Безумство любви - Лори Макбейн

Герцог задумчиво улыбнулся:

— Однако он говорит и ведет себя как истинный джентльмен. Это озадачивает, не правда ли? Давно он здесь?

— Кажется, года три или четыре, — ответил Ньюли. — Он уже в третий раз отбирает у меня часы, негодяй!

— И до сих пор так и не выяснили, кто он? Никто не видел его липа и даже не попытался вы следить? Странно также, что, совершая ограбление, он довольствуется лишь несколькими вещами. Он не алчен? Согласны?

— Да! В его присутствии я постоянно чувствую себя разряженным индюком.

— Он убивал?

— Я бы не удивился, если бы узнал об этом, — нехотя ответил Молтон, — хотя не могу утверждать наверняка.

Герцог поправил манжеты и рассеянно потянулся за табакеркой, чтобы проверить, не забыл ли ее. Затем, подавив раздражение, сказал:

— Полагаю, нам пора присоединиться к дамам. Их, напорное, уже тревожит паше долгое отсутствие.

— Дамы! Господи, мы же совсем забыли о них! — воскликнул Молтон, поднимаясь. — Им не стоит рассказывать о случившемся, по я не представляю, как скрыть это от моей жены. Эта женщина всегда знает все! Впрочем, пойдемте. Не следует заставлять их ждать, верно?

Герцог молча наблюдал, как гости, вполголоса переговариваясь, скрылись за дверями соседнего зала, затем быстро подошел к столу, вырвал вонзившийся в дерево кинжал, внимательно осмотрел рукоятку, потрогал острие клинка, с вымученной улыбкой отбросил оружие и пошел в соседнюю комнату.

— Вы видели, дружище, как был ошарашен Молтон, когда мы прервали их милую беседу? — рассмеялся Чарли, потирая руки от удовольствия — И как изменился в липе лорд Ньюли, когда я отобрал у него часы? Кстати, это произошло уже в третий или четвертый раз. Не так ли, Джон?

— Если память мне не изменяет, в третий, Чарли, — серьезно ответил тот.

— Хорошо. Пусть так. Но я не успокоюсь, пока не проделаю с ним эту операцию в шестой или даже в седьмой раз.

— Правильно, Чарли. Мы сегодня показали всем этим аристократам, чего они стоят! Однако мне показалось, что Уилл собирался застрелить того толстого индюка.

— Запомните, дорогой: никакой стрельбы! — предупредил Чарльз. — Мы не должны давать властям повода для обвинения в убийстве. Иначе на нас напустят армию, и тогда нам не поздоровится.

Они пришпорили копей и поскакали по склонам холмов, намеренно минуя главную дорогу, дабы не наткнуться на патрули. Ночной воздух был напоен душистым запахом земляники и жимолости. Всадники ехали лесом, то и дело продираясь сквозь заросли ежевики и густой кустарник.

Вдруг лошади испуганно шарахнулись в сторону. Чарльз посмотрел вперед и увидел в тени деревьев какую-то фигуру. Он прищурился, пытаясь через прорези постоянно съезжавшей на глаза маски получше разглядеть незнакомца. Казалось, тот чуть заметно шевелился, оставаясь при этом на месте.

— Кто это? — встревожился Уилл и натянул поводья.

Где-то рядом зловеще заухала сова. Всадники медленно проехали еще несколько шагов, настороженно глядя вперед.

— Боже, так это же Нэт Фишер! — негромко воскликнул Джон.

— Фишер? — удивленно и тихо переспросил Чарльз. — Не ошибаетесь?

— Нет, я узнал его.

Фишер висел на суку большого дуба. Шею его стягивала толстая веревка.

— Мертв! — вздохнул Уилл

— Он опять занимался браконьерством, — проворчал Чарльз, заметив, что к повешенному привязан убитый им заяц. — На этот раз его поймали.

— А что ему оставалось делать? — сердито возразил Уилл. — Его семья голодала. Нэту надо было хоть как-то прокормить пятерых детей и больную жену. Когда-то эта земля и лес были общими. Но затем лорды Ньюли и Молтон объявили вес своей собственностью, земли огородили, а леса закрыли для охоты. Что оставалось несчастному Фишеру? Смотреть, как его семья умирает с голоду?

— Да, Уилл, это несправедливо, — помолчав, ответил Чарльз. — Все те господа сидели за столом и набивали свои животы. А Нэт между тем раскачивался на суку только из-за того, что хотел накормить семью. Жаль, что мы не обобрали всю эту компанию до нитки. Но клянусь, нам еще удастся исправить ошибку. Снимите беднягу с дерева, чтобы он не остался на съедение воронью. Джон, вы ведь хорошо знали Фишера. Отвезите семье тело и половину пашей сегодняшней добычи.

Чарли тронул поводья и, предоставив Джону позаботиться о Фишере, исчез в густых зарослях. Уилл последовал за ним.

Они осторожно прокладывали себе путь вниз, к небольшой, поросшей лесом долине. Журчание горных ручьев скрадывало топот копыт и фырканье лошадей. Спустившись к одному из них, Чарльз и Уилл развернули коней на быстрине и двинулись вниз по течению. Через несколько сот метров ручей стал шире, а обрамлявшие долину холмы расступились. Меж ними оказалась болотистая лужайка, и всадники устремились к ней.

В центре лужайки была твердая земля, на которой, почти скрытый ветвями высокой раскидистой липы, стоял небольшой каменный дом. Привязав лошадей к дереву, Чарли и Уилл открыли дверь и сразу погрузились в непроглядную темноту. Уилл вытащил из кармана трутницу со свечой и высек огонь. Свеча загорелась и осветила небольшую комнату, обставленную ветхой мебелью. Окна были занавешены плотными шторами, не пропускавшими света и надежно охранявшими помещение от любопытных глаз.

— Неплохой улов, Чарли, — усмехнулся Уилл, вытряхнув из мешка драгоценности на грубый деревянный стол. Но улыбка исчезла с его липа, едва он коснулся заколки герцога Камарея.

— Знаете ли, Чарльз, — озабоченно сказал он, — зря вы связались с тем джентльменом со шрамом. Мне не понравился его взгляд. Он далеко не трус. И какой-то странный…

Уилл умолк и задумался, подперев рукой широкий упрямый подбородок.

— Какой-нибудь самодовольный хлыщ из го рода, отправившийся в сельскую местность подышать свежим воздухом. — Чарльз презрительно пожал плечами.

— Не знаю, Чарли. Мне не нравится его глаза и злобная усмешка. Помяните мои слона: мы с ним хлебнем горя!

. Поверьте, Уилл, это самый обыкновенный салонный шаркун. Не более того. И подумайте: с чего бы мне вдруг бояться какого-то городского франта? Разве он может причинить вред?

— Должно быть, вы правы, Чарли, но все же мне это очень не нравится, — повторил Уилл.

— Да перестаньте же, Уилл! К чему такое суеверие!

— При чем здесь суеверие? Я просто утверждаю, что все это не сулит нам ничего хорошего.

— Я вспомню ваши предостережения, когда буду опускать в карман весьма солидную прибыль от того, что сейчас лежит на этом столе и в мешке. Клянусь, если я услышу еще одно мрачное предсказание, то лишу вас вашей доли.

Заметив, как изменилось выражение лица Уилла, Чарли весело рассмеялся.

— Что ж, Чарли, я вовсе не утверждаю, что все это меня безумно волнует. И уж конечно, не хочу из-за такой мелочи лишаться своей доли добычи.