Тайна Кира Великого - Сергей Смирнов

У него не было никакого расчета уязвить мою эллинскую душу, поэтому у меня не возникло обиды.

Царь персов сделал так, как сказал.

Для похода на Ионию он выбрал Мазареса, индийского военачальника, который отличился в битвах с войском Кре­за. Подходя к каждому из ионийских городов, Мазарес должен был требовать от его жителей, чтобы они «посвя­тили» в знак покорности царю персов всего один дом. В случае исполнения приказа Мазаресу полагалось вовсе не начинать осады. В случае же отказа городу грозил реши­тельный приступ и последующее разграбление, но не ис­требление его жителей.

Отправив часть своего войска в Ионию, Кир сам не стал задерживаться в Сардах и двинулся назад, в Эктабан, взяв с собой Креза. Сарды вовсе не приглянулись ему. По-моему, этот город вызывал у царя какие-то недобрые предчувствия, которые вскоре подтвердились. К тому же в тот год в окрестностях Сард появилось очень много змей, которых персы терпеть не могут и уничтожают, как только ползучие твари попадаются им на глаза.

Управление Сардами Кир поручил своему приближен­ному, персу по имени Табал. Хранение же сокровищ Креза он оставил на лидийца Пактия, бывшего казначея царя Лидии. Крез говорил, что не найдется человека скупее Пак­тия. Однако он ошибся в своем приближенном, как будто забыв свои же мудрые слова, некогда сказанные Киру: «Тот, кого ты, царь, возвысишь и сделаешь чересчур богатым, поднимет против тебя восстание».

Когда Пактий видел своими глазами того, кому принадлежит золото Лидии, и верил в могущество своего повелителя, голова его правильно сидела на плечах. Вдруг повелителя не стало, а новый владыка, выделивший его из лидийцев и оказавший неслыханное доверие, уехал, не­долго «погостив». Голова у Пактия пошла кругом. Едва Кир удалился на тысячу стадиев, как Пактий тайными хо­дами вывез из Сард большую часть золота и направился к морю, в сторону Галикарнаса, дабы не двигаться по следам Мазареса.

Позвенев золотом, он набрал армию из эллинских на­емников, возвратился в Сарды и осадил акрополь, где с небольшим отрядом персов и каппадокийцев заперся Табал.

Узнав о мятеже, вспыхнувшем у него за плечами, Кир был взбешен.

— Теперь я сам сожгу твои Сарды! — рявкнул он в лицо Крезу, развернул коня и помчался обратно.

За царем во весь опор поскакал отряд его «бессмертных» телохранителей, которых в ту пору было две тысячи.

Крез, нахохлившись, сидел в крытой повозке и ожидал, пока царь персов «погаснет» сам и у него пройдет приступ гнева.

Войско, завершавшее в тот час свой обычный дневной переход, смешалось. Не получив от царя никакого приказа, воины и стратеги в глубоком изумлении смотрели вслед своему повелителю.

Наконец, проскакав десяток стадиев, царский отряд раз­вернулся и стал возвращаться уже не галопом, а мелкой рысью. Видно, Кир начал остывать.

Я находился рядом с повозкой Креза, верхом на коне, и видел, как лидиец облегченно вздохнул.

— Как ни брошу кости, все равно головы мне не сно­сить,— с грустной усмешкой сказал он мне на эллинском.

Несмотря на ту неистовую скачку, Кир был бледен, левое веко у него дергалось. Он подъехал к повозке Креза, высоко подняв поводья и крепко сжимая их в кулаке.

— Крез! — хрипло выкрикнул он,— Надо продать твоих лидийцев в рабство, иначе с ними не оберешься хлопот! Ты назови приличную цену, чтоб иудей Шет не насмехался надо мной оттого, что я продешевил.

Крез грузно выбрался из повозки. Не привыкший к длительным зимним походам, он был одет очень тепло. И вот теперь он сбросил с себя верблюжью шкуру, а потом — и дорогой гиматий, и предстал перед восседавшим на коне Киром как простой слуга или раб.

— Царь! — тихо проговорил он.— Ты волен посту­пать, как тебе вздумается. Но все пожалеют о древнем городе, который будет сожжен твоей рукою. Да, я ошиб­ся в Пактии. Он обезумел, вообразив, что золото теперь принадлежит ему. Осмелюсь сказать, что даже я, пра­вивший страной долгие годы, не предполагал, что может случиться такое,— даже я, советовавший тебе не обога­щать чрезмерно твоих персов. Посмотри, царь, кто воюет за Пактия. Наверняка куда больше наемников, чем ли­дийцев. Наемников казни, а лидийцев, что пошли за Пактием, продай по самой дешевой цене, как тощих овец. Пусть же остальные, как ты некогда приказал, сначала научатся танцам, а также игре на кифаре и лире. Такие рабы будут цениться куда дороже, чем даже эфиопские евнухи.

Тихий и спокойный голос Креза казался мирно текущим ручейком. Я заметил, что Киру нравилось слушать покорное красноречие самого знатного из лидийцев. Бледность сошла с лица персидского царя, он заулыбался и разжал кулак. Даже конь его присмирел, перестав бить копытом и встря­хивать гривой.

— Славно говоришь, Крез,— сменив гнев на милость, проговорил Кир,— только уже стучишь зубами, и тебя труд­но понимать. Оденься! Сегодня ты продолжаешь править Лидией, раз я принимаю твой совет. Вот и вестник уже готов,— Он указал на меня.— Не нужно повторять твои слова.

Кир повелел мне скакать к Мазаресу с приказом по­вернуть войска обратно на Сарды, быстро подавить мятеж, продать в рабство всех, кто пошел с Пактием, а его самого обязательно взять живым.

Пактий оказался очень трусливым и, как только узнал о приближении персидского войска, сразу бежал в Ионию, тем самым только усугубив ее положение. Там он скитался из города в город, пока эллины острова Хиос не выдали его персам за мзду в виде небольшой местности, располо­женной на побережье Мисии. Пактий кончил свои дни в темнице.

Мазарес, подавив мятеж, вновь двинулся на Ионию, взял приступом город Магнесию, а после трудной осады внезапно занемог и скончался.

Тогда Кир, видя, что хлопот с ионийцами больше, чем казалось поначалу, передал дело покорения этой области в руки Гарпагу.

Многоопытный, крепкий умом и здоровьем старец быстро продвигал войско от одного прибрежного города к другому, а подходя к стенам, первым делом приказывал воинам быстро возвести насыпь на высоту крепостной стены: не только для облегчения приступа, но и для показа титанической силы своего войска. Завершая на глазах осажденных эти «земляные работы», он милос­тиво давал городу три дня на размышление и на нес­колько стадиев отводил войско от города — отдохнуть и набраться сил перед возможным приступом. Самые гордые из эллинов, фокейцы и теосцы, воочию узрев мощь персов, спустили на воду все свои многовесельные корабли, погрузили в них своих жен, детей, пожитки, а также изображения богов и посвятительные дары, от­толкнулись от родных берегов и отплыли искать иную землю для проживания. Некоторые из городов доблестно сопротивлялись, однако были покорены. Третьи же с опозданием, а потому и с некоторыми издержками, пос­ледовали примеру Милета.

Что касается спартанцев, то они, узнав о судьбе фокейцев, самых верных своих приверженцев, так и не вы­слали флот на помощь Ионии, тем более что у них самих Усугубилась новая распря с аргосцами.

Я и по сей день уверен в своей правоте. Лавина уже сорвалась с гор. Спартанцам, даже объединившись со всеми ионийцами, включая милетян, не удалось бы остановить ее. Вся Иония была бы сброшена в море. Эллинов погибло бы несчетное число. Ныне же все города стоят на своих местах, и даже Фокея вновь заселена: частью кое-кем из вернувшихся фокейцев, частью другими эллинами.