Последнее желание гейши - Ольга Володарская

Марго притормозила в отдалении, опустила окно, высунуласьнемного, чтобы посмотреть. Тут же к машине подскочил один из наблюдателей, членприцерковной банды побирушек, заискивающе улыбнулся, продемонстрировав двагнилых клыка, и промурлыкал:

– Подай, красавица, на хлебушек.

Марго сунула мужику пятак и махнула рукой, чтобы отвалил, нотот, видимо, отходить не собирался, потому что подошел не столько ради денег,сколько для того, чтобы блеснуть знаниями о происшествии перед несведущимчеловеком.

– Ща жмурика выносить будут, – доложил он,привалившись острым бедром к круглому боку машины. – Носилки давновтащили…

– Кто-то умер? – с интересом спросила Марго.

– Умер, голубушка, – он хитро прищурился, –подай за упокой невинной души…

– А кто, не знаешь?

– Девку какую-то пришили…

У Марго екнуло сердце – в их шестиквартирном подъезде жили толькодве «девки» – она и Афа, остальных можно было назвать только дамами игосподами.

– Девку? – переспросила она. – Какую девку?

– Не знай… Какую-то. Она вона в той квартиреживет… – И он указал грязным пальцем на Афино окно. – Эй, глянь,выносят ее!

Марго тупо посмотела на подъездную дверь, из которойвытаскивали носилки. На них, прикрытая простыней, лежала мертвая Афродита. Этобыла она, точно она, потому что из-под голубого шелка (комплект постельногобелья из магазина «Сладкий сон» – подарок Марго на день рождения) выглядывализолотые кудри Афы.

Афродита мертва!

Афродиту убили!

Марго вцепилась в руль вмиг заледеневшими пальцами. Этого неможет быть… Не может быть… Не…

– Ну так че? – наглый попрошайка просунул в окносизую морду. – Накинешь еще пятерочку на стопочку? За упокой, а?

Марго швырнула в мерзкую харю десятку и быстро завела мотор.

Надо сваливать отсюда, пока не поздно! Еще не хватало, чтобытот толстый лысый мент с рожей запойного алкоголика, который всеми командовал,заприметил ее машину. Он, наверняка, уже знает, что в квартире вместе спокойной проживала еще одна девушка, а о том, что она разъезжает на желтом«Фольксвагене», ему могли сообщить вездесущие соседи…

Или не могли? Ведь она никогда не оставляла машину уподъезда – сразу загоняла ее на стоянку возле соседнего дома. Так, уже лучше…Нет, не лучше. Машину не заметили, но ее-то саму точно должны были видеть, азначит, запомнить, потому что внешность у Марго нестандартная, бросающаяся вглаза…

Черт, черт, черт! Как же плохо! Конечно, совесть у неечиста, ведь она Афу не убивала, но пойди докажи это тупомордому «следаку». Этотментяра, наверняка, записал ее в подозреваемые номер один. А почему? Да потомучто в пепельнице, что стоит на прикроватной тумбочке, лежат обрывки расписки,составленной Марго и изодранной Афой. В ней изложено следующее: «Я, МаргаритаАндреевна Катаева, обязуюсь вернуть 15 000 евро Харитоновой Людмиле Ильиничне(Афродита по паспорту была Людмилой) не позднее января 2009 года». Расписка этабыла, по сути, филькиной грамотой, потому что у нотариуса ее никто не заверял,но для следствия она может оказаться ценной (по мнению следака, естественно)уликой. Как же, как же, подумает главный мент с моржовыми усами, знаем мы этихдолжников, сначала хапнут пятнадцать кусков, а потом, когда отдавать нечем, запятерку киллера нанимают, и мочат кредитора в его собственной квартире…

А что, чем не версия? Тем более расписка уничтожена, а то,что именно кредиторша ее изорвала в клочья, да еще и отругала Марго заунижающие их дружбу, формальности, никто не знает.

А алиби! Вернее, его отсутствие! Кто докажет, что Марго всеутро и часть ночи проспала в апартаментах? Никто! Теоретически у нее былавозможность незаметно покинуть здание, выйти через калитку на улицу, добратьсядо Афиного дома, убить ее (еще бы знать чем?), затем вернуться в бордель. Всепросто, ясно, логично! Логично! Марго – убийца!

Блин, блин, бли-и-и-ин!

– Держи себя в руках, девочка, – прорычала Марго,зверски глянув на свое отражение в салонном зеркале. – И думай, думай…

Но думать не получалось – она всегда резко тупела именнотогда, когда нужно было быть логичной, лаконичной, умной, собранной, волевой. Вотличие от Афы! Та особо здраво мыслила в экстремальных ситуациях, а когда еезагоняли в угол, становилась просто гениальной. Интересно, кто ее убил? И зачто? Ее смерти могли желать многие, Марго знала это, потому что щедрая, добраядля друзей Афродита была алчной, жесткой, подлой для врагов. А враги у неебыли! Брошенные возлюбленные, униженные конкурентки, соперники и соперницы,кинутые работодатели и целый сонм психически неуравновешенных клиентов.

Кто же из них?

Марго так разволновалась, размышляя над этим, что чуть несшибла неспешно вышагивающего вдоль церковного забора старика. Слава богу,дедок не пострадал, так что не пришлось останавливаться, чтобы оказать емупомощь. И именно в этом момент на нее снизошло озарение – Марго поняла, чтодолжна сделать.

Она вернется в «Экзотик», все расскажет Мадам, а уж тарешит, что предпринять несчастной Маргоше, чтобы спасти свою шкуру.

Базиль отпрыгнул к забору, чтоб не угодить под колеса бешеномчавшегося в сторону шоссе желтого «Фольксвагена». Он хотел выматериться вследуносящемуся авто, но только буркнул раздраженно «Смотри, куда едешь», а всепотому, что за рулем сидела прехорошенькая дамочка. Любого мужика он могобругать трех-четырех-пятиэтажным, а женщину нет – к женщинам он относилсяочень трепетно.

Базиль присел на каменный выступ церковного забора, чтобыотдохнуть и полюбоваться своим новым приобретением – роскошным кашемировымшарфом, который он только что купил в комиссионке своей приятельницы АделаидаБруновны Кунц. Шарф был не только красивым, теплым, стопроцентно английским, ноеще и новым: глупые иностранцы забраковали его только потому, что на конце былнебольшой непрокрас. Подумаешь, пятнышко, спрячешь его под воротник – и невидно!

Базиль приложил нежный кашемир к шее – красота! Ни одна зимане страшна. Теперь оставалось решить: себе оставить эту роскошь или сыну подарить.С одной стороны, отпрыск ничего не понимает в хороших вещах – носит всякоебарахло, а на шею в мороз наматывает какую-то синтетическую тряпку, поэтому неоценит, но с другой, мальчишка так часто простужался, что ангина стала еговечной зимней спутницей, и ему кашемир принес бы больше пользы… Раз так,значит, пусть носит! Себе Базиль у Аделаиды еще что-нибудь фирменноеприсмотрит, а сын такую вещь ни за что не купит – он приобретает свое барахлоисключительно на оптовом рынке, где продают только подвальный ширпотреб, а закашемир выдают распашоночную байку…

Эх, сына, сына! Не в отца ты пошел, не в отца…