Эльфийская сага. Изгнанник - Юлия Марлин

— Молчать! Молчать, ничтожные твари! Еще слово и вам на шеи натянут петли!

— Продолжим, — хищно улыбнулся Гелеган. — Заключенный Габриэл, вы сознаетесь в том, что возглавили заговор против короля Брегона?

Габриэл гордо поднял голову, обнажив снежное лицо, обжег Гелегана черными горящими глазами, медленно, но уверенно встал с колен и твердо ответил:

— Да.

Темные эльфы ожидали от бывшего главнокомандующего смятения, страха, ропота, попыток оправдания, но не признания. Селена уронила голову на руки и зарыдала, Эджиннал и Агата прижались сильнее.

— Мама, мама, не плачь.

— Вы сознаетесь, что лично готовились проникнуть в королевские покои через потайной ход, о котором знали по долгу службы, чтобы убить Его Величество?

— Да.

— То есть вы сознаетесь, что возглавили заговорщиков?

— Кроме меня, участие в заговоре принимал только шерл Теяр, сын Фармарина из рода Серебряных Звезд. Вы его убили. Иных заговорщиков не было. Этих пленных эбертрейльцев я знать — не знаю, — громко бросил Габриэл, кивнув через плечо.

— Слава Всевидящему, — прошептал Левеандил Око Бури. Он так боялся разочароваться в темном сородиче и друге по несчастью, что искусал тонкие губы в кровь.

— Лжешь! — Гелеган топнул ногой. — Они были с тобой заодно!

— Нет! — Прошипел Габриэл. — Никогда!

Шум охватил взволнованную толпу.

— Доказательства! Мы требуем доказательства!

— Тихо! Тихо! — Кричал сгорбленный Сэт, но медовый шелест голоска тонул в реве и звоне бушующего океана.

Утихомирить разгневанных подданных удалось конвоирам.

— Молчать! — Заревели они. — Молчать!

— Благодарю, — кивнул Гелеган, блеснув украшением в седых волосах. — Правильно ли я вас понимаю, заключенный, кроме вас и убитого Теяра, сына Фармарина в заговоре более никто не участвовал?

— Правильно, Гелеган, — едко выдал Габриэл.

— Ах ты… — Вскипел старик, оскорбленный тоном мальчишки.

Зазвенели кольца и браслеты — Гелеган что-то выхватил из широкого рукава, и под ноги парня полетело малахитовое ожерелье; темно-зеленые каменья с рисунком павлиньего пера запылали золотом, рассыпая по зеркальному полу изумрудные и хризопразовые отблески. Шерл узнал украшение — он сам сорвал его с Белого Лебедя и передал Брегону в ночь Иссиль.

Жители заметались на местах в попытках рассмотреть, что выбросил главнокомандующий.

Меж плотных рядов прокатился шепоток:

— Подвеска. Это подвеска-ожерелье.

— Уважаемые лорды и леди! Габриэл, сын Бриэлона лжет! — Гелеган спустился на одну ступень и ослепил собравшихся серебром одежд и обилием драгоценностей. — Как мы все помним, это украшение было на наемнице в день покушения на Теобальда. Она ранила Его Величество и бежала. Облава, устроенная им, — он ткнул кривым и сухим пальцем в Габриэла, — не увенчалась успехом, потому что он позволил ей уйти. Они давно были в сговоре! Это украшение мы нашли в доме старшего маршала. Вот оно, доказательство! Его хватают в момент, когда он мыслит о преступлении против короны, а в его доме находят подвеску, принадлежащую Белому Лебедю!

Габриэл спокойно слушал старика, хотя его кровь кипела от гнева, а самого его трясло. Дикую злость выдал отчетливый металлический звон его тона:

— Ты — подлый обманщик! Твоя ложь не сойдет тебе с рук.

— Скажите, заключенный, — чуя, что нащупал точку для удара, тот усмехнулся: — как давно вы с Белым Лебедем любовники?

Толпа охнула и хлесткая брань, брошенная Габриэлом в лицо обнаглевшему герцогу, утонула в шуме потрясенных голосов. Старик махнул рукой и не упустил шанса его оскорбить:

— Все с тобой ясно, сопляк.

Гвендолин побледнела; слезы застыли на ее щеках осколками серебра. Девушка не верила ушам: благородный лорд Габриэл, приемник Теобальда и убийца по прозвищу Белый Лебедь любовники? Нет, замотала она головой — этого не может быть.

Граф Вигго вскочил с каменной чаши и закричал:

— У вас нет прямых доказательств!

— Да! Да! — Поддержала Вигго одна половина толпы.

— Вот оно доказательство! Подвеска! — Кричали другие — сторонники власти Брегона.

— Молчать! — Ревел конвоир, бряцая копьем о мраморный пол. — Молчать! Тишина!

Солнечные эльфы, поставленные на колени и окруженные конвоем, вжимали голову в плечи, затравленно озираясь по сторонам. Левеандил и Рамендил закрыли глаза и опустили головы, они-то ждали быстрой казни, а окунулись в смертельно-опасный ураган страстей и интриг королевского двора исчадий ночи.

Эллион пошевелился и перевернул голову. Золото коротких волос стекло с истощенного эльфийского лица и он застонал. Тупой удар в макушку ненадолго выбросил его в темноту. Открыв глаза и уперев руки о зеркальный пол, лучник попытался встать, но ладони оскользнулись и он рухнул под гадкие смешки конвоиров.

— Лежите, — прошептал Левеандил, — вас ударили по голове.

— Я думал, нас уже казнили. — Удивился Эллион, опускаясь на прохладный, вспыхивающий искрами, пол — голова страшно болела, а вокруг стоял такой ор, что в сравнении с ним камнепад на крутых склонах Гор Жизни — просто детский лепет.

— Нет, пока мы живы, — ответил юноша, устремляя взор в спину Габриэла. Надежда на чудесное спасение из кровожадных лап исчадий не покидала юное бесстрашное сердечко Око Бури. Все свои надежды он связывал почему-то с дерзким и непокорным темным эльфом, смевшим перечить тирану-королю.

— Молчать! Молчать!

Скрипя зубами, эльфы умолкли. Свет фонарей потускнел, залился серым скорбным оттенком — серебро и чернь вокруг поблекли. На площади стало сумрачно, точно в склепе Вечной Тишины. Дуновение ветра иссякло (над Верхним Миром наступил мертвый штиль), и воздух столицы налился духотой с примесью тяжелых металлов.

Селена подняла голову и посмотрела в просветы остроухих голов. Габриэл стоял у ступенчатого возвышения, статно расправив плечи и гордо вскинув голову. Женщина нахмурилась: едва заметная дрожь плеч выдавала его — он горел огнем ярости, и одной Иссиль было известно, каких усилий ему стоило держать себя в руках подле ухмыляющегося Гелегана и взирающего с высоты собственной значимости Брегона.

Гвенолин до боли сжала ее ладонь и прошептала:

— Король готов вынести приговор.

Владыка шевельнулся, поднял руку, залитую блеском колец, и привлек внимание.

— Решение короля! — Звучно возвестил герольд.

Взвыл горючий горн.

Королевские писцы крепче сжали перья и посмотрели на повелителя. Они перевели уйму шелковой бумаги, фиксируя все сказанное на судебном разбирательстве. Осталось запечатлеть самое важное.