Эпитафия шпиону. Причина для тревоги - Эрик Эмблер

Однако нашелся и третий выход, и Ру готов был им воспользоваться.

Долго ждать не пришлось. Едва Бегин замолчал, как на крышу через дверь буквально хлынули gardes mobiles[45]с карабинами наперевес. Бегин крикнул, чтобы они рассредоточились по крыше и двигались к нам. Те повиновались, образовали нечто вроде строя, который сразу пришел в движение. Я ждал затаив дыхание.

Не знаю уж, на какое развитие событий я рассчитывал, но то, что произошло, стало для меня полной неожиданностью.

Спецназовцы почти добрались до последнего ряда вентиляторов, и я уже решил, что Ру не остается ничего, кроме как поднять руки, но вдруг из-за одного из вентиляторов выскользнула мужская фигура и бросилась к противоположному бортику. Кто-то из спецназовцев угрожающе крикнул и кинулся в ту же сторону. За ним — Бегин. Ру вскочил на бортик и, пошатнувшись, твердо уперся обеими ногами в рифленую поверхность.

Тут я все понял. Между крышей, на которой стояли мы, и крышей склада было всего два метра.

Ру пригнулся и изготовился к прыжку. Ближайший к нему спецназовец, пытаясь справиться на бегу с затвором карабина, находился от него в двадцати метрах, Бегин еще дальше. Он остановился и поднял пистолет.

Выстрел прозвучал в тот самый момент, как Ру распрямлялся. Пуля попала ему в правую руку — я понял это по тому, что левой он зажал рану. И потерял равновесие.

Картина была ужасной. Какую-то секунду он еще пытался спастись, но, убедившись, что это невозможно, вскрикнул.

Крик перешел в вопль, резко оборвавшийся в тот момент, когда тело с глухим стуком ударилось о бетон.

Бегин подошел к бортику и посмотрел вниз. И тут, во второй раз за последние двадцать четыре часа, меня вывернуло наружу.

Когда полицейские подошли к Ру, он был мертв.

— Его настоящее имя, — начал Бегин, — Веру. Арсен Мари Веру. Наш старый знакомый. Он француз, то есть француз по отцу, а мать его итальянка. Родился в Бриансоне, недалеко от итальянской границы. В двадцать четвертом году дезертировал из армии. Вскоре после этого нам стало известно, что Веру завербовала итальянская разведка и послала его в Загреб. Потом какое-то время работал на военную разведку Румынии. Далее отправился в Германию, с тайным заданием еще какого-то правительства, возможно, снова итальянского. Во Францию приехал по подложным документам. Ну что, удовлетворены вы или еще что-то узнать хотите?

Мы вернулись в агентство Метро. Инспектора Фурнье увезла «скорая». Детективы деловито переносили различные бумаги, досье, книги из кабинета в грузовик, вызванный специально для этой цели. Один был занят тем, что последовательно вскрывал обивку стульев. Другой отрывал планки паркета.

— А как насчет мадемуазель Мартен?

— Ну, она просто его любовница, — неопределенно пожал плечами Бегин. — Конечно, ей было известно, чем он занимается. Сейчас она на почте, в полубессознательном состоянии. Как только придет в себя, допросим. Но думаю, ее придется отпустить. А вот кого я рад заполучить, так это Малетти, или Метро, как он сам себя называет. Он-то и есть мозг всего предприятия. Ру — что? Всего-навсего исполнитель. Скоро узнаем остальное. Здесь содержится вся информация.

Бегин отошел и принялся листать связку бумаг, только что извлеченную из-под пола. Я был предоставлен самому себе.

Итак, это был Ру. Теперь я понял, почему мне показался знакомым его акцент. Он говорил так же, как мой коллега Росси, преподаватель итальянского в языковой школе Матиса. Я также понял, что имел в виду Ру, предлагая мне пять тысяч франков за некую информацию. Он хотел знать, где спрятаны фотографии. И еще стало ясно, кто ударил меня по голове, кто обыскивал мой номер, кто запер дверь в читальню. Да, теперь я все узнал, только какое это имело значение? В ушах моих все еще звучал пронзительный крик. А перед глазами стояли мадемуазель Мартен и покойный ныне шпион, склонившиеся над бильярдным столом. Она прижималась к нему. Но… Ру — это что?.. Всего лишь исполнитель… а она всего лишь его любовница. Да, конечно. На это дело можно было посмотреть и так.

В комнату вошел полицейский с пакетом в руках. Бегин отложил бумаги и открыл его. Внутри оказались цейссовский фотоаппарат и два больших телевика. Бегин знаком подозвал меня к себе.

— Вот что нашли при нем, — сказал он. — Желаете проверить номер?

Я проследил за его взглядом. От телевиков и шторки осталось одно воспоминание.

— Верю вам на слово, месье Бегин, — покачал головой я.

— В таком случае вам больше нет нужды здесь оставаться, — кивнул он. — Анри внизу. Он отвезет вас назад в Сен-Гатьен. — Бегин вернулся к своим бумагам.

Я заколебался.

— Еще одно, месье Бегин. Как вы думаете, почему он так долго оставался в «Резерве», стараясь заполучить назад свои пленки?

Бегин посмотрел на меня с некоторым раздражением и пожал плечами:

— Понятия не имею. Возможно, с ним рассчитывались по результату. А деньги ему, полагаю, были нужны. Спокойной ночи, Водоши.

Я спустился на улицу.

«Ему были нужны деньги».

Прозвучало как эпитафия.

Было около половины второго ночи, когда я вернулся в «Резерв».

Устало шагая по подъездной дорожке, я заметил, что в кабинете горит свет. Сердце у меня упало. Если верить Бегину, сен-гатьенская полиция все растолковала Кохе, но перспектива обсуждения этой темы с кем бы то ни было, а с Кохе — всего менее, совершенно меня не увлекала. Я попытался проскользнуть мимо двери, ведущей в кабинет управляющего, и уже положил руку на перила, как внутри послышалось какое-то движение. Я обернулся. На пороге, сонно улыбаясь, стоял Кохе.

— А я как раз вас жду, месье. Некоторое время назад заходил комиссар. Помимо всего прочего, он сказал, что вы возвращаетесь.

— Так оно и есть, как видите. Только я очень устал.

— Да-да, конечно. Преследование шпионов — дело утомительное. — Кохе снова улыбнулся. — Полагаю, сандвич и бокал вина вам не повредят. Они ждут вас у меня в кабинете.

Я понял вдруг, что сандвич и немного вина — это и впрямь как раз то, чего мне сейчас не хватает. Поблагодарив, я проследовал за хозяином в кабинет.

— Комиссар, — заговорил он, открывая бутылку, — изъяснялся очень живо, но как-то уклончиво. Насколько я понял, важно, чтобы истинная деятельность месье Ру оставалась в тайне. В то же время необходимо как-то объяснить тот факт, что только вчера вечером месье Водоши арестовали по обвинению в шпионаже, а уже сегодня он возвращается сюда, будто ничего не произошло.

— Ну, — заметил я с аппетитом пережевывая кусок сандвича, — это уже головная боль комиссара.

— Само собой. — Кохе долил мне вина и сам сделал небольшой глоток. — Тем не менее, — продолжал он, — вам и самому придется утром ответить на некоторые неудобные вопросы.