Попроси меня остаться - Джессика Гилмор

Менялась сама атмосфера, и в сгущающихся сумерках загорались миллионы возможностей для чего-то нового и неизведанного.

А сегодня их ждала ежемесячная «Ночь свободного микрофона», уже давно ставшая доброй традицией. Началось же все еще в те далекие дни, когда у Джонаса не было лицензии на продажу алкогольных напитков, и он, воображая себя отличным гитаристом, просто приглашал друзей на музыкальные вечера после закрытия закусочной. Когда же ему удалось заполучить вожделенную лицензию, мероприятие приобрело более организованный характер, но в нем до сих пор сохранилось нечто задорное и спонтанное.

Неистовствующие скрипачи, неопрятные рокеры, выводящие длинные баллады певцы… На этом мероприятии всегда можно было встретить самых разнообразных людей, а при желании и самому поучаствовать. И Джонас до сих пор трепетно любил это свое детище.

Но ни привычные голоса, ни любимая музыка не помогали ему сегодня расслабиться, и он, машинально перебирая струны, против воли полностью сосредоточился на Лори. Усевшись в углу, она задумчиво следила за музыкантами с бокалом шампанского в руках и, как никогда, снова походила на ту молодую девчонку, которая когда-то вышла за него замуж.

И смотрела она сейчас только на сцену. На него.

Джонас почувствовал, как по телу пробежала сладкая волна желания. Стараясь убедить себя, что во всем виновата тоска по прошлому, он задумался. Почему она здесь? Почему целеустремленная Лори Беннет, бросившая всех и все ради грандиозных планов и перспективной карьеры, вдруг оставила эту самую карьеру и вернулась в родной город? И почему у нее при этом такой напуганный и потерянный вид?

Ладно, как бы там ни было, все это никак с ним не связано. Она сама уже давно не имеет к нему ни малейшего отношения. Лори ясно дала это понять еще девять лет назад. И что бы с ней ни случилось, она вполне может сама со всем разобраться. Всегда могла.

Наконец-то заставив себя оторваться от Лори, Джонас сосредоточился на аудитории и улыбнулся, слушая бурные овации зрителей. Слегка поклонившись, он улыбнулся и ушел со сцены, освобождая место для следующих участников вечера.

– Мне пора домой, – объявила, поднимаясь, Лори и начала машинально собирать бокалы и бутылки. Как в старые времена. Застыв на месте, она украдкой оглянулась, пытаясь понять, обратил ли кто-нибудь на это внимание.

– Не глупи, вечер только начинается, – возмутилась Флисс.

Лори задумчиво огляделась. Многие посетители уже расходились, музыканты паковали свои инструменты, а смутно знакомые люди на прощание хлопали Джонаса по спине, говоря что-то про нянь, детей и работу. С каких это пор местные завсегдатаи успели обзавестись детьми и стабильной офисной работой? Когда отчаянные серферы стали взрослыми отцами семейств, любящими мужьями и надежными работниками?

В такие ночи Джонас всегда как бы переносился в прошлое, но, стоило музыке утихнуть, наваждение сразу же рассеивалось.

– Ну а теперь начинается самое интересное, – объявила Флисс, ставя перед Лори ярко-голубой коктейль. – Сцена полностью в нашем распоряжении. С чего начнем?

Лори судорожно сглотнула и торопливо отпила из бокала.

– Ты лучше одна иди. Я почти не пою.

– Ну вот еще! Ты всегда отлично пела.

– Это было так давно… Честно, Флисс, я лучше не буду.

– Но…

– А я думал, все адвокаты поют, – вмешался Джонас, и Лори бросила на него благодарный взгляд.

Флисс явно не собиралась сдаваться, но может, ей еще удастся отговориться?

– Неужели у вас в офисе не было караоке?

– Не было. Я же не с Элли Макбил[1]работаю, – улыбнулась Лори. – И я уже давно не пою нигде, кроме душа. Так что я действительно предпочла бы послушать других.

– Слышишь? – Джонас повернулся к Флисс. – Именинница свое слово сказала.

– Слышу, но вот именно потому, что она именинница, ей и не стоит сидеть тут в одиночестве. – Флисс снова повернулась к Лори: – Ну, пойдем, ну пожалуйста! Можешь просто тихонько подпевать. Настоящее веселье только начинается! Больше никаких экспериментирующих школьников и псевдорокеров. Слава богу, мы всех ограничиваем пятнадцатью минутами, иначе тот парень наверняка бы до сих пор исполнял нечто в духе «Пинк Флойда». А теперь сцена полностью в нашем распоряжении, и мы можем вволю повеселиться.

Лори задумалась. Как же давно все это было… И как же старательно она пыталась все это забыть, потому что в выбранном ею мире не было места для вечеринок, гитарных посиделок и сет-листов. Да и сможет ли она сейчас хоть что-нибудь вспомнить?

А ведь когда-то они отлично дополняли друг друга. Богатый, насыщенный голос Флисс, который подруга усердно развивала, мечтая об Уэст-Энде, и ее собственный, мягкий и нежный. И разумеется, рядом с ними всегда был решительный Джонас, слепо следуя за которым Лори порой настолько погружалась в музыку, что забывала обо всем на свете.

При одной мысли, что она снова может окунуться в этот привычный мир, Лори стало страшно. Но вместе со страхом пришло и сладкое томление. Может, в этот вечер воспоминаний и ностальгии действительно получится с головой окунуться в прошлое?

Но что думает обо всем этом Джонас? Чего он хочет? Чтобы она ушла? Или осталась? Или ему вообще все равно?

Что ж, видимо, последнее. И она сама в этом виновата.

Еще раз пригубив коктейль, Лори вдруг поняла, что в бокале уже почти ничего не осталось. О чем она вообще сейчас думает? Она должна была бы переживать из-за Хьюго, оплакивать их столь резко и болезненно оборвавшиеся отношения… Почему же вместо этого она старательно смакует юношеские ошибки? Раз уж она собралась жить здесь ближайшие месяцы, да не просто жить, а еще и работать, ни в коем случае нельзя ворошить прошлое.

– Ладно. – Отставив опустевший бокал, Лори потянулась за следующим. – Но с меня только бэк-вокал.

Лори сидела на дальней стороне сцены. Распущенные волосы полностью скрывали ее лицо, не давая разглядеть его выражение. Не то чтобы Джонаса к ней тянуло… Даже после всех этих лет он слишком хорошо ее знал, чтобы вновь попасться на ту же удочку, но сейчас она казалась такой потерянной, такой уязвимой, что он просто не мог не…

Он же всегда любил темноволосых ранимых красавиц с огромными глазами. Правда, ему никогда с ними не везло.

И он уже давно смирился с судьбой, предварительно набив себе немало шишек, но разве можно мыслить разумно такими волшебными вечерами, когда вокруг тебя стройными рядами выстраиваются образы из прошлого и кажется, что стоит только обернуться – и ты вновь увидишь деревянные стены лодочного сарая, неотесанный пол и разномастные столики?

Резкая боль в пальцах вернула Джонаса к реальности, наглядно доказывая, что ему уже не девятнадцать, а все тридцать два. До старости еще, конечно, далеко, но для того, чтобы после тяжелого рабочего дня еще и всю ночь проиграть на гитаре, многовато.