Никогда не влюбляйся в повесу - Лиз Карлайл

Леди Шарп отпрянула, по ее лицу было видно, как больно задел ее отказ.

Почувствовав это, Ротуэлл повернулся к ней, ласково провел рукой по ее волосам.

– Прости меня! – отрывисто бросил он. – Мне нужно следить за своим проклятым языком…

– Это не важно, – перебила Памела. – Я-то ведь знаю, что в глубине души ты добр и великодушен, Киран. А слова… это не главное.

– Умоляю тебя, не утруждай себя перечислением моих добродетелей, Памела, – уже более мягким тоном попросил он. – Тем более что список получится весьма коротким. Благодарю тебя за оказанную мне высокую честь, но подыщи для этого кого-то другого.

– Но… Но нам бы хотелось, чтобы крестным был ты, – тихо сказала она. – Мы с Шарпом долго обсуждали эту тему. И мы оба считаем, что более подходящего человека для этой роли…

– Прошу тебя, Памела, оставим это, – перебил он. – Не нужно меня просить – я не могу. Бог свидетель, мне с моим отвратительным характером подобная задача вряд ли по плечу – хоть ты и не можешь с этим смириться.

– Послушай, ты не понима…

– Нет, моя дорогая. – Ротуэлл с удивительной нежностью взял ее руку в свои и подвел ее к креслу. – Это ты не понимаешь, Памела. А теперь садись и положи ноги вот сюда. Тебе необходимо отдохнуть. А мне пора уходить.

Добравшись до кресла, леди Шарп, опершись рукой о подлокотник, устало опустилась в него.

– Когда возвращаются Нэш с Ксантией? – спросила она. – Очень надеюсь, они не откажутся стать крестными моего мальчика.

– Завтра, – ответил барон, ласково похлопав ее по плечу. – Попроси Нэша быть крестным отцом. Вот увидишь, он будет в восторге и сочтет это за величайшую честь. Нэш ведь до сих пор не уверен, что он нам нравится.

– А он нам нравится? – Леди Шарп вскинула на него глаза.

Ротуэлл подумал.

– Более или менее, – кивнул он. – И потом – мы обязаны уважать выбор Ксантии, не так ли? К тому же чем больше я об этом думаю, тем больше радуюсь, что в случае чего под рукой всегда есть Нэш.

– В случае чего? Что ты имеешь в виду? – Графиня растерянно моргнула.

Ротуэлл заставил себя улыбнуться:

– Да ничего особенного, Памела. Ну а теперь я должен идти.

Его кузина огорченно шмыгнула носом.

– Жаль. Я надеялась, ты пообедаешь с нами, – пробормотала она, снова взявшись расправлять складки своего домашнего платья. – И куда тебе торопиться? Тебя ведь никто не ждет дома к обеду, верно?

Ротуэлл, наклонившись, поцеловал ее в щеку.

– Нет. Ты ведь знаешь, что я волк-одиночка.

И, проговорив это, он стремительно вышел из комнаты прежде, чем Памела успела что-то возразить.

Граф де Валиньи, небрежно держа колоду, с привычной ловкостью тасовал карты, и тонкие пальцы его своей гибкостью смахивали на клубок копошащихся угрей. В этих движениях было что-то завораживающее – усталые и пресыщенные взгляды гостей были прикованы к его рукам. Забыв обо всем, они зачарованно следили, как с легким шорохом, сменяя друг друга, мелькают карты, а огромный рубин в перстне графа, вспыхивая при каждом движении, бросал на них кроваво-красные отблески, придавая всей этой сцене какой-то зловещий оттенок.

В эту ночь их было пятеро за карточным столом в доме графа, и каждый из этих пятерых своей распущенностью мог поспорить с остальными. Игра, которую затеял Валиньи, именовалась «двадцать одно», минимальная ставка составляла пятьдесят фунтов, и после нескольких часов, которые эти пятеро провели за карточным столом, воздух в комнате, пропитанный табачным дымом, несвежим дыханием и испарениями разгоряченных человеческих тел, казался спертым. Наконец барон Ротуэлл, весь вечер остававшийся в выигрыше, не выдержав, встал и поднял вверх створку окна.

– Merci, топ ami[3], — с легкой усмешкой бросил граф де Валиньи в сторону Ротуэлла, и последняя карта, выпорхнув из его пальцев, с легким шелестом легла на украшенную золотой инкрустацией крышку стола. – Чертовски напряженная игра, вы не находите?

На лицах двух сидевших за столом джентльменов ясно читалось отчаяние. Собственно говоря, примерно те же чувства должен был бы испытывать и сам хозяин, однако за все те долгие месяцы, на протяжении которых барон Ротуэлл оказывался с графом де Валиньи за карточным столом, ему ни разу не доводилось видеть, чтобы на лице графа отразилась хотя бы тень сомнения – даже в тех случаях, когда тому случалось проиграться в пух и прах. Валиньи всегда играл по-крупному, часто проигрывал все до последнего гроша, но при этом неизменно подписывал долговые расписки той же твердой рукой, что и сдавал карты. Правда, в тех случаях, когда ему случалось выигрывать, суммы выигрыша были фантастическими. Граф был прирожденным игроком – игроком до мозга костей.

– Удачи, господа. – Карты были снова сданы. Объявили ставки, и игра началась. Граф небрежно сбросил первую карту – даму пик – и на губах его появилась легкая усмешка.

– Будь я проклят! – заплетающимся языком пробормотал сэр Ральф Генрис, в остолбенении уставившись на черную даму. – Второй раз подряд! Послушайте, Калверт, вы ручаетесь, что хорошо перетасовали колоду? Вы уверены в этом?

– Вы же своими глазами это видели! – огрызнулся тот. – Господи помилуй, вы-то чего жалуетесь, хотел бы я знать? В отличие от вас я вот-вот пойду ко дну. Дайте ему еще одну, граф. Может, после этого он перестанет ныть.

Сэр Ральф поднял на него мутный взгляд.

– И вовсе я не ною, – с трудом пробормотал он, едва ворочая языком. – Стойте… а куда подевались все эти девки?! Настоящие шлюхи, конечно, но… черт возьми! Мне приглянулась та, с… как вы назвали ту штуку? Ну, ту, из черной кожи, и еще другую… нет, погодите-ка, сейчас вспомню… проклятие, Валли, что-то я плохо соображаю…

– Это было позавчера, мой друг, – услужливо подсказал граф де Валиньи. – А сегодня у нас карточная игра, Ральф. Берите карту или отправляйтесь домой.

Бегло взглянув на свои карты, Ротуэлл отвернулся от стола и без особого интереса окинул глазами комнату, где по углам, куда не доставал свет свечей, уже потихоньку сгущались тени. Он до сих пор не мог понять, почему поддался уговорам де Валиньи приехать к нему сыграть в карты. Тем более что общество, в котором вращался граф, даже по меркам Ротуэлла, выглядело весьма сомнительным. Однако в последнее время он стал замечать за собой явное тяготение к подобной сомнительной компании – в поисках развлечений барон опускался все ниже и ниже, словно испытывая странное и болезненное желание изучить ту грязь, что обычно скапливается на дне клоаки, высокопарно именуемой светским обществом.

Повинуясь этому стремлению, он и наткнулся на Валиньи – сейчас он даже затруднился бы сказать, когда и где произошла их встреча. Он бы нисколько не удивился, если бы это случилось в Сохо – граф, которого не пустили бы ни в один великосветский карточный клуб, уже стал постоянным обитателем этого адского котла, пожравшего немало азартных душ. Впрочем, коль скоро уж об этом зашла речь, стоит отметить, что перед ним уже давно захлопнулись двери всех более или менее приличных клубов. И если барона Ротуэлла высший свет едва знал, то графа де Валиньи столичное общество попросту не желало знать. К тому же в его прошлом числилась парочка давнишних скандалов – поговаривали об одной опозоренной графине и о дуэли на пистолетах, которая вслед за этим последовала.