Забавник - Сергей Малицкий

— Что ж, — сокрушенно вздохнул толстый храмовник, — ты все поняла?

«Все!» — судорожно закивала Рич и исторгла из глаз загодя приготовленные слезы.

— Ну, ладно-ладно, — смилостивился Бравус и перешел к делу. — Конечно, мне предстоит еще разговор и с твоим отцом. Школа магии понесла по твоей вине серьезный убыток, но без наказания ты не останешься в любом случае. С завтрашнего дня в обеденное время будешь приводить в порядок главный зал храма. И помни: ни твоя учеба, ни твоя помощь храмовой лекарской не должны пострадать никаким образом. Лучше умерь свои занятия в заведении мастера оружия Дари. Поняла?

«Ни за что!» — подумала Рич, кивая Бравусу с раболепным выражением лица.

Старик удовлетворенно кашлянул и отправился по своим делам.

Рич дождалась, когда тяжелая дверь за Бравусом закроется, и ловко кувырнулась через плечо вперед, вскочив через мгновение на ноги. Следовало бы поупражняться в таких кувырках с ножнами и с мечом в руке, но вряд ли отыщется на подобные забавы время в ближайшие дни. Хорошо еще к уборке приступать не сегодня!

Рич вскочила на невысокий постамент и оглядела полутемный зал. Служба в главном зале храма Мелаген не велась еще с войны, с тех пор как ворвавшимися в город хеннами было уничтожено изваяние бога Сади, лежавшее сотни лет на том самом камне, на котором теперь стояла Рич. Хорошо еще, что последняя уборка была проведена не семнадцать лет назад, но повозиться придется. Узкие окна-бойницы были прикрыты снаружи толстыми ставнями, а изнутри — войлоком, но даже в полумраке странно прохладный огромный зал не блистал чистотой. А уж пыли и паутины в темных углах, до которых едва достигали блики нескольких светильников, скопилось немало. К тому же в центре зала несколько плит были разбиты и закопчены, словно с потолка ударила молния. Или кто-то жег костер прямо на полу храма?..

Рич подошла и провела рукой над черным пятном, всмотрелась в выщербленное отверстие в камне, словно заглянула через замочную скважину в комнату, в которой нет окон. Незнакомая магия коснулась ее ладони, как слабый сквозняк или отголосок старого колдовства, почти неразличимый. На мгновение в сердце девчонки закралась боль, но Рич мотнула головой и презрительно усмехнулась: «Со мной эти магические шуточки не пройдут!» С этими словами она выпрямилась и быстрым шагом направилась к выходу.

Близилось время обеда, со стороны храмовой кухни тянуло запахом печеной птицы, которым в День доблести пропахнет весь город, но дочь Лебба Рейду предпочитала обедать в заведении Марика, и не только потому, что не хотела видеть недовольные физиономии школяров. В кухне Марика заправляла прекрасная Ора, и вновь попробовать чудесных кушаний мечтали многие из тех, кто хоть раз присел за стол в доме Дари.

Улицы Скира были пустынны. Аилле раскалил мостовую и каменные заборы так, что прислонившийся к ним рисковал получить ожог. Все, кто только мог, попрятались в тень. Именно в такие дни Рич с тоской вспоминала холодное лето Гобенгена. И зимы в Гобенгене были лучше. Снег и мороз, конечно, тоже не избавляли тело и дух от испытаний, но переносились легче, чем сырые ветра Скира. Ничего, во дворе заведения Марика найдутся и тень, и ведро воды, чтобы опрокинуть его на голову, да и до конца жаркого лета осталось недолго. Рич закутала голову платком и быстрым шагом устремилась вверх по улице.

Заведение Марика примыкало к дому Геба, располагаясь в здании бывшей конюшни, но старшего наставника это не смущало. Чистота и порядок в его представлении значили больше показной роскоши и каменного чванства. Лучший воин Скира думал лишь о том, чтобы его школа обрела славу лучшей школы воинского мастерства во всей Оветте, и не отвлекался на малозначительные мелочи.

Сейчас, в последний месяц лета, в который по обычаям сайдов большая часть отпрысков танских родов разъехалась по летним усадьбам, заведение Марика пустовало, и Рич рассчитывала отдохнуть в доме, который она считала родным, и от высокомерия Лайриса, и от глупости и неприязни соучеников, и от пустой напыщенности Бравуса. Кроме всего прочего, Рич просто-напросто любила гомон, стук деревяшек, звон железа и запах свежего пота, обычно наполнявшие помещения школы. Но главное, что в заведении названного дяди Рич никогда не приходилось притворяться кем-то, кем она не была.

Все-таки хорошо, что Марик не хватался за любые предложения заработка, всегда присматривался к будущим ученикам, долго разговаривал, прежде чем согласиться на наставничество, не всякого вельможного сынка принимал в объятия и, кстати, никогда не брал в обучение рабов. Не готовил лучший мастер-наставник и воинов для сражений на арене Скира, но не потому, что они стали редкими, а потому что всякий воин, вышедший из заведения скирского баль, должен был сам решать, когда ему вступать в схватку, а когда нет. Или уж выбирать со всем разумением того, кому придется служить.

Многим в Скире Марик Дари казался странным. Ну, прославился когда-то в сражении при Скоче. Тот же сотник, а потом и тысячник, Дамп и вовсе воеводой стал, но при обороне Скира никто не видел Марика, никто не мог засвидетельствовать его доблести. Хотя и ходили слухи, что он вместе с коротышкой ремини и какой-то девой порубил изрядное количество страшных рисских зверей на улицах города.

Тем не менее попал баль в любимчики к быстро стареющему Ирунгу Стейча, а там и Снат Геба о Марике вспомнил. Хотя уж и забыть о безродном следовало: и война кончилась, и Суйка вдруг из города мертвых в скопище развалин обратилась, и баль на долгие годы исчез — отправился вместе с прибывшей неведомо откуда женой-дучкой и с годовалым приемным ребенком в Гобенген.

За гроши Марик нанялся простым стражником в дом Рейду, а потом, по решению матери Лебба, стал приглядывать за девчонкой-сорванцом со странным именем Рич. Позже, когда мать Лебба умерла и новый глава дома решил вернуться в Скир (Рич как раз восемь лет стукнуло), баль тоже со всем семейством, которое уже составляло шесть человек, последовал за своей воспитанницей. Но по приезде в Скир Лебб отставил Марика от дома, оставив его с семьей на улице. Тогда же и главный заступник баль — Ирунг — умер, передав весь дом Стейча семье племянницы, которая тут же вернула себе и своим отпрыскам родовое имя. Многие танские роды поступили так же еще раньше, сразу после хеннской войны.

Но северная башня поместья Ирунга, как сразу после войны и весь дом Креча, отошла под присмотр Сната Геба. Лебб к тому времени успел жениться второй раз, ведь его первая жена — мать Рич, о которой чего только не было говорено, — сгинула в ту же хеннскую войну.

В доме Рейду появились маленькие дети. Первую дочь Лебб не то что не любил, скорее не замечал, поэтому никто не удивился, что вскоре она перешла в семью Марика. Баль, помыкавшись в бедности, вдруг пошел в гору. Сам конг взял его начальником стражи, и еще удивительнее было, что дружина, состоящая из потомственных сайдов, полюбила нового старшину как родного. Так что даже острые языки уверились, будто дочь Лебба попала под покровительство самого Сната Геба, как внучка прошлого конга. Но тут домыслы жителей Скира иссякали.

Одно стало ясно: равнодушие Лебба к дочери обратилось неприязнью, а затем перешло и на Марика, хотя три наследника дома Рейду и становились воинами опять-таки под присмотром баль. И то верно, нелюбовь нелюбовью, а всякий тан считал, что его отпрыск должен стать лучшим воином Скира. И хоть многие из прошлых умельцев пытались заниматься наставничеством, но только один Марик Дари таких молодцов выпускал, что бывалых дружинных самого конга перемочь были горазды!..