Чартер со смертью - Сергей Пономаренко

– Да, оригинала у нас нет, – сухо произнесла Неля. – Вы сможете вывести нас на горную тропу, которая отмечена на карте?

– Думаю, что смогу. Названия не совпадают, но близки по значению. Например, на карте гора обозначена как Tres hermanos, а сейчас она называется Frè yo. Я хорошо ее знаю и примерно понимаю, где искать тропу. Надо будет пересечь Северный хребет и спуститься к соединяющемуся с ним в северо-западной части хребту Монтань-Нуар, по направлению к Монтань Лост Сулс.

– Так чего же мы ждем? Вперед! – обрадовался Леша.

– Все-таки я рекомендую вам прислушаться к моему совету: взять погонщиков с мулами, с ними добраться до вершины хребта, там остановиться на ночевку и дальше пойти пешком. Что мы выиграем? Сбережем силы для основного маршрута. К тому же с нами женщина…

– Неля не женщина, а бульдозер, ее трудностями не испугаешь! – ехидно улыбнулся Леша.

– Хоть это и сомнительная похвала, я ее принимаю! – скорчив гримасу, ответила ему Неля.

– Отставьте обмен любезностями на потом, – вмешался Василий. – Жозеф прав: давайте возьмем мулов!

Руководствуясь указаниями профессора, Леша направил автомобиль в сторону горы, на которой находилась крепость Ла-Ферьер, пока что скрытая от их взоров густой растительностью. Чем больше они к ней приближались, тем сильнее вырастала эта гора и ее соседки. Теперь поход уже не казался путешественникам развлекательной прогулкой.

– Смотрите, вон виднеется крепость Ла-Ферьер, – снова не удержался профессор. – Ее площадь более десяти тысяч квадратных метров. Формой она напоминает нос корабля, рассекающий волны. Это объясняется желанием архитекторов вписать ее в рельеф горы. Эта крепость в прямом смысле построена на крови, ведь в раствор, соединяющий камни ее стен и основания, кроме негашеной извести, для большей вязкости и прочности добавлена кровь, а также измельченные копыта и рога коров и коз. Чтобы подняться к ней, надо преодолеть восемь километров по крутому серпантину. Единственный транспорт, который может туда добраться, – это мулы. Представьте, сколько пришлось поднять на гору материалов, чтобы построить такое сооружение с сорокаметровыми стенами! На крепости было установлено триста шестьдесят орудий, она была рассчитана на гарнизон в пять тысяч человек. Там хранилось огромное количество провианта, которого было достаточно для того, чтобы кормить защитников на протяжении года.

У начала тропы путешественники встретили нескольких гаитян вместе с мулами – эти люди ожидали туристов. Увидев подъезжающий джип, они расцвели улыбками и обступили автомобиль. В переговоры вступил профессор и на креольском быстро договорился с погонщиками мулов. Затем он объяснил своим спутникам:

– С нами пойдут два погонщика и пять мулов. Два мула будут тащить нашу поклажу, на трех остальных можно будет ехать верхом. Джип оставим здесь, его никто не тронет, – так обычно делают туристы, и не было еще ни одного инцидента. Местные жители, для которых прокат мулов – это бизнес, строго следят за тем, чтобы не случилось ничего, что могло бы отпугнуть туристов. Которые, как видите, бывают здесь нечасто.

Полчаса на сборы – и путешественники гуськом тронулись в путь. Впереди на мулах ехали Леша, Неля и профессор, за ними следовали Вадим и Василий. Дальше шли два мула, тяжело груженные поклажей, и двое погонщиков. Тропа, по которой они двигались, постепенно поднималась. Мулы шагали неторопливо, с достоинством, их легко мог обогнать пешеход. Но чем больше становился наклон, тем тяжелее было идти. Мулы двигались все в том же темпе, словно им было все равно, где идти: по ровной или наклонной поверхности. Люди же чувствовали через подошвы кроссовок острые камни.

Проехав минут тридцать в высоком жестком седле, Леша почувствовал дискомфорт и поменялся местами с Василием. Тот неуклюже забрался в седло, и когда мул тронулся, по выражению Васиного лица стало понятно, что он не в восторге от этого путешествия.

Потянулись часы. Вскоре люди вышли из-под полога пышной тропической растительности и зашагали по почти голому склону горы, под жаркими лучами. Окружающий горный пейзаж вскоре им надоел, как и безжалостное солнце, заставляющее путешественников то и дело пить на ходу воду. Они забирались все дальше в горы…

Не доходя до гребня горы, профессор предложил остановиться на ночлег на удобной площадке под скалой, защищавшей людей от ветра. Погонщики, сгрузив поклажу, торопливо отправились назад, спеша спуститься до наступления темноты.

Поставив три палатки (у профессора была одноместная), компания начала готовиться к ужину. Разожгли костер из сухого хвороста, который, по совету профессора, насобирали по дороге и погрузили на свободного мула. Кроме Нели, никому из их компании не понравилась неторопливая езда на жестком сиденье, и в конце концов все мужчины, кроме Сисенгари, предпочли идти пешком. Только профессор, привычный к такому способу передвижения, и Неля проделали весь путь верхом на мулах, все время о чем-то беседуя.

Уже полностью стемнело, но, несмотря на тяжелую дорогу, никто не спешил отправляться в палатку для отдыха, – все сидели у костра.

– Жозеф, помнится, вы рассказывали об индейских богах и о проклятиях. Хотелось бы услышать об этом более подробно, – сказала Неля.

– Народ таино, живший на Антильских островах, испанские хронисты рисуют дикарями и каннибалами. Отличаются лишь сведения священника Лас Касаса, боровшегося со зверствами в отношении индейцев и оставившего наиболее подробную информацию об этом народе. Его представители не были каннибалами, как их соседи, воинственные индейцы-карибы. Таино были весьма доброжелательными и миролюбивыми, хотя воины были и у них, иначе карибы давно поработили бы их. С ранних лет у ребенка, которого жрецы выбирали в качестве будущего воина, голову стягивали дощечками, и она меняла форму, что, по мнению таино, должно было устрашать их врагов-карибов. Остров был поделен на шесть частей, во главе каждой из них стоял верховный касик. Ему подчинялись десятки селений. Количество жителей в некоторых из них иногда достигало трех тысяч, то есть это был скорее небольшой город. У таино существовало строгое разделение по профессиональной принадлежности. Наибольшим уважением пользовались ювелиры, гончары, оружейники и строители каноэ, которые вмещали до ста пятидесяти человек и на которых индейцы не только плавали между островами, но и вели торговлю с материком. Менее престижным считалось земледелие, собирательство, охота и рыболовство. Простые люди, naborias, жили по нескольку семей в больших круглых хижинах. У индейцев были младшие вожди, касики-nitainos, и верховные вожди, касики-bohiques; и те и другие были священнослужителями. Касики с семьями жили обособленно, в продолговатых домах, построенных из тростника. Обстановка была весьма простая: гамаки и табуреты. Кстати, слова «гамак» и «ураган» попали из языка таино во многие другие.

– В нашем языке эти слова тоже есть, – подтвердила Неля.

– В руках касиков находились обе власти: исполнительная и духовная; ослушаться их считалось преступлением, – продолжал рассказывать профессор. – Не буду останавливаться на жестоком испанском владычестве, думаю, вы много об этом слышали, скажу только, что миллионное население Гаити за шестьдесят лет почти полностью вымерло от болезней, расправ во время карательных экспедиций и рабского труда на плантациях.