Обвиняются в шпионаже - Владимир Томаровский

Он остановился в одной из гостиниц Кенсингтона. Как и во время его предыдущего визита, в соседнем доме был оборудован операционный центр. Вновь оказавшись среди друзей, "Алекс" буквально излучал оптимизм. Его энергия казалась безграничной… Руководители разведки к тому времени закончили анализ всей переданной "Алексом" информации. Ее объем был настолько внушительным, что если поначалу у них и были какие-то сомнения, то теперь они рассеялись. Он уже предоставил им военные и технические данные огромной важности — и готов был предоставить еще больше".

Добавим к этому, что Пеньковский из кожи лез, чтобы угодить мадам Серовой и ее дочери. Он их встречал, провожал, водил по магазинам, расходовал на них часть своих денег. Позже, уже в Париже, куда семья Серова тоже приехала, он весьма потрафил младшей Серовой, организовав ей экскурсию на плац Пигаль. Благодарная семья по возвращении в Москву устроила ужин в честь своего услужливого гида, на котором присутствовал и сам Серов. "Олег удивительно чуткий и милый", — не скупилась на комплименты мадам Серова. Ну, настоящий полковник!

В августе в ГК по КНИР на имя Пеньковского из Цюриха пришла телеграмма от Винна, в которой он сообщал о своем скором прилете в Москву. С санкции руководства комитета Пеньковский поехал встречать английского партнера в Шереметьево. По дороге из аэропорта Пеньковский поинтересовался, намеревается ли Винн навестить в Москве в ближайшее время их общего друга.

"Завтра", — последовал ответ. Пеньковский удовлетворенно кивнул и положил на колени Винна запечатанный конверт.

У гостиницы распрощались, договорившись встретиться на следующий день в 22. 00 у Малого театра.

Вечером следующего дня Винн посетил визовый отдел посольства. Чизхолм, как и у себя на квартире, подал знак, чтобы Винн хранил молчание. Винн молча передал пакет от Пеньковского, взамен получил коробку конфет и запечатанный конверт, после этого отправился на встречу с "Алексом". Вечер они провели в ресторане "Будапешт". Там, за столиком, Пеньковский вскрыл конверт. Внутри были фотографии жены Ролангера Чисхолма — Дженет Чизхолм и ее детей. Ранее Пеньковский получил письмо из центра, в котором сообщалось о том, что на связь ему передается Дженет Чизхолм и содержалась инструкция о контактах с ней. В частности, там указывалось, что, помимо встреч Пеньковского с Дженет на приемах в английском посольстве и на квартирах дипломатов, Пеньковский в случае необходимости сможет найти ее в определенные дни на Арбате или на Цветном бульваре, где она гуляет с детьми. Передачу информации Пеньковский должен был осуществлять, вручая ребенку коробку из-под конфет. Фотографии давались как раз для того, чтобы агент лучше запомнил детей Чизхолм.

Это была роковая ошибка английской разведки. Супруги Чизхолм прибыли в СССР в мае 1960 года в связи с назначением Ролангера Чизхолма вторым секретарем английского посольства в Москве. К тому времени КГБ было известно, что он кадровый сотрудник английской разведки. Еще в 1954–1955 годах, когда Чизхолм являлся сотрудником резидентуры СИС в Западном Берлине, он попал в поле зрения советской военной контрразведки. Имелись данные, что помощь в разведработе ему оказывает жена — Дженет Чизхолм. В июне 1955 года Ролангер Чизхолм был в срочном порядке отозван из Западного Берлина. Это могло быть вызвано, как полагали в КГБ, провалом английского разведчика, который, как и Чизхолм, работал с одной и той же "подставой" органов госбезопасности.

Обоснованно считая, что Ролангер Чизхолм направлен в СССР для ведения разведывательной работы с позиций посольской резидентуры, контрразведка КГБ незамедлительно взяла его в активную разработку. Наружное наблюдение за Чизхолмом фиксировало неоднократные попытки с его стороны выявить слежку и уйти от нее. Было установлено также, что в некоторых случаях, подозрительных на проведение разведывательных операций, вместе с супругом участвовала Дженет Чизхолм. Контрразведчиками не исключалась возможность проведения Дженет Чизхолм самостоятельных операций, в том числе по безналичной связи с агентурой. Поэтому периодически за ней осуществлялось наружное наблюдение.

Внимательно изучив фотографии, Пеньковский вернул их Винну, а тот на следующий день — Чизхолму.

Спустя некоторое время Пеньковский решил проверить предложенный английской разведкой способ связи. Написав письмо и вложив в коробку из-под драже четыре экспонированные фотопленки, он в определенный день отправился на Цветной бульвар, где без особого труда отыскал Дженет Чизхолм, которая сидела с детьми на одной из скамеек. Подсев к ним, Пеньковский сказал несколько слов детям, потрепал мальчика по щеке и протянул ему коробку с драже. Дженет учтиво поблагодарила его за проявленное внимание к детям. На том и расстались

Командировка в Париж на торгово-промышленную ярмарку осенью 1961 года была кульминационным периодом в шпионской биографии Пеньковского. Московское руководство, довольное предыдущими "изнес-успехами Пеньковского, дало ему полный карт-бланш в переговорах с французскими промышленниками. Со стороны же Пеньковского вполне естественным было опереться на помощь и поддержку такого проверенного партнера, как Гревил Винн.

Когда 20 сентября самолет "Аэрофлота" приземлился в парижском аэропорту "Ле Бурже", первого, кого увидел Пеньковский среди встречающих, был англичанин. И это несмотря на то, что точная дата приезда "Алекса" была ему неизвестна. Пеньковский поразился: ведь он мог прилететь в Париж как к открытию, так и к закрытию ярмарки. Недоумение его вскоре развеял сам Винн. Оказывается, он получил указание быть в Париже уже 6 сентября и обязательно встретить Пеньковского в аэропорту. Затем максимально оперативно и со всеми необходимыми предосторожностями связать его с агентами союзнических спецслужб и быть готовым в любой момент помочь доставить его на конспиративную квартиру. Выполняя этот приказ, Винн с 6 сентября ежедневно дежурил в аэропорту.

— Ну вот, мы в Париже, Гревил. Это потрясающе, просто потрясающе! — ликовал Пеньковский. — С чего начнем? — игриво спросил он, провожая взглядом проходившую мимо смазливую блондинку.

— С работы, Алекс. С работы, — засмеялся Винн.

Действительно, в Париже, как и в Лондоне, Пеньковскому пришлось работать за двоих. Днями он усердно играл роль советского служащего: встречался с работниками посольства, французскими предпринимателями, менеджерами, инженерами, посещал ярмарочные павильоны, заводы, фирмы, всякий раз возвращаясь к себе в номер с толстыми кипами брошюр, каталогов, проспектов. Кроме того, совершал экскурсии по городу. Выполнял обязанности гида, когда в Париж приехала семья Серова. Не избегал он и вечерних, "культурных" программ.

Это была работа, что называется, "за того парня". "За себя" Пеньковский работал с наступлением ночи, когда полностью поступал в распоряжение "друзей". Опекали они его плотно. Достаточно сказать, что наружное сопровождение и прикрытие "Алекса" осуществляли 24 агента. Их задача состояла в том, чтобы незаметно доставить Пеньковского в операционный центр. Маршрут был усложненный и постоянно менялся. Винн, который непосредственно сопровождал Пеньковского, каждый день использовал новую машину, номер которой сообщался агентам.