Желтый ценник - Сания Шавалиева

просвеченных оранжевостью. А комаров в этом году было особенно много.

Алевтина отказалась от помощи и, подхватив торшер, пошла в ближайшую комнату.

– Это наша, – подсказала Ася.

– Где моя?

– Там, – махнула рукой Ася в конец коридора.

Алевтина зашла в комнату, поставила торшер посередине, огляделась.

– Чего такая маленькая?

Ася удивилась, промолчала.

– А где балкон? – Алевтина открыла окно, будто в поисках балкона, выглянула на улицу. – Балкон, спрашиваю, где?

Ася топталась на месте в домашнем халате, тапочках на босу ногу и чувствовала себя виноватой, как будто это она посмела распределить этой прекрасной беременной женщине такую маленькую комнату без балкона.

– Здесь пятно от зеленки, а здесь порваны обои и… – обрушивала Алевтина на Асю все свои претензии.

– Но вы можете отказаться, – мямлила Ася. Ей было неприятно с грубостей начинать знакомство с новой соседкой.

Алевтина застыла в выжидательной позе.

Ася поднялась на носки, развернулась и ушла в свою комнату. Алевтина бесцеремонно зашла следом.

– Значит, балкон у вас?

Руслан оторвался от книги, удивился неожиданному гостю.

– Алевтина, наша новая соседка, – представила ее Ася.

Алевтина стояла посреди комнаты, распространяя запах пота. Увидела Руслана, и ее лицо начало странно увеличиваться. Увеличивались глаза, губы, раздувался живот, словно готов был родить здесь.

Ася вновь испугалась: «О нет, не вздумай!»

Но Алевтина сделала шаг к Руслану, и тут начался очень плохой спектакль.

Алевтина: Руслан? (Присела.) Русланчик? (Раскинула руки.) Русланушка?

Ася удивилась. Руслан отложил книгу, спешно стал натягивать футболку на голый торс.

Руслан: Мы знакомы?

Алевтина: Да брось, Русланчик.

Руслан виновато оглянулся на Асю. «Он не помнит эту женщину» – и Ася это поняла, и, кажется, поняла Алевтина.

Алевтина: Ты что, реально не помнишь?

Беспамятство Руслана ей показалось безумием, и тут ее осенило.

Алевтина: Ты этой дуры боишься? (Кивнула на Асю.)

Ася вздрогнула: «Это она про меня, что ли?»

Алевтина (Руслану): Гони ее к черту!

От хамства соседки Руслан оправился первым. Он подошел к Алевтине, взял за локоток и стал подталкивать к двери.

– Мадам, мы были рады с вами познакомиться, а теперь извольте покинуть нашу комнату, – говорил по-книжному нарочито вежливо и церемонно.

– Русланушка, – пыталась вывернуться Алевтина, – а как же балкон? Мне пеленки сушить надо. Пеленки, говорю, сушить негде. Ну помнишь, мы же на базе… с девчонками, Марьямку помнишь?

Имя Марьямки прозвучало горным обвалом.

«Марьям… Марьям… Марьям…» – шло эхом по комнате, квартире, дому.

Даже Ася знала Марьям – заводскую красавицу. Марьям с Русланом работали в одном цехе. Он с первой секунды в нее влюбился. Как только она устроилась в цех, он сразу ее заметил и сразу пропал. Весь юношеский организм ожил, запылал костром. Он бесконечно подглядывал за ней из-за станков, случайно встречался у раздевалки, садился в столовой за один стол, но о чем-то большем боялся даже думать. Если со всеми девчатами шутил, балагурил, то при виде Марьям терялся, краснел. Мужики посмеивались над Русланом, подбадривали: «Давай, пацан, не дрейфь!»

Марьям подошла первой, предложила сходить в кино. Это была прекрасная первая любовь. Весь цех наблюдал за ними. Мужики завидовали Руслану.

– Эх! – говаривал Витька Махков. – Был бы молодым, отбил бы Марьямку.

Марьям в ответ громко смеялась. От ее смеха весь цех наполнялся радугой, щебетанием птиц.

Все вокруг кружилось, все неслось: первый поцелуй превратился в первую ночь, первая страсть – в первый отказ. Марьям отказалась выходить за Руслана замуж. Она ломала руки, плакала, стонала и отказывала. И непонятно почему. Может быть, из-за шрама на губе, с которым Руслан родился.

Руслан отпустил локоть Алевтины и внимательно в нее вгляделся.

– Вы, вы, кажется, работали в библиотеке.

– Да, да! – видимо, пытаясь подпрыгнуть от счастья, Алевтина присела, поднялась. Хотела высоко, а получилось смешно.

Обернувшись к Асе, похвасталась:

– В технической. Я ему по блату чертежи давала! Если б начальство узнало, зае… Я ж понимаю. Марьямка моя подруга. Я ж понимаю, у меня, может, тоже тонкая душевная организация.

– Рад был встрече, – выпроводил Руслан Алевтину из комнаты, потом долго пил чай на кухне, курил на балконе.

Ася посмотрела на часы.

– Может, успеем в Елабугу?

– Зачем? – притормозил Руслан.

– Детей заберем.

– С ума сошла. Посмотри, что творится, – показал он на шлейф дыма.

По лобовому стеклу поперек дыма полз зеленый плоский жук. Ася видела, что это его последнее движение. Он бы рад взлететь, но не может. Подкрылки почернели, лапки расплылись. Его узорчатый живот касался стекла, оставляя влажный след зелени. Это походило на послание людям: «Что вы творите с нами! У вас масса других важных дел: родители, дом, дети, любовь!»

– Останови машину, – попросила Ася, – жука уберу.

Руслан включил дворники. Щетки судорожно дернулись, одним махом скинули жука.

– Домой?

– Что-то мне неспокойно, – пожаловалась Ася.

– Завтра будет завтра, – Руслан выдал обычную шутку своего партнера.

Это было у них вроде игры. Партнер Руслана по бизнесу Саша Костырко каждое последнее воскресенье месяца возил всех друзей в свою баню, которую он называл «Королевской»: бассейн, две душевые комнаты, парная, соляная комната, печь с фитнес-камнями, японское массажное кресло. Там их встречала госпожа Костырко со своей неизменно королевской осанкой и взглядом, переполненным презрением. Она жутко не переваривала эту традицию, после которой мужа надо было выводить из затяжного запоя. Во всех грехах она винила Руслана, предполагая, что именно он является зачинщиком и искусителем. Переубедить ее было нереально. Госпожа Костырко передавала мужу ключи от бани, всех гостей предупреждала, что через несколько часов она попросит их удалиться. Мужики отшучивались, пытались говорить ей комплименты, она в свой черед говорила, что будет звонить их женам.

Руслан как мог старался отказаться от этого грандиозного события. Отнекивался, отшучивался, приводил какие-то надуманные доводы и всегда проигрывал Саше эту словесную баталию.

Госпожа Костырко уходить не спешила, всех представителей Сашиной породы провожала тяжелым, ненавидящим взглядом: вот они поднимались на крыльцо, вот, отдуваясь и пыхтя, затаскивали сумки с продуктами, отворяли тяжелую дверь предбанника и скрывались внутри.

– Не забудьте! – чернела она всем лицом и телом.

– Нет-нет, не забудем, – улыбались мужики.

– До свидания, – выталкивал ее Саша из бани.

– Завтра… – пыхтела госпожа Костырко.

– Завтра будет завтра, – хлопал он ее по тощему заду и громко смеялся.

Этот ритуал никогда не нарушался.

Ася хлопнула дверью машины, быстро взлетела на пятый этаж. Руслан остался внизу покурить с мужиками.

Соседка копошилась на кухне. Ася прошмыгнула в комнату, прикрыла дверь. В комнате было жарко, но не душно. Ветер изменился или совсем прекратился, видно, как серый дым, лениво завиваясь, поднимался и таял в ясном небе.

На кухне что-то грохочет.

Ася