Солнце для мертвых глаз - Рут Ренделл

Ему нравилось рисовать, а потом делать всякие вещицы в мастерской мистера Ченса; сначала это было нечто простенькое, затем изделия усложнились, в них появились элементы резьбы. Тедди получил аттестат о неполном среднем образовании и перевелся в шестой класс колледжа, чтобы успеть подготовиться и сдать экзамены на повышенный уровень по искусству, графическому дизайну и английскому.

Дома, естественно, никто не проявлял ни малейшего интереса к тому, чем он занимается в школе, хотя отец уже не раз поднимал шум из-за того, что, мол, пора Тедди бросать учебу и зарабатывать деньги. Он взрослел, и трое старших Грексов уже начинали смотреть на него по-новому, как на человека, который может быть им полезен, и как на члена семьи, которого можно использовать. В качестве мальчика на побегушках, посредника между представителями властных структур или газовой компании, кормильца, кухарки и даже уборщицы. То, что до настоящего времени они практически игнорировали Тедди, для них значения не имело. Грексы не подозревали ни о каких упущениях со своей стороны. Однако стали искать расположения Тедди, правда, в мелочах и едва ли осознанно. Элейн специально для него ставила в холодильник банки с колой – только она никогда не обращала внимания на то, что тот терпеть не может холодные напитки, – и все трое предлагали ему сигареты.

Но Тедди редко бывал дома. А если и бывал, то не выходил из столовой. Там он делал домашнее задание или же, подражая мистеру Ченсу, развешивал на стенах свои рисунки. Он сам оправлял их в рамы, собственноручно изготовленные с помощью специальных тисков мистера Ченса. Однажды Джимми забрел в столовую, увидел, что сын сидит на раскладушке и читает «Два пути» Рескина[4], и спросил, не пора ли тому оторвать задницу от кровати и сходить на биржу труда.

– А почему бы тебе самому не сходить туда? – спросил Тедди, не поднимая головы.

– Не смей так разговаривать с отцом!

Тедди решил, что такое заявление не заслуживает ответа, но через некоторое время, за которое Джимми успел поорать и даже постучать кулаком по пыльному буфету, сказал:

– Я никогда не буду работать «на дядю».

– Что? Что, черт побери, все это значит?

– Ты слышал, – сказал Тедди.

Джимми подскочил к нему, замахнулся, однако был слишком толстым и хилым, чтобы довести начатое до конца, к тому же ор вылился в приступ сухого кашля, который почти согнул его пополам. Он стоял перед сидящим сыном и тяжело дышал, и, чтобы не упасть, ему даже пришлось опереться на Тедди. Тот молча оторвал от толстовки из магазина «Оксфам»[5]дрожащие руки отца и вывел того из комнаты, придерживая за воротник куртки, как вырывающееся животное – за шкирку.

Но даже Джимми и Элейн знали, что существует безработица. Если Тедди бросит школу, работу он не найдет. Ему придется бездельничать, сидя в столовой, и его присутствие дома ничего хорошего не обещает. К тому же он высок и силен – Тедди вымахал выше ста восьмидесяти сантиметров и, оставаясь худощавым, был мускулист и обладал немалой силой, – поэтому, когда пришли бумаги на его университетский грант, Грексы подписали их и сделали это не без облегчения. Тедди не придется ездить далеко или уезжать из дома. Колледж находится на конечной станции линии «Метрополитэн», до него ехать без пересадок.

Элейн так растолстела, что больше не могла носить помолвочное кольцо. Намазав палец вазелином, она кое-как стащила его. А обручальное осталось на пальце, оно врезалось в плоть и изредка посверкивало золотом, напоминая блестку, зажатую двумя розовыми подушками. Она приступила к magnum opus[6], к делу всей своей жизни – к кружевному покрывалу на их с Джимми двуспальную кровать. Нитку Элейн взяла кипенно-белую, но в скором времени полотно приобрело равномерный желтоватый оттенок, как будто его вымочили в чае.

Кейт поменял «Линкольн» на лимонный «Форд Эдсел-Корсар» выпуска конца пятидесятых. Возможно, американцам того времени не понравилось переключение передач кнопками на руле или их оттолкнул дизайн решетки радиатора, напоминающей рот, который произносит «О!», вместо того чтоб походить на акулью усмешку. Как бы то ни было, проект «Эдсел» с самого начала оказался неудачным, видимо, поэтому Кейт купил свою машину всего за пять тысяч фунтов у одного дилера на юге Лондона.

Несмотря на свой преклонный возраст, до Кейта автомобиль имел всего одного хозяина, тот редко выезжал и накатал всего десять тысяч миль. Однако Кейт все равно разобрал двигатель на детали и снова собрал его. Все то долгое лето он работал в саду, и с шумом, производимым им, уже не соперничал шум от пилы или рубанка на соседнем участке, так как мистер Ченс умер в июле.

У него не было детей, а ближайшим родственником был кузен. Когда он умер, на похоронах только и присутствовал, что этот кузен. Тедди даже не пришло в голову проводить мистера Ченса в последний путь. Его заботило только одно: теперь ему будет негде работать, так как дом наверняка продадут. Беспокойство Тедди слегка уменьшилось, когда он узнал, что мистер Ченс оставил ему все свои инструменты плюс множество деревянных заготовок, краски и рисовальные принадлежности. Он попытался сложить все это в столовой, но, обнаружив, что это невозможно, испытал первый в жизни приступ дикой ярости. Раньше он всегда сохранял хладнокровие, но сейчас злость была горячей и неистовой, от внутреннего кипения его лицо набухло и покраснело, на лбу вздулись вены.

Вся эта мебель в столовой – сплошной мусор, его давно следовало выставить наружу, чтобы он гнил под дождем. Тедди так и сделал бы, если бы смог протащить все это через узкое французское окно. В какой-то момент он был готов выломать, круша стену, это окно, выбить стекла и раскрошить на щепки деревянные переплеты, но осторожность возобладала над злостью. У них хватит мозгов вызвать полицию, у всех троих. И как только мебель попала в комнату?

Кейт рассказал ему:

– Это мебель моего деда. Он обожал столы и стулья. А буфет – настоящее произведение искусства. Такую мебель уже не делают.

– К счастью, – сказал Тедди.

– Следи за своим языком. Что ты знаешь? Да та мебель, что делал мерзавец Ченс, рядом с этой даже не стояла. Ты хоть знаешь, что этот дом купил мой дед? Он был простым работягой, но ему не приходилось платить никакие коммунальные налоги, он не попал в эту ловушку. Он копил. Он купил этот дом. А потом, когда нашел эту мебель и обнаружил, что та не проходит в дверь, едва не умер от расстройства. Поэтому ее разобрали, а собрали уже внутри. И знаешь, кто это сделал?

– Догадываюсь.

– Ченс был счастлив выполнить эту работу за деньги. Из кожи вон лез.

То было полнейшим крушением иллюзий. Если до этого Тедди и верил, что Ченс другой, то теперь перестал. Люди, как он давно подозревал, все как один подлы и порочны, они гораздо хуже вещей. Предметы никогда не предадут тебя. Они остаются неизменными и являются источником бесконечной радости и удовлетворения. Наверное, есть люди или даже человек, о котором можно сказать то же самое, но до восемнадцати лет Тедди таких не встречал.