Высоко над страхом - Людмила Мартова

— Да вы что, — не выдержала Лида. — Да после «МММ» любому понятно, что это за пирамида.

— Ну, тебе, девонька, понятно, а другим не очень. Даже самые умные люди разум теряют, когда речь заходит о легкой наживе. В общем, как бы то ни было, но в начале прошлого года Николай Петрович Большаков вложил в «Сатурн» три миллиона рублей.

— Сколько?

— Три миллиона. Все, что у него было. На загородный дом, как у Матвеева, не хватало, но в общем сумма немаленькая. К этому новому году должен был Николай Петрович получить обратно более десяти миллионов рублей. И эта сумма для его целей была уже вполне подходящей.

— Но это же бред. — Иван потер лоб. — За год заработать семь миллионов, просто вложив куда-то деньги? Лида права. Это чистая схема «МММ». Большаков что, про Леню Голубкова не помнит?

— Помнит, не помнит, это ты можешь его спросить. — Селезнев недовольно поморщился. — Ребята работали широко, с задором, с изюминкой. Вся эта инопланетная тематика была выбрана не случайно. Запутывала она людей с самого начала. Хранители фонда всех новоприбывших посвящали в советники, а те, в свою очередь, должны были привести туда новых членов, таких же доверчивых, чьими счетами можно было распоряжаться по собственному усмотрению. В фонде работали опытные юристы и опытные психологи, они дурили людям голову, объясняя что-то про возможность не платить налоги с процедуры дарения и прочую лабутень.

Новых адептов привлекали не только через презентации фонда, но и через социальные сети. Средства были банальны, но эффективны — хранители фонда выкладывали на своих страницах в социальных сетях фотографии знаменитостей, сопровождаемые текстами о счастье и смысле жизни. Там, на фотографиях, были изображены радостные люди со светящимися лицами. Они отдыхали на дорогих курортах, покупали роскошные машины, приобретали виллы и загородные дома. Типичный «сатурнианец» начинал рассказ о себе со слов: «отдыхаю и счастлив», и измученные непосильной работой люди начинали мечтать о том, что тоже могут жить так — беззаботно и богато. Здесь же на страницах обязательно выкладывались скриншоты банковских счетов «хранителей», которые показывали, что полученные ими проценты составляли десятки тысяч рублей в день.

Все было хорошо, пока в начале лета не накрылся «Сатурн» с огромным грохотом. Статьи в прессе, штурм здания кинутыми вкладчиками, полиция, уголовные дела, все как положено. Хранители попроще валом повалили давать показания, хранители побогаче затаились на своих купленных на Кипре виллах. То есть счастье и процветание для них действительно наступили, а вот для таких, как Большаков, — нет.

С таким трудом накопленные им три миллиона рублей канули в Лету. Николай Петрович так из-за этого переживал, что даже попал в больницу. Увезли его с рабочего места в предынсультном состоянии. Во как переживал мужик. Ты, понятное дело, про это не знаешь. Ты здесь в августе появился. А люди-то помнят. Кто-то Большакову сочувствовал, потому что работал он всегда честно и потерянные деньги были трудовыми. Кто-то злорадствовал, мол, нечего за легкой наживой гнаться было. В общем, говорили про это все. И лишь продажа порта заставила переключиться на обсуждение новой темы.

— Но если деньги пропали, то на какие шиши сейчас Большаков собрался дом строить? — задумчиво спросил Иван. — Получается, нет у него никаких денег, а он мне сказал, что есть. Наврал? Зачем?

— Во-от. Молодец. Первый правильный вопрос ты уже задал, — удовлетворенно сказал Селезнев. — То есть деньги Большакова летом пропали, а сейчас они у него откуда-то появились. Чуешь?

— Не совсем, — признался Иван.

— Ваня, Владимир Сергеевич пытается сказать, что в неприятностях, которые происходят в порту, виноват главный инженер, которому хорошо заплатили за то, чтобы эти неприятности случились, — серьезно сказала Лида, а Селезнев одобрительно посмотрел на нее.

— Погодите. Это же глупость, — жалобно сказал Иван. — В том-то и дело, что в неприятностях, которые происходят в порту, нет ровным счетом никакого смысла.

— А ты разложи их в хронологической последовательности, — предложил Селезнев.

— Началось все с того, что меня стукнули по голове, — послушно начал Иван. — Стукнули несильно. Убить не хотели и покалечить тоже, скорее всего, пугали. Затем случился пожар и погиб Гришка. Положим, он мог что-то видеть или слышать, но пожар-то случился в пустом доке, его не было ни малейшего смысла поджигать.

— А ты подумай, что случилось в результате того, что тебя ударили по голове. А потом в результате пожара?

— Да ничего не случилось! — в сердцах гаркнул Корсаков. — В Питер я не уехал. Вначале собрался, потому что соскучился, но тут по голове получил и какое-то время отлеживался да пытался разобраться, за что меня огрели. Потом должен был Лиду отвезти, так из-за пожара поездка отменилась. И все. Другого результата никакого. Порт работает, ремонты идут, заказы на лето я ищу потихоньку. Вон, с Беляевым понтонные мосты затеяли строить. Все.

— Так все. Ты уже все сказал, — удовлетворенно отметил Селезнев. — Соображаешь же, когда хочешь.

Иван жалобно посмотрел на Лиду. Как-то у нее получалось быть между ними переводчиком.

— Владимир Сергеевич хочет сказать, — послушно начала та, — что главной целью всего происходящего как раз и было то, чтобы не пустить тебя в Питер. И твоя голова, и пожар.

— А еще между ними Рита приезжала, — сказал Иван и вдруг на этом имени поперхнулся. — Я позвонил Паше, сказал, что планирую приехать, он взволновался, что я еще не оправился после нападения, но я сказал, что на мне все заживает как на собаке и что я все равно приеду, потому что соскучился по Рите, и тогда она вдруг появилась у меня во дворе. — Он говорил теперь быстро, но будто погруженный в глубокий транс. — Я был уверен, что она заскучает в нашей глуши, — он так и сказал, «в нашей», — но она заверила меня, что просто рада быть рядом со мной и сняла базу в лесу, чтобы мы отметили Новый год там. Получается, она приехала для того, чтобы держать меня подальше от Питера?

— А когда ты решил спасать меня и Василису и в ультимативной форме заявил, что назавтра все-таки уезжаешь, случился пожар, — с жалостью глядя на него, договорила Лида.

— Но зачем? Почему я не должен приезжать в Питер?

— А вот на этот вопрос мне ответил Виктор Полетаев. Он там в Питере пошустрил немного и выяснил, что твоя фирма, дорогой мой Иван Михайлович, уже давно не твоя. С 1 декабря она объединилась с компанией «Ямщик и партнеры».

— В каком смысле объединилась? Я же согласия на сделку не давал. — Иван все еще ничего не понимал. Вернее, не хотел понимать, хотя нахальная правда лезла в глаза, колола их, вызывая резь и жжение.

— Так ты же, уезжая сюда, составил генеральную доверенность на имя своего заместителя. Решение об объединении от твоего лица подписал господин Яковлев, получивший за это немалую мзду. Если до первого января ты не опротестуешь сделку, то она вступит в законную силу. Вот поэтому и было нужно, чтобы ты до Нового года не появлялся в Питере. Для этого были все средства хороши. От удара по голове до пожара.