Случайные гости - Дарья Кузнецова

Мой биоком – самой простой и, по-моему, самой удобной модели. Он выглядит как декоративная повязка с эластичными вставками, позволяющими системе удобно сидеть на голове. В принципе с ним можно ходить, не снимая, но это вариант не для меня: при таком раскладе невозможно пользоваться рабочим терминалом, они сильно конфликтуют и начинают сбоить оба. Учитывая, что, по мнению производителей, изложенному в описании, такого быть не должно… видимо, ревнуют. Ну и, кроме того, бик – хрупкая и чувствительная игрушка, а я, конечно, не Ванька, но тоже чрезмерной ловкостью не отличаюсь. Одно дело стукнуться лбом о какую-нибудь незамеченную железку: почесала шишку да пошла дальше, в крайнем случае – обругала злодейку-обидчицу и посетовала на жизнь. А если приложиться биокомом, с ним при плохом раскладе можно окончательно проститься. Не так жалко прибор, как накопленную в нем информацию.

Собственные развлекательные пристрастия я… не то чтобы держала в тайне, но не афишировала. Ну их. Мужчины – народ такой, им только дай повод понасмешничать. Не со зла, конечно, но иногда все равно бывает обидно, а в этом случае – особенно. Я только с тетей Адой делюсь, которая мои вкусы полностью разделяет и свято блюдет тайну. Как она говорит, «девичьи секреты, и уберите уже свои любопытные носы!».

Наверное, единственное, что всерьез расстраивает меня в нынешней жизни, это отсутствие каких-либо личных отношений. Флирт с пилотами и коллегами с других кораблей, встреченными на станциях и планетах, не в счет. Отношений этих нет не потому, что я считаю себя какой-то неправильной, недостойной или, напротив, жду принца на белом звездолете. Причина банальна: полное отсутствие поблизости хотя бы относительно подходящих мужчин. Василич, конечно, замечательный, но ему уже семьдесят девять.

Вот и приходится компенсировать недостатки работой и разнообразными сказками про любовь. И мечтать, что на нас нападут грозные пираты, а потом (желательно очень быстрое «потом»: ближе знакомиться с пиратами мне категорически не хочется) прилетят героические полицейские и самый героический заслуженный капитан (естественно) очень геройски вынесет меня из огня на руках, прямо там влюбится, признается в своих чувствах и попросит моей руки. Мечтать – но при этом не забывать поплевывать через плечо (зечики побрали бы этих пиратов всех скопом, не дайте реликтовые духи[4] встретиться с ними на самом деле) и старательно не задумываться о том, насколько глобально будет «не до того» капитану полицейского корабля. Во-первых, не до спасения собственными руками каких-то подозрительных девиц (капитан – он на то и капитан, чтобы командовать, а не лезть вперед всех в пекло; причем командовать, как понятно из названия, кораблем), во-вторых, совершенно не до любви. Ну и, в-третьих, капитан (по опыту) должен быть по меньшей мере в два раза старше меня и либо женат (с довеском в виде пары-тройки детишек, и хорошо, если только на одной планете), либо… подозрительно не женат в своем возрасте.

А в благородных пиратов я не верила даже со всеми натяжками и допущениями.

За бессмысленным, но увлекательным путешествием по просторам Инферно время пролетело незаметно, и голос дяди, переданный «говорилкой» (внутренней системой связи), застал меня врасплох.

– До старта пять стандартных минут, всем занять свои места согласно штатному расписанию.

Прозвучало очень строго и резко; дядя явно скучал по флотскому прошлому и постоянно пытался окружить себя мелочами, напоминающими о нем. Например, у нас, в отличие от прочих частных грузовиков, никогда не бывало проблем со всевозможными документами, начиная с накладных на грузы и заканчивая инструкциями. До паранойи, правда, не доходило, и безукоризненного следования им дядя Боря не требовал. Что очень правильно: бунт, даже на таком маленьком корабле, – крайне неприятное явление. В отличие от своего старого друга, штурман был рад-радешенек избавлению от «обязаловки» и уставов и попытки возврата к ним встречал ехидством и возмущением. Наверное, потому, что служил дольше и в значительно более жестких условиях.

– Аль, отключайся, хватит ученых разорять, – добавил капитан уже нормальным тоном, и я поспешила выйти из Инферно, почувствовав смущение, будто меня застукали за чем-то неприличным.

Я на всякий случай попыталась вспомнить, чего штатное расписание хотело от меня в данный конкретный момент времени, но не преуспела в этом, а лезть выяснять было лениво, так что я продолжила валяться на койке и разбирать добычу. Тем более что возможных вариантов местонахождения имелось немного: либо все та же каюта, либо пультовая (что маловероятно), либо двигательный отсек. Я никак не могла запомнить: механик считается дежурной единицей, которая должна в тревожные моменты сидеть в самом ответственном месте, или все же в некоторой степени балластом, потому что если при старте произойдет какой-то сбой в оборудовании, шансов исправить его «на горячую» ничтожно мало.

За что я, кстати, была отдельно благодарна приемным родителям, так это за сокращение «Аля». Звучание собственного имени мне нравится, нравится даже набивший оскомину ласковый вариант «Аленушка», но – со стороны, без приложения ко мне. Потому что за годы жизни невообразимо надоели шуточки и отсылки к соответствующей сказке.

На том же самом месте я провела еще часа два: пока взлетели, пока удалились на достаточное для прыжка расстояние, пока «раскачивался» прыжковый двигатель.

Наблюдать за внепространственным переходом – а вернее за тем, как корабль исчезает из точки «А», чтобы потом появиться в точке «Б» – интересно со стороны. Прыжковый двигатель создает вокруг себя (ну, и всего транспорта заодно) сферу стабильного поля, «вырезая» ее из пространства, «выталкивает» за пределы евклидовых координат. А со стороны все выглядит так, будто двигатель через себя выворачивает корабль наизнанку. Говорят, можно разглядеть даже корабельную начинку, и про это, кстати, тоже придумана масса страшилок. Про это и про то, что можно увидеть вне пространства.

Сказки, конечно, никаких монстров и приветов с того света там нет, просто оптический обман и игры восприятия. Если наблюдать за переходом изнутри с помощью камер внешнего обзора, кажется, что в какой-то момент на корабль просто накинули темное покрывало: разом исчезают все звезды и вообще все, что было вокруг. Правда, вскоре становится понятно, что тьма вокруг не совсем кромешная, как будто колпак слегка просвечивает, а за его пределами находится большая яркая лампа. А иногда сама тьма будто идет волнами и начинает переливаться разными оттенками. Это похоже на земное полярное сияние, только очень тусклое и охватывающее не отдельный участок небосвода, а все пространство вокруг.