Статуя сексуальной свободы - Елена Логунова

– Вижу, классиков ты читал, но невнимательно, – усмехнулась я. – Арбенин с Ниной были супругами, как и Отелло с Дездемоной. А в случае с Петрачковой в роли убийцы выступает не муж, а любовник, это все-таки совсем другой коленкор.

– Да будь Петрачков нормальным мужиком, он сам убил бы эту шалаву! Жена-вертихвостка шляется черт знает где, а он сидит себе дома и думает исключительно о прекрасном! – Денис пренебрежительно фыркнул. – Бетховен, блин!

– Почему – Бетховен? – не поняла я. – Что, Петрачков тоже глухой?

– Нет, но он тоже композитор, – Кулебякин снова фыркнул. Чувствовалось, что особого уважения к авторам музыкальных произведений он не испытывает. – Сочиняет песни. Вот уж дурацкое занятие!

– Что-то я не слышала никаких песен на музыку композитора Петрачкова, – призналась я.

– Зато соседи его часто слышат! – ухмыльнулся Денис. – Я так понял, композитор Петрачков неважный, никто другой его песен не поет, зато сам он горланит их днем и ночью, аккомпанируя себе на гитаре. Вот и в тот день, когда его жену убили, тоже распевал как соловей. Его, между прочим, счастье: получил алиби!

– А ты говоришь – дурацкое занятие! – заметила я.

Блаженного рогоносца Петрачкова было жалко.

За разговором мы не заметили, как подъехали к дому. Денис позвонил на работу, предупредил, что опоздает, и отправился мыть, кормить и лелеять своего вновь обретенного четвероногого друга. Я пообещала, что загляну к ним позже, и пошла домой – слоняться вблизи телефона, ожидая звонка Макса Смеловского. Он все не звонил, я устала фланировать по коридору, спотыкаясь об обувь домочадцев, и от нечего делать села за компьютер. Залезла в Интернет, поискала по сусекам композитора Петрачкова и – что бы вы думали? – нашла!

Полное имя данного малоизвестного деятеля музыкального искусства было Петр Петрович Петрачков, что звучало, как мне показалось, претенциозно. Однако на данный момент ни на родине молодого композитора, ни в чуждых пределах его творчество не получило ни признания, ни даже широкого распространения. Единственная ссылка, которую я смогла найти, привела меня на сайт конкурса молодых исполнителей и композиторов «Златые струны», где П.П. Петрачков оставил заявку на участие. К сожалению, возможности ознакомиться с работами конкурсантов в режиме «он-лайн» организаторы мероприятия не предусмотрели. Мне лично было бы интересно узнать, что представляет собой двухчасовое произведение П.П. Петрачкова с затейливым названием «Аудиоцикл «Распрекрасная дама», камерный мономюзикл с авторским вокалом». Опять же, было бы интересно составить себе какое-то представление о вдохновлявшей композитора распрекрасной даме. Я подозревала, что в этой почетной роли выступила супруга музыканта Мария Андреевна. Кто же еще? Ведь бедолага Петрачков сиднем сидел дома, страстно обнимая гитару, пока другие мужчины столь же пылко обнимали его жену.

Смеловский позвонил ближе к обеду. Он сообщил, что раздобыл интересующую меня информацию, и, услышав, как я обрадовалась, поднял ставки и потребовал в благодарность за помощь подарить верному рыцарю романтический ужин. В этот момент я готова была подарить верному рыцарю что угодно, хоть Луну с неба (при условии самовывоза, конечно). Я гарантировала затребованный ужин, Макс назвал имя, и мой внутренний голос сразу же вылез с претензией:

– Ты должна была догадаться!

– Я ожидала чего-то в этом роде, – оправдываясь, сказала я.

А Трошкина, когда я поделилась с ней сенсационными сведениями, наоборот, вскричала:

– Вот это да! Такого поворота я не ожидала!

Номер того мобильника, который я в одном троллейбусе нашла, а в другом утратила, принадлежал не кому-нибудь, а нашей погибшей русалке – Марии Андреевне Петрачковой!

Минут через пятнадцать после звонка Макса позвонила Катя. Она проникновенно спросила:

– Инка, у тебя совесть есть? – и, не дождавшись моего ответа, резюмировала сама: – Ах, да ведь ты не знаешь, что это такое!

– Ты позвонила, чтобы рассказать мне, что такое совесть? – хладнокровно спросила я, мельком подумав, какие странные у некоторых людей бывают порывы!

– Я позвонила сказать, что Бронич благополучно выписался из больницы, так что завтра у нас в конторе рабочий день! – ответила коллега.

– Придется мне поторопиться.

– Точно! Постарайся не опоздать, – согласилась Катя.

А я думала вовсе не о том, чтобы вовремя прибыть на работу. Мой на редкость содержательный отпуск без содержания заканчивался, и надо было поторопиться, чтобы закончить детективное расследование.

Первым делом я позвонила подружке и непререкаемым тоном объявила:

– Трошкина! Если у тебя были планы на вечер, отмени их! И срочно высвистай Руперта.

– А что такое? – голос у Алки был недовольный. – Я вообще-то хотела поработать над ролью.

В прошлом году Трошкина неожиданно для себя унаследовала ферму в Австралии,[4] и сразу же покинула тесные ряды служащих, переметнулась в богему. Теперь она играет в самодеятельном театре и ужасно этим довольна.

– Будет тебе роль, не сомневайся, – пообещала я и пошла обедать.

Сегодня у нас в меню была русская кухня, и папуля расстарался сообразно богатым отечественным традициям питания. На столе был борщ с пампушками, запеканка из пареной репы с говядиной, рассыпчатая гречка со шкварками и оригинальный салат «Боярыня Морозова» из капусты с клюквой и мандаринами. Какая связь между боярыней и цитрусовыми, я не поняла, но к салату приложилась как следует. Потом папуля подал смородиновый морс и пирог с мягким сыром, все было ужасно вкусное, так что трапеза затянулась. Когда я, держа под мышкой льняное полотенечко с завернутой в него половинкой пирога, пришла к Трошкиной, Руперт был уже там.

Трошкина, заткнув уши пальчиками, зубрила роль. Гостю, чтобы он не скучал, она включила телевизор. Руперт сосредоточенно смотрел боевик со Шварценеггером и сидел тихо-тихо, чинно положив руки на колени. Неотрывно глядя на экран, он шустро шевелил пальцами, как будто давил на кнопки клавиатуры. Думаю, если бы Терминатор в телевизоре подчинялся командам нашего друга-геймера, он одолел бы вражью силу вдвое быстрее.

– Друзья мои, мы идем в гости! – объявила я, перебросив встрепенувшемуся Руперту пирог.

– К кому это? – спросила Алка.

– Ты его не знаешь.

Я помогла Руперту развернуть полотенце и отломила кусочек пирога для Трошкиной. Она послушно приняла угощение, но не смягчилась и с подозрением спросила:

– А он? Он знает, что мы к нему придем? Или мы снова будем прорываться с боем, угонять лифты и вскрывать чердачные люки?

– А что? Я могу! – поиграл мускулами Крошка Ру.