Хранители Черной Земли - Вера Юдина

После смерти жены он старался воспитывать дочь в строгости, заставляя следовать четким правилам, придерживаясь определенной дисциплины, во многом ограничивая ее свободу.

Александра не ходила в обычную школу, обучалась всему на дому. Девочке запрещалось смотреть телевизор и слушать современную музыку. Ее внутренний мир был огражден от грязи реальной жизни, и девочка в своей замкнутости очень отличалась от сверстниц, которые в ее возрасте уже забивали себе голову мечтами о прекрасных принцах и сказах о волшебной силе любви. Саша была другой.

С детства она занималась точными науками и мечтала когда-нибудь отправиться с отцом в свою первую экспедицию. Виктор гордился дочерью, но даже в те моменты, когда она его радовала, не позволял девочке хоть на шаг отступать от принятого в этом доме свода правил.

– Я спустилась за книгой, – виновато ответила Александра.

Она даже не успела обрадоваться его возвращению. Как девочке ни хотелось броситься на шею отцу и крепко-крепко обнять его, зная, что этот поступок может навлечь недовольство отца, Саша сдержалась.

Она так редко видела отца, а он так быстро старел из-за изнуряющего образа жизни, проводя все время под палящим солнцем в засушливой и мертвой пустыне. Его кожа с каждым годом становилась все темнее, все больше морщин покрывало его лицо. Волосы, выжженные безжалостным солнцем, давно уже обрели медный оттенок. Он старел, а Саша этого не видела.

Виктор продолжал сверлить дочь строгим взглядом.

– Я не знала, что ты вернулся, – попыталась оправдаться Саша.

Но профессор, не обращая внимания на плохо скрытую тоску в голосе дочери, строго приказал:

– Немедленно поднимайся в свою комнату. Завтра я поговорю с Ниной…

– Нина не виновата, – заступилась Саша за своего единственного друга. – Я не могла уснуть и поэтому решила немного почитать.

Виктор строго посмотрел на дочь и одним лишь жестом показал ей, что прощает ее откровенное непослушание, но непременно запомнит. Он отвернулся, а Саша, стараясь больше не тревожить отца своим присутствием, быстро поднялась наверх. Скрипнула крышка люка, и кабинет профессора вновь наполнился тишиной и темнотой.

На душе профессора заскреблись кошки, ведь никогда прежде он не был настолько груб с дочерью. Он почувствовал легкий укол совести, но попытался отогнать от себя эти мысли. Он любил девочку, всегда любил. Она была его лучиком света, смыслом жизни, но если в детстве Александра приносила море радости, то по мере того, как девочка взрослела и становилась все больше и больше похожей на свою мать, Виктор начал острее ощущать боль утраты. Именно поэтому он активно занялся археологией и старался как можно реже появляться дома. Конечно, он часто писал дочери теплые и трогательные письма, но при встрече одного лишь взгляда на точную копию умершей жены хватало Виктору, чтобы потерять самообладание и вновь ощутить во рту горький привкус утраты. Поэтому-то он и старался устраниться, закрыться и погрузиться в свое одинокое уныние.

Александра привыкла к тому, что ее появление вызывает такую странную реакцию у отца, и давно уже смирилась с тем, что из любимой дочери она стала изгоем. Старый профессор вытеснил из своего сердца единственную дочь, и ее место надежно занял Египет.

Оставшись наедине со своими мыслями, Виктор снова осмотрелся, и вдруг заветное место, которое сможет надежно укрыть священную реликвию от глаз искателей, само обратило на себя внимание.

Виктор радостно улыбнулся, довольный своим решением, и древнеегипетский сверток, хранивший в себе, возможно, самую старую из всех тайн, существующих на земле, исчез в своем тайнике.

Оставив отца, Александра вернулась в обсерваторию. Надстроенная над кабинетом, комната располагалась на одном уровне с жилыми комнатами, занимавшими весь второй этаж, и соединялась с ними широким карнизом, идущим по периметру всего дома.

Саша быстро научилась использовать карниз как единственный невидимый для строгих глаз няни путь в свое укромное и любимое место и теперь каждый вечер незаметно проникала в свою тайную комнату.

Весь первый этаж дома занимали залы, обеденный, танцевальный, гостевой, а также кабинет, библиотека и столовая. Саша появлялась внизу очень редко и только по необходимости, все остальное время она проводила в обсерватории.

Каждый вечер, когда свет по всему дому был погашен, Саша перебиралась в обсерваторию, и, распахнув все окна, часами сидела, наблюдая за одной лишь звездой. За той самой, которую впервые увидела в день, когда она в последний раз видела Элизабет.

В этот день она не изменила традиции и незаметно пробралась в свое убежище. Но вечер, в отличие от вчерашнего, оказался пасмурным, и непривычная для этого времени года облачность плотно заволокла черное небо, спрятав звезды и даже белый круг полной луны. Разочаровавшись, Саша решила провести вечер за чтением книги в отцовском кабинете, где и была поймана с поличным и строго отчитана.

Застав отца в кабинете, Саша удивилась его странному поведению, но, вопреки строгому приказу, не отправилась в свою комнату, а выбралась на карниз и села, свесив вниз ноги. Еще долго она следила за узкой полоской света, льющейся из кабинета. Она видела тень отца, нервно расхаживавшего из стороны в сторону, и грустила.

Когда свет погас, Саша тяжело вздохнула и отправилась в свою комнату.

Утром, когда солнце украдкой проникло в комнату и заиграло бликами в золотом тиснении, которым были отделаны стены, Саша вскочила с постели, на ходу накидывая махровый халат, и босиком сбежала вниз, в столовую, чтобы встретиться с отцом. Она знала, что по утрам профессор всегда находился в прекрасном расположении духа и редко когда отказывал в общении единственной дочери.

С верхней площадки Саша почувствовала дивный запах свежевыпеченных вафель. Значит, профессор все же дома и уже проснулся, так как кухарка никогда не готовила завтрак, не спросив предварительно у Саши, что она будет есть.

Вбежав в столовую, Саша замерла на пороге от неожиданности, и радостное настроение сменилось искренним удивлением.

За столом с видом истинной королевы, держа вилку тремя пальцами, как и полагалось даме из высшего общества, сидела Сашина троюродная бабка по линии отца – Мартина.

Мартина была из тех женщин, которые верили, что родились с золотым крестом на шее, в шелках и с золотой погремушкой в руке. Она была истинной леди. Последней дочерью русского герцога, эмигрировавшего во время революции во Францию, а затем в Англию. Прадед Саши был из тех дворян, кто во время побега умудрился прихватить с собой все фамильное имущество, что обеспечило ему и его семье безбедную жизнь в чужой стране.

– Гренни? – разочарованно протянула Саша.

«Гренни» – так Саша с детства называла бабушку. Мартине не совсем нравилось это прозвище, но как истинная леди она не подавала виду.

Мартина смерила внучку строгим и недовольным взглядом.