Монах, который продал свой "феррари" - Робин С. Шарма

Джулиан тут же принял условия мудреца и пообещал донести его послание до Запада. Когда они вместе двинулись вверх по горной тропке к затерянной деревушке Сивана, индийское солнце уже клонилось к закату, огненный багровый шар плавно скользил, впадая в дремоту после долгого утомительного дня. Джулиан признался, что никогда не сможет забыть величие того момента: он шагал рядом с индийским монахом, над которым не властен возраст, испытывая к нему чувство братской любви. Они направлялись к месту, куда он так стремился, полному чудес и тайн.

«Это был, несомненно, незабываемый момент в моей жизни», — сообщил мне Джулиан. Он и раньше считал, что жизнь сводится к нескольким ключевым моментам. Сейчас это был один из них. Глубиной своей души он чувствовал, что тут было начало его новой, следующей жизни, которая будет куда более значительной, чем прежняя.

Прошагав много часов по запутанным, заросшим травой тропинкам, два путника достигли долины с пышной зеленой растительностью. С одной стороны ее надежно защищали укрытые снегом вершины Гималаев, словно бывалые воины, стерегущие покой своих военачальников. С другой — высился густой хвойный лес, придающий еще больше очарования этому сказочному краю.

Мудрец взглянул на Джулиана и ласково улыбнулся: «Добро пожаловать в Нирвану Сиваны».

Затем они спустились по другой, почти неразличимой в траве тропке в долину, поросшую густым лесом. Прохладный, хрустящий горный воздух был наполнен запахом сосны и сандалового дерева. Джулиан разулся, чтобы меньше ныли усталые ноги, и шагал босиком по влажному мху. Он любовался пышными яркими орхидеями и россыпью других диковинных цветов, пестреющих среди деревьев и радующихся красоте и великолепию этого небесного уголка.

Издали до Джулиана доносились негромкие голоса, успокаивающие, приятные для слуха. Джулиан беззвучно следовал за мудрецом. Минут через пятнадцать они вышли на открытое место. Джулиану предстало зрелище, которое даже он, умудренный жизнью и давно ничему не удивлявшийся, едва ли мог вообразить. Перед ним была крошечная деревушка, которая, казалось, вся была сделана из роз. В центре деревушки стоял крохотный храм, вроде тех, что Джулиану доводилось видеть в Таиланде и Непале, но сооруженный из алых, белых и розовых цветов, сплетенных вместе длинными прядями разноцветных прутьев и стеблей. Вокруг храма были рассыпаны крошечные хижины — скромные жилища мудрецов. Они тоже были из роз. Джулиан не мог вымолвить ни слова.

Что же касается монахов, населявших деревушку, те из них, кого он мог увидеть, были похожи на его спутника, признавшегося наконец, что зовут его Йог Раман. По его словам, он был старейшим мудрецом Сиваны и главой общины. Обитатели этого сказочного места выглядели поразительно молодо, и движения их были уверенными и грациозными. Разговоров не было слышно: не желая нарушать безмятежное спокойствие этого места, каждый выполнял свою работу молча.

Мужчины, которых Джулиан насчитал всего человек десять, были, как и Раман, облачены в алые накидки. Они встретили входящего в их владения Джулиана безмятежными улыбками. У каждого из них был спокойный, здоровый и умиротворенный вид. Казалось, суета, этот бич современного мира, почувствовала, что ей нет места на этой вершине безмятежности, и убралась восвояси. Монахи, уже много лет не видевшие посторонних, тем не менее оказали Джулиану сдержанный прием, простым поклоном приветствуя пришельца, проделавшего столь дальний путь, чтобы их отыскать.

Впечатляли также и женщины. Облаченные в розовые шелковые сари, с иссиня-черными волосами, украшенными белыми лотосами, они с исключительным проворством деловито сновали по деревне.

Однако это была не та лихорадочная суета, которая заполняет жизнь людей в нашем обществе. Напротив, их ловкие движения были легки и грациозны. Одни женщины сосредоточенно трудились внутри храма, очевидно, готовя его к какому-то празднеству. Другие подносили хворост и украшенные вышивкой тканые коврики. Все были заняты делом. Все выглядели счастливыми.

В конце концов, сами лица мудрецов Сиваны демонстрировали чудесные возможности их образа жизни. Хотя все они были вполне зрелыми людьми, от каждого исходило что-то детское, а глаза сияли юношеским задором. Ни у кого не было морщин. Ни у кого не было седины. Ни в ком не было видно признаков старения.

Джулиана, едва верившего во все происходящее, угостили свежими фруктами и экзотическими овощами. Эта диета, как узнал он позже, была одним из ключей к сокровищнице совершенного здоровья, которым обладали мудрецы. После трапезы Раман проводил Джулиана в его жилье — наполненную цветами хижину, в которой стояла маленькая кровать, а на ней лежал чистый блокнот. В обозримом будущем этой хижине предстояло служить ему домом.

Хотя Джулиану никогда прежде не доводилось видеть ничего похожего на этот волшебный мир Сиваны, у него почему-то возникло такое ощущение, будто он вернулся домой, в рай, который казался ему давным-давно знакомым. Странным образом, эта деревня из роз казалась ему не такой уж чужой. Интуиция подсказывала ему, что он принадлежит этому месту, пусть и ненадолго. Здесь он вновь обретет жизненный огонь, который пылал в нем, пока ремесло адвоката не погасило его. В этом уединенном приюте медленно начнет восстанавливаться его израненный дух. Так началась жизнь Джулиана среди мудрецов Сиваны, жизнь простая, безмятежная и гармоничная. Лучшее было впереди.

Мечты великих мечтателей никогда не исполняются, они передаются другим.

Альфред Л. Уайтхед

Было уже восемь вечера, мне еще надо было подготовиться к завтрашнему выступлению в суде. А я все еще был под впечатлением от приключений этого бывшего судебного воителя, столь драматично изменившего свою жизнь после встречи с удивительными индийскими мудрецами. Как поразительно, думал я, насколько невероятное превращение! Во мне зародился тайный интерес: могут ли секреты, познанные Джулианом в том далеком горном убежище, улучшить качество и моей жизни, вернуть мне способность удивляться миру, в котором я живу? Чем дольше я слушал Джулиана, тем больше начинал понимать, что мой собственный дух требует обновления. Куда подевалась та необычайная страсть, с которой я брался за любое дело, когда был помоложе? В те времена даже простейшие вещи приносили мне радость. Может, настало время и мне переосмыслить свою судьбу.

Чувствуя мой интерес к его одиссее и мое страстное нетерпение постичь систему просветленной жизни, открытую мудрецами, Джулиан стал рассказывать свою историю быстрее. Он поведал мне, как его жажда знаний, помноженная на острый ум, отточенный многолетними битвами в зале заседаний, помогла ему завоевать любовь членов общины Сиваны. В знак своей благосклонности к Джулиану монахи в конце концов сделали его почетным членом своей группы и стали обращаться с ним как с полноправным членом их увеличившейся семьи.

Сгорая от нетерпения расширить свои знания о возможностях сознания, тела и души, а также научиться владеть собой, Джулиан проводил в занятиях с Раманом практически все время, за исключением часов сна. Этот мудрец стал для Джулиана скорее отцом, чем учителем, хотя разница в возрасте между ними составляла лишь несколько лет. Было очевидно, что этот человек накопил в себе мудрость многих поколений, но прекраснее всего была его готовность поделиться этой мудростью с Джулианом.