Бой вечен - Александр Афанасьев

Нарастающий рокот вертолетных винтов придавил нас к крыше, два «МН-47» ВВС Франции[83]скользнули над самыми крышами. Десантники, скорее всего, тот же первый парашютно-десантный, направляются к месту боя. Целая рота… вот только нам от этого ни холодно, ни жарко…

Никто из нас даже не подумал стрелять, чтобы привлечь внимание стрельбой. Если и привлечешь стрельбой чье-то внимание – так это пулеметчиков, которых на подобной машине бывает от двух до четырех. Одной очереди «Минигана» хватит на всех.

– Где рация? – только сейчас крикнул Дидье, залегший дальше на крыше.

– Разбита!

– А в бардачке?!

Молчание… твою мать, было просто не до того. Конечно же – где еще быть рации, как не в бардачке. Я сел вперед и не знал об этом, водитель… не знаю, жив или нет уж, а Патрис, видимо отвечавший за связь… ему было просто не до того. Так как он стрелял.

Будем живы – придется ему отстоять несколько часов в карауле у бочки[84]. Но скорее всего – живы мы не будем. Сейчас из всех щелей полезут…

Для очистки совести Патрис достал мобильный телефон, потыкал в кнопки и со словами merde бросил вниз, на улицу. Все правильно – в зоне проведения контртеррористической операции первым делом отрубают сотовую связь.

А вот телефон он выбросил зря, он-то ни в чем не виноват и денег стоит.

– Сколько у тебя?

Я прикинул.

– Девятнадцать. Или восемнадцать. Я только в дверь стрелял.

– Добро. У меня полторы обоймы. Держим левый фланг, Дидье прикроет справа.

– Сиди здесь. Генерала нельзя оставлять. Как убьют, или патроны кончатся – сменишь меня. Вив ля Франс![85]

Крыша была старой, и дом был старым – его построили еще тогда, когда тут топили печи. Нет, не для того, чтобы согреться, хотя зимой здесь бывает холодно, учитывая отсутствие отопления в домах – на огне готовили еду в квартирах. Вверх шли дымовые трубы, наверху они заканчивались трубами, широкими и высокими, как минимум в два кирпича – как раз для того, чтобы укрыться. Засев за один из таких дымоходов, я направил ствол ружья в сторону люка на крышу и соседней крыши и стал ждать. По моим прикидкам – шанс еще был. Как полезут – возможно, удастся подстрелить одного, а то и двух бандитов так, чтобы они остались на крыше, а потом разжиться автоматом. Или двумя. Может быть – у них будут гранаты…

Но изменчивая и непредсказуемая девчонка по имени Фортуна сегодня была с нами до конца. Мысленно готовясь к последнему бою и прокручивая в голове все, что нужно сделать и как сделать, чтобы не попасть к этим в руки, – я не услышал вертолетных винтов. Обратил внимание, только когда вертолет подошел к нам метров на сто и завис. Я не знал порядка опознания, принятого у парашютистов – а вот у Патриса был фонарик, и он быстро отсигналил требуемое. Получил ответ, после чего вертолет начал снижаться, зависая над крышей…

Воздушный поток, создаваемый огромными винтами, едва не сшибал с ног, вертолет развернулся и притерся к крыше опущенной аппарелью. На крышу высадились парашютисты, подняли в десантный отсек раненого и пленного, потом настал и наш черед. Боевики ФНЛА то ли не успели вмешаться, то ли решили не связываться…

Я и здесь поднялся последним… как старший по званию, хотя здесь это не имело значения, потом на откинутую аппарель один за другим запрыгнули парашютисты, секунда, другая – и наполненный злом и ненавистью мир дрогнул и пошел вниз – вертолет уносил нас домой оттуда, где мы должны были умереть, возвращал к жизни.

Только сейчас я понял, насколько устал. Так прямо и сел у открытого люка, прислонившись спиной к стенке десантного отсека. Думать не хотелось ни о чем – ни о том, что сделано, ни о том, что сделать только предстоит.

Один из парашютистов – здоровенный, мордатый, в легкой каске, похожей на хоккейную, шумно плюхнулся рядом – видимо, кто-то сказал ему, что я русский, и ему захотелось поразвлечься. У них сегодня не такой ненормальный день, как у нас – высадили группу в городе и сейчас летят обратно на базу.

– Эй, чувак! – проорал он. – Ты мне нравишься! Тебя подвезти?

Я порылся в кармане, достал jette – так здесь называли бумажку в сто франков, протянул ее парашютисту.

– До базы ВВС Рауль Салан[86], пожалуйста. Сдачу оставьте себе…

Парашютист взял банкноту, дружески толкнул меня в плечо и жизнерадостно заржал…

Вертолет трясло – над городом очень непредсказуемые воздушные потоки. Я заставил себя встать, держась за сетку, которой был обтянут фюзеляж изнутри, я сделал шаг в глубь десантного отсека, потом еще один. У пленного были парашютисты, я включил фонарик и…

Это был не генерал Абубакар Тимур. Мы вытащили пустышку. Опять.

Пустышка…

Патрис зашел ко мне, когда я успел немного попасть, до этого меня не беспокоили. Он был в полной форме французских парашютистов, белый берет[87]красиво сложен и заткнут за погон. В руке – бутылка, на горлышко надеты два пластиковых стаканчика. Мы посмотрели друг другу в глаза, и я понял – не довезли…

– Как его звали? – после минуты тягостного молчания спросил я.

– Шарль… – сказал он. – Но настоящее имя Зоран.

– Зоран? – непонимающе переспросил я.

Вместо ответа Патрис плюхнулся на стул, откупорил бутылку вина – красное вино положено в Легионе по рациону, как у нас на кораблях нижним чинам положена «от Государя» чарка водки[88]. Разлил по стаканчикам, бутылку поставил на стол. Выпили не чокаясь.