Влюбленный герцог - Гэлен Фоули

— Вы все время это показываете, Белинда. Вы умеете владеть собой, моя девочка.

Она задумчиво улыбнулась и поудобнее устроилась на диване.

Он бросил взгляд в сторону фортепьяно.

— Сыграть вам колыбельную?

— Нет, просто побудьте рядом, — попросила она умоляющим голосом и потянулась к его руке.

— Я здесь, я здесь. Бедный мой ангел, вы несете на своих плечах такое бремя! — Он осторожно гладил мягкие легкие волосы у нее на виске, но мысль об исполосованном шрамами мерзавце, который так обошелся с этой невинной, получившей аристократическое воспитание девушкой, вызывала в нем бешенство. И понадобилась вся его сила воли, чтобы просидеть здесь еще с четверть часа, успокаивая ее.

Он вспомнил, как монеты скользнули в ладонь тюремного сторожа и как надзиратель распекал одного из своих подчиненных. Конечно, в стенах «Флита» найдется кому рассказать то, что он захочет рассказать, — за деньги, разумеется.

Хоук тревожно взглянул на каминные часы. Пора идти.

— Вы должны отдохнуть, дорогая. Постарайтесь уснуть, — шепнул он. — Я скоро вернусь.

— Почему вы уходите? Останьтесь, — пробормотала она. Глаза ее слипались — опий начал действовать.

— Спите, мой ангел. — Он наклонился и запечатлел на ее щеке поцелуй, легкий, как шепот. — Помните, я ваш покровитель и больше никому не позволю причинить вам вред.

— Угу. — И она заснула.

Хоук вышел из библиотеки и направился в свою спальню. Там он переоделся во все черное и взял два дуэльных пистолета. Подумав, снял кольцо, украшенное фамильным гербом. Лучше, чтобы никто его не узнал.

Он быстро спустился по лестнице, вышел на усыпанный гравием двор позади Найт-Хауса и подошел к каретному сараю. Там он оглядел все экипажи и выбрал старую черную карету, которую несколько лет назад отдал в распоряжение слуг. Сегодня ему был нужен именно такой экипаж — крепкий, но без особых примет. Он велел Уильяму запрячь четверку лошадей, а потом уселся на место кучера и взял в руки поводья.

Уильям встревоженно посмотрел на мрачное лицо хозяина и спросил, не нужна ли его помощь. Но Хоук не хотел, чтобы были свидетели того дела, которое он задумал. Он надвинул шляпу на глаза и выехал на улицу. Толпа, наблюдавшая за фейерверком, уже начала расходиться.

Должно быть, он несколько переборщил, потому что какие-то подвыпившие молодые повесы, покидавшие праздник, приняли его за извозчика и хотели нанять, но он не остановился, и они осыпали. Хоука ругательствами и угрозами. Сначала он решил заехать в тюрьму. Около ворот «Флита» он спрыгнул на землю и, подозвав какого-то беспризорника, попросил его постеречь лошадей, пообещав скоро вернуться.

Привратнику Хоук сказал, что ему нужно видеть Альфреда Гамильтона, и его пропустили внутрь. Проходя по коридору, он оглядел вестибюль.

Кабинет надзирателя был закрыт.

— Надзиратель сегодня не на дежурстве? — беспечно спросил он сторожа.

— Работал днем.

— А-а… — кивнул Хоук, смерив взглядом провожатого. — Верно, вы этому рады. Он ведь крутехонек.

— Да уж, чего и говорить. Прямо надсмотрщик за рабами, черт его побери! — проворчал молодой сторож.

Когда они добрались до камеры Гамильтона, сторож повернулся к Хоуку, ожидая платы за то, что сейчас повернет ключ.

Хоук положил ему в руку десять золотых соверенов, что было, по всей вероятности, больше, чем этот человек зарабатывал за месяц.

— Не знаете, где мне найти его? — поинтересовался он.

— Надзирателя?

— Мне нужно поговорить с ним.

Сторож уставился на монеты и нервно сглотнул.

— Таверна «Петушиная арена», вот где.

— А где это? — вежливо спросил Хоук.

— Паддинг-лейн, в двух шагах от Биллингсгейта.

— Это точно?

Сторож бросил на него взгляд через плечо.

— Точно. Нам только что выдали жалованье, а он ходит туда играть на петушиных боях. Да там еще продают спиртное по ночам для разносчиков рыбы. А надзиратель не прочь выпить — что днем, что ночью.

Хоук удовлетворенно кивнул.

— Будет лучше, если запись о моем посещении исчезнет из вашего журнала, согласны?

— Сделаем.

— Смекалистый малый, — улыбнулся Хоук, дал ему еще несколько золотых и вошел в камеру к Альфреду, чтобы поведать ему горькую правду.

Он сделал это без всякой жалости; горестный вопль старика отдавался у него в ушах, когда он выходил из «Флита». Да, когда-то у него были намерения освободить Альфреда Гамильтона из долговой тюрьмы, но они исчезли бесследно, стоило ему узнать, во что обошлась дочери безответственность отца. Пусть гниет в тюрьме, решил Хоук.

Он сунул мальчишке монетку, сел в экипаж и направился через Сити к низовьям Темзы. От реки накатывались клубы тумана. Когда воздух наполнился запахом рыбы, исходившим от прибрежного рынка Биллингсгейт, Хоук понял, что цель его близка.

Вдали маячил окутанный туманом, огромный зловещий Тауэр.

Хоук свернул в Паддинг-лейн и сразу же нашел таверну «Петушиная арена». Он завел экипаж в тень между домами и нырнул в переполненное помещение. Держась у стены, Хоук высматривал среди орущей пьяной публики надзирателя. Наконец он нашел его и вернулся к своему экипажу. Вскарабкавшись на кучерское сиденье, он сложил руки на груди и стал терпеливо ждать. Время от времени Хоук глотал коньяк из серебряной фляги. С ночного неба начал моросить дождь.

Спустя час Хоук сошел на землю, решив поразмяться. Что-то блеснуло в куче щебня у стены. Это оказалась металлическая труба. С хищной улыбкой он ухватил трубу и вернулся к экипажу. Прошел еще час. До дуэли с Долфом оставалось всего два часа — летом светает рано.

Полил сильный дождь. Хоук с раздражением взглянул на небо, и тут вдруг дверь таверны отворилась и наконец-то появился, спотыкаясь, флитский надзиратель.

Хоук напрягся. Сердце его бешено стучало.

Надзирателя сопровождали двое мужчин, но на углу они простились, и пьянчуги, выписывая зигзаги, направились к реке, а тюремщик, шатаясь, поплелся по улице. Хоук затаился, как хищный зверь перед прыжком.

Надзиратель подошел ближе, и Хоук вышел из тени. Тюремщик всмотрелся в него, щурясь, и увидел экипаж.

— Извозчик! Вези в Чипсайд! — рявкнул он.

Это приказание несколько удивило Хоука, но он тут же улыбнулся, слегка растянув губы.

— Сию минуту.

Спустя мгновение надзиратель уже лежал на полу экипажа с кляпом во рту, а Хоук упирался ему в спину коленом. Тюремщик был чудовищно силен, они боролись, как дикие звери, но Хоука распирала такая ярость, что он даже не чувствовал ударов, наносимых ему. В конце концов он связал тюремщику руки за спиной и уселся на место кучера.