Любовники чертовой бабушки - Людмила Милевская

— Ладно, пора домой, — сказала я, творчески поправляяприческу. — Бабушка Франя уже заждалась меня.

Коля опешил.

— Как пора?! — закричал он, вскакивая с дивана. — И тебенеинтересно знать, что дальше произошло?

— А что там знать. Все очевидно. Агента, твоего тезку,который должен был прятать меня на даче, вы сцапали. Следовательно, сообщитьЦРУ о провале операции он не мог. Второй труп (речь о мужчине в костюме) выинсценировали, чтобы заставить меня делать глупости, да заодно и держать накрючке. Начнете сейчас морочить мне голову, что я убийца двух человек, станетеотмаз предлагать за бескорыстную службу Родине. Знаю я все ваши заморочки. Насамом деле того мужчину никто не убивал, и дырка во лбу у него ненастоящая.

Коля смущенно отвел глаза. Убедившись в своей правоте, япродолжила:

— Когда я послушно вошла в контакт с цэрэушниками иотправилась в аэропорт, мужчина спокойненько ожил и двинул домой. О жизни моейвы, думаю, действительно беспокоились. Потому что мечтали увидеть Казимежа. Новы же из нашей страны, не с Луны сюда опустились, следовательно, делаете всечерез то место, через какое у нас традиционно все делается. Вот и пошел вашпродуманный план наперекосяк: меня похитили, потом я работала на американцев,затем отравила вашего Крохина. Кто убил американскую клоншу, вы все равно незнаете, как не знаете того, кто таскал по моей квартире ее бедный труп.

Коля сознался:

— Не знаем.

Я устало заключила:

— Ладно, пойду. Бабушка Франя наверняка…

— Ты не можешь уйти, — зло сказал Коля.

— Началось! — воскликнула я. — Не хочешь ли ты сказать, чтовы повесите на меня смерть той бедной девушки, которая согласилась сдуруработать на безалаберных америкосов?

Он подтвердил:

— Хочу.

Я поняла: разговор выходит на второй, более содержательный виток.

— Так, — призадумалась я, — и у вас есть улики против меня?

Коля кивнул. Пришлось согласиться:

— Хорошо, буду служить Родине со всем рвением, на котороетолько способна.

Настроение Коли резко улучшилось. Он повеселел и позволилсебе некоторую игривость.

— Ну вот, — сказал он, — я знал, что ты славная девочка. Аделать тебе ничего не придется. Лишь отвечай на вопросы и в дальнейшем живисебе, но там, где мы посоветуем. Идет?

А куда было деваться?

— Идет, — промямлила я, после чего он приступил к допросу.

— Когда ты последний раз Казимежа видела? — деловитоосведомился Коля.

Я огрызнулась:

— Говорила же, два года назад.

— Где?

— В Париже. Он посадил меня на самолет.

— В каких отношениях вы расстались?

— В самых плохих.

Коля состряпал гримасу, говорящую о полном его недоверии.Счет в банке, видимо, помешал.

— А что такое? — обиделась я. — Сам же велел не врать, я ине вру. Поругались мы, точнее, я на него обиделась, сказала, что уезжаю стяжелым сердцем, так как не оставил он о себе никакой доброй памяти.

— Что имелось в виду?

— Подарок, естественно. Мы Неплохо погуляли в Париже, всебыло так поэтично, а он взял и испортил наш красивый роман. В таких случаяхдаме на прощание дарят что-нибудь памятное: колечко с бриллиантом или норочку.Он не подарил. Это меня разозлило. Я ему намекнула, но понял он поздно, когдадо вылета самолета оставались минуты.

— Он не просил тебя что-нибудь сохранить или передатькому-то?

После долгих размышлений я удивленно спросила:

— Что именно?

Коля ответил с большим раздражением, кстати, необъяснимым.

— Какого-нибудь предмета — может, папку с бумагами, может,кейс, может, еще что — не оставлял тебе Балицкий на хранение?

— Нет, не оставлял.

Коля призадумался.

Я сидела, словно воды в рот набравши. Вам признаюсь:получила-таки я подарочек от Казимежа, но позже, когда в Питер уже вернулась.Внутренний голос мне говорил, что об этом лучше помалкивать.

— Хорошо, — сказал Коля, надумавшись досыта, — а потом,когда ты приехала в Питер, Балицкий никого к тебе не присылал?

Душа моя в пятки ушла.

«Так и есть, — подумала я, — докопались. Но не буду спешитьс признаниями. Кто знает, может, и не до всего докопались».

— Присылал, — ответила я. — Парень явился ко мне с подарочкомот Казимежа. Казя одумался и решил исправить ошибку.

Надо было видеть лицо Коли. Хищным взором ястреба впился онв меня и закричал:

— Где этот подарок?

— Если не потеряла, то здесь, — сказала я, снимая с плечасумочку и раскрывая ее.

Коля (что за манеры?) выхватил сумочку из моих рук и высыпалее содержимое на столик. Его глазам открылось то еще зрелище. Кто пыталсяизучать содержимое дамских сумочек, тот поймет, почему Коля надолго замолчал.

— И где же подарок? — разочарованно провыл он, разравниваякучку губных помад, пилочек, шпилек, заколок, жвачек, тампонов, записок и богзнает чего еще. — Неужели ты потеряла?

Его горестный вопль отозвался в моей душе благороднымпорывом.

— Да вот же подарок, — ответила я, выхватывая из кучки своюзажигалку.

Коля принялся разглядывать зажигалку с невероятным усердием.

— Золотая, с двумя изумрудами и, видишь, с одним довольнокрупным бриллиантом, — похвастала я. — Консультировалась с ювелиром. Стоитбешеных денег.

— Что же ты небрежно таскаешь свое богатство?

— А что ее, в сейф положить? Кто знает, что она золотая?

Подумав, я осторожно добавила:

— Кроме тебя.

— На зажигалке что-то выгравировано, — сказал Коля, подносяее к самому носу.

— Прочитай, — разрешила я.

Он прочел вслух: «Музе от Казимежа в знак вечной и преданнойлюбви».

— Не слишком оригинально, — посетовала я, — зато правдиво,если учесть счет в банке.

— Странно, галантный Балицкий подарил своей даме какую-тозажигалку, — подивился (бестолочь) Коля.

Пришлось ему пояснить: