Берег мечты - Сьюзен Виггз

Нет, выглядела. Она была наивной и жалкой, считая, что все подождут, пока она выкупит гостиницу. Неужели не понимала, что за это время найдется выгодный покупатель? Решила, что мечты должны воплотиться в жизнь, но этого не произошло.

— Ты должна была мне сказать, — повторил он.

— Ты бы передумал?

— Сомневаюсь.

— Тогда нечего и обсуждать. Да, я всю жизнь мечтала иметь гостиницу, но ты ее купил, и теперь я должна искать другое дело.

— Пока не нашла?

— В процессе поиска.

Он оглядел ее — в огромной бейсбольной майке, с лохматыми короткими влажными волосами. Под его внимательным взглядом она подобрала под себя голые ноги с облупленным розовым лаком на ногтях.

— Я больше не хочу говорить об этом.

— Ладно. Сменим тему. Так ты хочешь пойти куда-нибудь сегодня? Найдем местечко с кондиционером.

Она покачала головой. Ничего не выйдет. Она уже пробовала встречаться… Для такого, как Грег, она слишком прямолинейна, даже груба, неуклюжа, к тому же неряха… Это во-первых. Во-вторых, она всегда считала, что первое свидание должно быть красиво обставлено, перед этим она должна провести пару часов перед зеркалом, волнуясь и наводя на себя весь возможный глянец. Ныряние в озеро накануне свидания не годится. Романтический ужин должен быть изысканным, с шампанским. А не пиво и чипсы.

— Так что скажешь, Нина? Ты согласна?

— Нет, извини, ничего не выйдет сегодня, — пробормотала она.

Он вскочил:

— Ты права. Что ж, я рад, что мы выяснили насчет Макса. Спасибо за пиво. Увидимся.

И так быстро ушел, что она не успела ни подняться, ни ответить, так и осталась сидеть с полуоткрытым ртом. С ума сойти. Она встала и понесла бутылки в кухню, уговаривая себя, что расстраиваться, тем более страдать, нет причин. Но почему ей так плохо? Сама отказала, но он должен был правильно понять ее слова, что из этого все равно ничего не выйдет. Но он не должен был ей верить и уходить! Должен был… Что? Остаться? А что дальше?

Она сполоснула бутылочки и стояла, тупо глядя на грязную посуду, не двигаясь с места. Чашка с остатками хлопьев, тарелки после одинокого обеда. И вдруг как будто надломился внутренний стержень, долго сдерживаемые слезы градом хлынули и покатились по щекам. Она редко плакала, никогда не была склонна к слезам, но сейчас ее словно прорвало. Грег так легко от нее отказался, даже не пробовал уговорить, не настаивал, встал и ушел. Ей стало жаль себя как никогда. Ну почему она такая? Впервые в жизни она наконец-то встретила мужчину, в которого по-настоящему влюбилась, вообразила, что он тоже от нее без ума, а оказывается, это совсем не так. Нечего было фантазировать, просто он готов был к интрижке, но понял, что ничего не выйдет, и ушел. Она одна из многих. Вряд ли он подозревал, что причинил ей боль. Она страдала, плечи сотрясались в рыданиях, но слезы не принесли облегчения. Это был не тот облегчающий и просветляющий душу потоп, приводящий чувства в равновесие. На сердце было тяжело как никогда. Она была в таком отчаянии и так рыдала, что не сразу расслышала телефонный звонок.

Она не подойдет. Не часто с ней случаются истерики. Она не привыкла давать волю своим чувствам, ведь мать-одиночка не может позволить себе такую роскошь. Но сейчас она выплачется и не хочет, чтобы ее прервали.

Но звонки были так настойчивы, что пришлось подойти. Она взглянула на высветившийся номер — «Беллами Г.». Что делать? Если взять трубку, он услышит, что она плачет, начнутся расспросы или, хуже того, он поймет, что является причиной. А если не отвечать, решит, что она злится на него, не хочет разговаривать, и может вернуться. Этого допустить нельзя. Один взгляд на ее лицо, и все будет ясно. На девятом вызове она ответила:

— Слушаю.

— Нина, это Грег.

Она проглотила слезы, пытаясь говорить как ни в чем не бывало.

— Ты что-то забыл?

— Я забыл главное правило — никогда не являться к женщине неожиданно.

— Но мы с тобой не встречаемся.

— Знаю. И мне жаль.

— Грег…

— Я поэтому и звоню. Я хотел спросить, не хочешь ли ты встречаться со мной?

— Что?

— Ну, встречаться. Как положено. Я тебя официально приглашу на наше первое свидание. Оно будет особенным, не наспех, а как и положено первому свиданию — со всеми романтическими атрибутами. А если будем вместе и потом и наши внуки спросят, как прошло наше первое главное свидание, мы сможем сказать, что это не было просто сексом на мокрой от пота софе, хотя не подумай, что я против, меня это даже возбуждает, но я хотел сказать совсем другое…

Его попытка обратить все в шутку вызвала у нее новый поток слез. Она поспешно сказала:

— Спасибо за предложение. Но я не собираюсь его принимать.

— Я ждал другого ответа.

— Но у меня для тебя только этот. — Ее била дрожь, она боялась разреветься прямо в трубку и, сдерживаясь из последних сил, ходила по комнате. Искушение было так велико. Пожелать несбыточного и потом остаться одной… Нет.

Он еще что-то говорил, но она уже не слушала.

— Пока, Грег. — И повесила трубку.

Надо успокоиться. Даже хорошо, что наконец они объяснились, все шло к этому. Все кончено, и она должна быть ему благодарна. Но никакой благодарности почему-то не чувствовала. Она была опустошена и еще более одинока, чем когда-либо в своей жизни. Может быть, совершила ошибку? Сама решительно отвергла того, о ком мечтала? «Взгляни в лицо правде». Все кончено, и это хорошо, она выдержит, даже если придется оставить работу в гостинице. В любом случае теперь невозможно будет с ним работать. И снова хлынули слезы. Она ненавидела свою слабость, неспособность контролировать себя, но долго сдерживаемые чувства пересиливали.

Услышав тяжелые шаги по лестнице, она застыла. Было слишком поздно что-либо предпринимать, он не стал стучать, просто распахнул дверь и вошел. Она стояла и смотрела, как он входит в комнату. Прямо как Ретт Батлер. Почему-то она вспомнила фильм «Унесенные ветром» и его решительного и самонадеянного героя. Она стояла перед ним босая, в длинной огромной футболке городской бейсбольной команды, с залитым слезами лицом. И нашла в себе силы сказать:

— Ты говорил что-то о неожиданных визитах… Кажется, хвастал, что взял за правило их не наносить.

— Я соврал. — С этими словами он так отчаянно и стремительно сжал ее в объятиях, как будто в последний момент спасал от падения с утеса в пропасть.

Подхватив на руки, он внес ее в комнату, положил на софу и стал целовать долгими жадными поцелуями, которые сами по себе уже можно было назвать сексом, потому что она растворилась в них и забыла обо всем на свете, а когда вынырнула на поверхность за глотком воздуха, голова закружилась от слабости. Странно, но ей почему-то нравилось быть такой безвольной, потерявшей способность к сопротивлению и абсолютно беспомощной.