Мечта скинхеда - Фридрих Незнанский

Плюгавый засмеялся, причем довольно искренне.

— Можешь, родной, ну, разумеется, можешь! Попробуй, и посмотрим, что из этого выйдет. Отступать тебе некуда, позади даже Москвы нет. — И совершенно неожиданно гнусаво пропел:

Да здравствуют московские скинхеды,

Любой из них на подвиги готов.

Ведут жестокую борьбу ради победы,

Герои уличных невидимых фронтов.

Точка в истории убийства Екатерины Герасимовой отнюдь еще не поставлена, но одно можно утверждать с уверенностью уже сегодня: случившееся абсолютно закономерно. Это произошло потому, что просто не могло не произойти. Две женщины — два противоположных общественных полюса. Одна добилась успеха сама, другую добили чьи-то успехи. Как ни банально звучит, но конфликт здесь на самом деле глубже и серьезней, чем может показаться на первый взгляд, это первородный конфликт всего нашего миропонимания: что есть социально-успешная личность? Локомотив, который медленно, но верно тянет неуспешные личности в светлое завтра, или проныра, удачно поработавший локтями и подхвативший сказку про светлое завтра ради оправдания? Но что еще важнее: существует ли объективный ответ на этот вопрос или все определяется господствующим в данный момент общественным мнением?

19 ноября

— Налетай! Торопись! Против черных подпишись!

Демидыч был похож на Деда Мороза, пролезшего в очень грязную трубу: весь в черном и даже мешок черный. Он появился в «Белом кресте» под вечер, когда бар был полон. Человек сто пятьдесят как минимум присутствовало. Вышибалы на входе вначале не хотели его пускать из-за подозрительного вида мешка, но, подарив каждому по футболке, он не только без проблем проник в бар, но и получил в их лице надежных блюстителей порядка.

— Ненавидишь черные рожи! Значит, России словом поможешь!

Вначале пришлось перекрикивать музыку. Но буквально через пару минут бармен, заинтересовавшийся выкриками Демидыча, музыку выключил.

— Беспрецедентная акция! Голосуй против черных!

Скины стали понемногу поворачивать головы, а Демидыч не без труда влез с ногами на барный стул и орал как заправский зазывала на каком-нибудь южном рынке:

— Обрушим на черных белые молоты! Каждый голос на вес золота!

Ему было ужасно неловко за тот бред, который он вынужден вопить во весь голос. Успокаивало только то, что в данном конкретном случае он межнациональной вражды на самом деле не разжигает и никому фашистского мировоззрения не навязывает. И с враждой, и с мировоззрением тут уже давно все до него сделано, и усугубить вряд ли что-то возможно.

— Общественный фонд «Россия для русских» требует референдума: «Россия для русских! Остальные — вон!» За каждый голос ненависти фонд дарит вам футболку! Наденьте их, потому что вы с нами!

Спрыгнув со стула, Демидыч прошелся между столами, раздал каждому посетителю листочек плотной (чтобы не размокла от пролитого пива) бумаги и ручку. Потом развернул во всей красе перед скинами футболку: по спине шла кровавая надпись «Ненавижу!!!». Как и предлагал Щербак, надпись была одноразовая: до первой стирки.

— Выкрикните ненависти слова! И станет Белой наша Москва!

Он популярно объяснил, что нужно написать, и скины, подзуживая друг друга, взялись за ручки. Самые резвые представили свои творения меньше чем через минуту. Наиболее выдающиеся Демидыч зачитывал:

— «Ненавижу черных, потому что они все гомики!»

«Ненавижу, и все!»

«Ненавижу, потому что имею законное право!»

Это еще больше раззадорило публику. А Демидыч, выкрикивая свои присказки, раздавал футболки.

— Если ты лихой боец! Черной сволочи — конец!

Его присказки не все выходили складными, но никого это, похоже, не смущало.

— Кто ненавидит больше всех, тот получит главный приз! Полное собрание сочинений Адольфа Гитлера: «Майн Кампф», речи, статьи, дневники, интимные откровения Евы Браун! — взывал Демидыч.

Вышибалы помогали поддерживать порядок и, ухмыляясь, строили скинов в очередь. Что, собственно, и нужно было Демидычу. Камера, закрепленная у него на шапке, фиксировала лица подходивших, а листочки он складывал аккуратно один на другой по мере поступления.

Главный приз получил худощавый парень за высказывание «Ненавижу до исступления. Ненавижу, потому что не могу не ненавидеть!» К сожалению, книгу не удалось достать одноразовую — сыщики выбрали просто самый нечитаемый вариант: папиросная бумага, мельчайший шрифт.

В акции приняли участие все без исключения присутствовавшие в баре. Футболки пришлись по вкусу, и Демидыча пригласили заходить еще.

Однако он бы предпочел, чтобы анонимщик оказался все-таки одним из «обработанных» сегодня. Еще раз приходить в бар Демидыч не собирался.

20 ноября

— Анонимку писал Боголюбов Алексей Всеволодович. — Макс раздал коллегам распечатанные с видеопленки фотографии худощавого болезненного вида юноши с тонким римским носом и пухлыми чувственными губами. Ему бы волосы до плеч, был бы похож на поэта-лирика, но и с лысой башкой вид у парня был довольно интеллигентный. — 1985 года рождения, учащийся экономического колледжа, любитель потрепаться в скиновских форумах о пользе борьбы за права белых. Прошу любить и жаловать. Домашний адрес на обороте снимков.

— Точно, он? — допытывался Сева. Севе лицо парня не показалось знакомым, Боголюбов, Севе, во всяком случае, в «Белом кресте» в глаза не бросался.

— Сомневающиеся могут сами убедиться, — буркнул Макс. — В анонимке и фразе «Ненавижу до исступления. Ненавижу, потому что не могу не ненавидеть!» как минимум буквы «ж», «у», «д», «я» написаны идентично. Наклон, нажим, хвостики и закорючки — все совпадает…

У Щербака в кармане заверещал мобильный. Макс недовольно на него покосился и замолчал. Николай ответил на звонок.

— Ты, что ли, сто баксов предлагал? — раздался в трубке явно детский мальчишеский голос.

Николай рванул рукой за воображаемую ручку паровозного гудка и выдохнул:

— Йес!

Теперь уже не только Макс, все таращились на Щербака, а он счастливо скалился.

— А че по-английски? — спросил пацан.

— Комикс или Руслан? — поинтересовался Николай.

— А бабки?

— Будут бабки.

— Считай, и то и другое. На две сотни тянет…

— Договоримся.

— Где?

— Сам предлагай.

— На Курском в подземном переходе, возле выхода из метро.

— Заметано. Когда?