я едва не задохнулась от нахлынувших на меня эмоций.

Иногда мне казалось, что я вынесла столько в этой жизни, что одним граммом боли больше, одним меньше, не имело принципиально никакого значения. Но, когда было больно ему…это было совершенно иное. Справляться с подобным было невыносимо.

— Если бы я не был таким глупцом, что поверил им, я разделил бы с тобой каждый миг. Забрал бы твою боль. Я бы смог. Если однажды ты сможешь простить…

Моя ладонь осторожно коснулась его щеки, а я попыталась улыбнуться, пусть и выходило это весьма скверно сквозь навернувшиеся на глаза слезы.

— Я знаю, что произошло в тот день со мной. Я помню, что произошло с ними. Но, еще, я знаю кое-что…Я так хочу сказать это тебе… — сглотнув тяжелый ком в горле, я нашла в себе силы договорить, — спасибо. Просто спасибо, что ты выжил. Если ты решил извиняться, то выбрал не слишком благодарного слушателя. Я знаю об оттенках этой боли все и единственное, о чем я могу мечтать сейчас, так это, что мы оба оставим ее позади. Я так устала от нее, от чувства вины, потому что я не знаю причины, почему я до сих пор дышу, а они нет! Я так устала, Киран, — на этих словах, я оказалась в его объятьях.

Он взял меня на руки и опустился вместе со мной на песок, баюкая в своих объятьях точно дитя. Его ладонь касалась моих волос, а я жадно впитывала в себя тепло его тела. Каждое его прикосновение возвращало меня домой, заставляло согреваться в это морозное утро.

Когда горизонт пронзил острый солнечный луч, и тьма начала таять, преобразовываясь в нечто невообразимо прекрасное, я наконец-то смогла взять себя в руки. Эта ночь превратила меня в слюнявую мямлю. Какая прекрасная ночь, как же мне этого не хватало…

— Расскажи мне, — попросила я, нежась в его объятьях и смотря на то, как зарождается рассвет.

— Это совсем неинтересная история, — прошептал он мне в волосы.

— Я спрашиваю не потому, что мне не чем себя больше развлечь, — усмехнулась я, — а ты не хочешь говорить вовсе не потому, что боишься, будто я усну посреди рассказа.

— Это так, — согласился он.

На некоторое время между нами повисла пауза. Если сказать честно, сейчас мне стало страшно. Очень. Конечно, мы не сможем стать просто знакомыми друг для друга. Это просто невозможно. Мы скованы общей судьбой, вечностью, любовью, прошлым, близкими, воспоминаниями… Да, просто, чтобы пересказать нашу жизнь и то, что было между нами мне придется следующее столетие посвятить написанию этой истории. Но… ведь бывает так у людей, когда они слишком долго существуют вдали друг от друга, то просто становятся чужими. Я привыкла думать, что знаю Кирана, как никто другой в этом мире. У меня никогда бы не возникло мысли, что он может стать чужим для меня. Но сейчас, вдруг, все, что я знаю, это то, что чувствую только я?

— Я скажу тебе это один единственный раз, Киран Арт Соррен, если ты вдруг решил, что я не услышу тебя, не смогу понять или принять то, что тобой произошло и ты решишь, что тебе удастся просто держать меня на расстоянии вытянутой руки, то тебе стоит вспомнить, что у тебя просто ничего не выйдет и поэтому, я тебе настоятельно советую, не быть опрометчивым в решениях, — извернувшись в его объятиях, я смотрела ему прямо в глаза и говорила именно с той интонацией, как и не одно столетие назад, когда между нами возникали разногласия.

Как любые супруги мы могли ругаться, спорить, даже иногда противостоять друг другу, отстаивая свои интересы. И, ему следовало вспомнить, что если он будет осторожничать, утаивать и пытаться избегать меня, то я в свою очередь объявлю на него охоту, в переносном смысле, конечно, но он знал на ком женился, так что я не виновата. У Кирана, как и должно было быть у любого мужчины благородного происхождения, было особое воспитание и отношение к женщинам. Он привык быть опорой, в его понимании это он должен был быть защитой, той стеной и убежищем, в котором должна храниться его семья. Это было хорошо и ценно. Но, я, как человек с довольно размытым воспитанием и понятием о том, что такое благородство, понимала одно — делай все, что можешь и будет тебе счастье. А, еще, я никогда не искала для себя безопасное место за спиной того, кого любила. Моя семья была для меня тем, за что я готова была бороться любыми способами.

Он смотрел на меня так тепло и печально, что мне стало не по себе. Ощущения были такими, что эта встреча, как предвестник настоящей разлуки. Он словно впитывал мой образ и слова, а ответ прощался со мной, точно извиняясь за то, что не может…

— Просто, расскажи, — очень тихо попросила я.

— Ты все такая же, — сказал он, а его пальцы ласково огладили мою кожу, отчего мои щеки обдало жаром, а дыхание сбилось, — моя женщина все так же похожа на непокорную стихию. Сейчас ты дремлешь, но твое спокойствие всегда мнимое, так? — усмехнулся он. — А, вот я изменился Соль, — еще тише сказал он, и мне будто показалось, что на то, чтобы сказать это ему потребовалось взять всю свою волю в кулак. — В тот день, когда я понял, что тебя больше нет…

Он замолчал, точно подбирая слова.

— Просто, скажи мне, — попросила я, беря его руку в свою.

Его взгляд упал на наши сплетенные пальцы, а когда он вновь посмотрел на меня, я не могла найти в себе сил, чтобы отвести взгляд.

Его глаза затянула глянцево-черной пеленой. Эта бездонная тьма пугала, она завораживала и притягивала одновременно. Она была как нечто давно желанное и столь недоступное для меня. Но стоило ему призвать свой дар, как и мой откликнулся на этот призыв, даже не спрашивая меня. Свет, исходящий от моих глаз отразился призрачным сиянием на его лице, а тончайшие голубые нити потянулись к его руке, переплетаясь с плотными черными нитями, что казалось, сотканы из густого тумана. Как если бы моя сила льнула к чему-то родному для нее. Сперва, так и было. Нежно голубые нити оплетали энергию Кирана, плотно переплетаясь с ней. Это было странно, но приятно. До того самого момента, пока Киран не вздрогнул и не попытался, отпрянуть. Нити точно сошли с ума. Его туже затянулись на моих, а мои на его. И вместе с этим пришла боль, холод и жар, я попыталась разжать пальцы, но ничего не получалось.

Я пыталась совладать с собственной силой, отпрянуть, но ничего не выходило. Казалось, вопреки моим желаниям, сила стремилась соединиться и переплестись с даром Кирана. И, чем больше он и я сопротивлялись, тем больнее нам было. Я пыталась сказать ему это, но вместо слов, из горла вырвался лишь хриплый стон. Это сильно напугало Кирана. Я видела страх в его глазах, когда он с силой сжал челюсти и в последнем рывке отпрянул от меня. Боль оглушила меня. Киран стал наваливаться на меня, скрестив руки на груди, точно пытаясь унять боль, что взрывалась внутри.