Челюсти судьбы - Дарья Калинина

– Костенька, возьми мне моих любимых «бабок»! Ты знаешь, каких именно!

Лисица дернулся, словно его ошпарили. И оглянулся назад. Да! Там стояла его дорогая Любушка! Сомнений в этом не было. Первым порывом Лисицы было кинуться к своей любимой, но потом он остановился. Что делает тут Любушка? Выходит, никто ее не похищал? Но куда же она тогда исчезала? И потом, что это за хмырь, который с хозяйским видом распоряжается покупками Любушки?

Но больше всего Лисицу поразила реакция самой Любушки. Она тоже увидела Лисицу и сначала растерянно заморгала глазами. Девушка явно не ожидала такой встречи, но быстро взяла себя в руки и прочирикала, обращаясь к Лисице:

– Молодой человек, вы будете брать пирожные? Если нет, отойдите, дайте подойти к прилавку моему мужу!

Мужу! Это слово обожгло Лисицу так, словно его ошпарили. Его Любушка замужем! В такое было просто невозможно поверить!

– И что было дальше?

– Ничего. Я ушел. Видеть больше никогда не смогу этих «ромовых баб».

– Нет, а что было дальше с твоей Любушкой?

– Тоже ничего! Но вы подумайте, какая она предательница и обманщица!

– Да, некрасиво она с тобой поступила.

– Со мной? – изумился Лисица. – При чем тут я? Речь идет о ее муже! Это его она обманывает! Лгунья! Предательница!

– Значит, ты больше не тоскуешь по ней? – осторожно осведомилась Леся.

– Я? Да зачем она мне нужна?! Обманщица! Представляете, если бы я свалял дурака и в самом деле сделал бы ей предложение? Каким идиотом я бы выглядел в ее глазах? Она бы здорово надо мной повеселилась. А?

Подруги считали, что если Лисицу больше всего волнует этот вопрос, то все с ним в полном порядке. И в дополнительных словах утешения он уже не нуждается. Шоковая терапия прошла удачно. Поэтому, чтобы сменить тему и отвлечь Лисицу, Кира спросила у него:

– Ну, а твоя Людвига как поживает?

– Прекрасно! – отмахнулся Лисица. – Смотрю на нее и завидую белой завистью. Такая у нее любовь с этим крысом получилась! Вы не поверите! Клетка даже трясется, когда они в ней играются.

– Так что, нужда в других кавалерах отпала?

– Совершенно!

– Наверное, они тебе мешают? Попробуй-ка прокормить столько животных одновременно!

– Да я всех других крыс, что вы принесли, в честь свадьбы Людвиги отпустил.

– Как? – ахнула Кира. – Совсем?

– Совсем! На все четыре стороны их отпустил.

– А… А зачем?

– Как это зачем? Раньше в честь радостных событий всегда тюрьмы открывали и преступников на волю отпускали. Вот и я отпустил дружков Генриха.

– Генриха?

– Это я так назвал жениха моей Людвигочки. А что? Генрих и Людвига. По-моему, неплохо звучит. Не правда ли?

– Послушай, а тебе не показалось, что этот твой Генрих он… Как бы это помягче сказать… Ну, он не совсем соответствует своему статусу?

– Что? – вытаращил глаза Лисица. – Вы это о чем?

– Ну… Что твой Генрих не совсем похож на Генриха, а больше даже смахивает на…

Но договорить Кира не успела. Ей снова позвонил следователь Кантемиров. На самом деле подруги были ему не нужны. Он просто хотел сообщить, что задержание цыганского барона прошло удачно, а также хотел поговорить с Густавом и попросить того подъехать в отделение, чтобы опознать среди добытых в доме цыгана улик свои часы и другие ценные вещи, украденные у семьи Антоновых их похитителями.

Густав обещал немедленно приехать. И, положив трубку, радостно воскликнул:

– Взяли! Всех взяли! И наши вещи прямо в доме у барона в его «Благодати» нашли!

– Да что ты?

– Барон даже не потрудился их хорошенько спрятать или сбыть поскорее кому-нибудь! – продолжал ликовать Густав. – Поэтому милиции и удалось их найти. Так у него в доме и лежали!

– Как неосторожно с его стороны!

– Как же это он так?

– Старик до того уверился в собственной безнаказанности, что даже не подумал о том, что к нему могут вломиться с обыском! – объяснил им Густав.

Разумеется, подруги отправились с ним. И собственными глазами видели, как проходило опознание тех вещей, которые были похищены у Антоновых и до сего дня находились в доме барона. Сам барон, правда, своей вины не признавал. И твердил, что вещи ему подбросили. Что Розалию он не убивал. И уж тем более Антоновых не похищал. Что он уже стар для подобных чудачеств. А когда и помоложе был, то все равно другим бизнесом занимался.

– Твой бизнес по продаже героина нам хорошо известен! – отрезал Кантемиров. – К тебе половина юго-запада за товаром ездит! Ты у всех барыг в большом уважении! Да и героин у тебя, надо отдать должное, всегда чистый и без примесей.

– Дела всегда веду честно, – кивнул барон. – На чужой кусок не зарюсь. Хотят люди наркоту покупать, буду продавать. А почему нет? Государство ведь водкой торгует! А похищать людей – это не по мне. Да и те цацки, что ты мне в нос суешь, я бы в будний день в хлев надеть бы постеснялся!

– Так тебе цацки и не нужны были. Ты соперницу своей дочери убить хотел. И убил! Теперь-то твоя Радмила спокойно может спать. Марко с ней до самой смерти останется!

– Марко! – скривился барон, словно ему на больной зуб попала холодная вода. – Слышать про этого нахлебника не хочу! Пальцем о палец за всю жизнь не ударил. Ни в одном деле толку от него не было. Только ныл всегда и деньги у Радмилы забирал! Пусть бы проваливал со своей шалавой! Лишь бы не слышать ни про нее больше, ни про него!

– Это вы сейчас так говорите. А сбежал бы, позора бы не обобраться вам среди людей!

– Да в чем позор-то? Я уж и сам дочери предлагал, чтобы она турнула своего дурня-муженька! Пусть бы этот малахольный к другой какой цыганке присосался! Ведь зять мой только на вид взрослый человек, а по сути своей дитя дитем! Радмила ему всю жизнь не женой, а матерью была!

Эти слова отдались в сердцах у подруг. Они и сами беседовали с Марко. И тоже подумали, что он на редкость инфантилен для своих лет. И ленив к тому же, это тоже верно.

– Радмила уже не девочка, – тяжело говорил барон. – Замужняя женщина, сама мать и скоро станет бабушкой. Кто ее осудит, если муж и уйдет? Пусть Марко уходит, позор падет на него одного.

Но Кантемиров барону не поверил. Улики указывали на причастность старого цыгана к событиям на вилле «Бесконечность». А Кантемиров, как истинный мент, улики очень уважал. Поэтому слова барона посчитал наивной попыткой ввести следствие в заблуждение.

Как это барону не было обидно за то, что Марко собирался бросить свою жену и сбежать с какой-то другой женщиной? Марко принадлежал его семье! И распоряжаться своими поступками только по своему усмотрению не имел права!