Боярин - Владимир Георгиевич Босин

Второй круг в парилку я уже сделал осмысленно, а потом мы сидели, закутавшись в простыни в предбаннике и баловались пивом. Я резко почувствовал вкус к жизни. Пиво показалось удивительно вкусно.

Мясная нарезка и соленья улетали в утробу со страшной силой. Мои собутыльники показались удивительно хорошими и отзывчивыми людьми. Я понимаю, что захмелел и это отходняк после камеры, но это не мешало мне наслаждаться моментом.

А когда открылась дверь и заскочили молодые женщины, мои сотрапезники предались блуду.

И я не стал отставать, подхватил ближайшую и усадил на колени. Довольно молодая дебелая девка, немного полноватая, но с впечатляющийся выпуклостями.

А что мучать плоть, я же княжич. Схватив ту за руку, потащил искать уединения. В соседней комнатушке завалил на лавку, оголив бёдра ворвался в податливое тело. На меня что-то нашло, я будто мстил девчонке за свой испуг, за ожидание смерти. Мы свалились на пол и там я терзал мягкую и послушную женщину. Та, жалобно постанывала, но крепко держала меня за плечи.

С рычанием разрядился и обмяк на ней. Пролежав минут пять встал.

Передо мной лежит голая женщина и смотрит на меня. Она разбросала руки ноги, бесстыдно показывая заросший пах и волосы под мышкой.

Я начал облачаться, но тело сейчас довлеет над разумом. Жадно рассмотрев рыхловатое белое тело почувствовал возбуждение.

Рывком подняв женщину прижал к тёплой стенке и вошёл сзади.

Мы двигаемся в унисон, женщина приловчилась и подмахивает мне, подавая пышную задницу мне навстречу. От этого ощущения обостряются. Я мну полную грудь и периодически смачно хлопаю по заднице, оставляя красные следы.

Женщина слегка постанывает, но эта Евина дочь явно получает кайф, работает уже на себя, чуть довернув задницу.

Когда она громко застонала, я не смог сдержаться и быстро догнал её.

На прощание подарил девке четвертину и довольный вышел в общую комнату. Много дал девке, отберут ведь серебрушку у неё, лучше пятак было выделить. Но возвращаться лень.

— Смотри, у тебя два варианта. Если первый не нравится, то сработает второй.

Прошло три дня, как я гощу у Григория. Я уже привык к изменению положения. Как говорится от тюрьмы и сумы не зарекайся. Первой я вроде успешно избежал. Второе пока не грозит.

Григорий уже час склоняет меня жениться. Прикол в том, что высокий суд порешил считать обоих Вельяшевых татями и разбойниками. За это полагается или казнь с лишением имущества или рабство с разграблением имущества, что немногим лучше. Всё идёт, естественно, в казну посадника. Но тут вот какая хитрость, оба подсудимых на том свете. Да, молодший Ваня не перенёс встречи с моим снарядом, думаю помер от внутренних кровотечений, чем избежал позорной участи. Из семейства остались дочь и супруга старшего Вельяшева. Их посчитали тоже соучастниками, ну не могли они не знать о делишках своих мужчин. Папаша действовал на поприще разбоя без малого пять годин, он же должен был где-то прятать имущество, товар и окровавленную одёжку. Да вся деревенька знала об этом, что и показало дознание. Просто с подневольных крестьян взятки гладки, а вот дочь с супругой пойдут как соучастницы. Их продадут в неволю, а имущество опять-таки толкнут с молотка.

И вот тут прорезался интерес местных властей. Они знают, что я не бедный человек, а продажа имения больших денег им не принесёт, в лучшем случае уйдёт в казну и будет временно подарено служивому человеку за службу ратную. Вот и предложили умные люди комбину — я женюсь на доченьке Тимофея Вельяшева. Тем самым автоматическим стану боярином, получив в вотчину не самое хилое имение с деревенькой. А город, соответственно не будет разграблять вотчину, переоформив на меня.

Отторжение вызывает даже не необходимость жениться. По нынешним временам достаточно пару раз зайти к новобрачной и забыть за неё, наслаждаясь другими любушками. А вот брать ненавистную фамилию семейства, чуть не погубившего меня и моего ближника — от этого меня корёжит. Если нельзя взять родовую — Богачёв, то придумаю другую.

Но тогда придётся выкупать деревеньку за чистое золото, тут уж меня обдерут как липку, городские власти понимают, что у меня выхода нет особо. И я склоняюсь к этому варианту. Чтобы называться боярином достаточно выкупить деревню, а имение пойдёт под разграбление.

С помощью нужного человека я и подал просьбу на выкуп деревни. Этот проходимец за три серебряные денги помог мне найти лучший выход. Ну так он всего лишь писец, но от него зависит, где поставить запятую.

— Деревенька Микшата, в трёх верстах от города. Три десятины и одна четь, двадцать семь хозяйств, согласно последним сказкам 77 взрослых, не считая детей.

— Ага, бывший помещик почти всех взрослых мужиков положил на разбое, я сам лично тому свидетель, — обломал я кайф важному чину из городского совета, который ведал вопросами имущества.

— Да, может быть, но у меня так записано, — смутился предшественник знакомых мне муниципальных чинуш, которые ездили на Мерсе, имея весьма небольшие зарплаты.

— Но может мы договоримся?

— Договоримся, о чём? — сделал я грозный вид и тупое лицо солдафона.

— Ну, например, Вы не замечаете, что стало несколько меньше душ, а мы оформим на Вас и имение.

— А на хрена оно мне, курятник с бабами. Проще сжечь всё чертям собачьим, — взревел я, отрабатывая образ недалёкого вояки.

— Можно ещё добавить часть берега, если поставить там пристань, можно купцов привадить. До города то рукой подать.

В результате я стал обладателем грамоты, удостоверяющей моё право на деревню Микшата, барское имение и часть берега. За эту услугу я заплатил тринадцать московских рублей в казну и еще столько же на руки одному хорошему человеку. Сумма громадная, но и получал я не мало.

Вступать во владение мы ехали целой кавалькадой. Кроме моих присоединился Григорий с Фёдором, с ними два десятка воев. А также с нами выдвинулся судебный тиун с документом, подтверждающим мои права. С ним ещё десяток вечевой дружины. Они выдвинулись ранее в пешем порядке, а мы выехали позже. Встретились на месте.

Деревенька Микшата имеет две улочки, выходящие к реке. На мостках покачиваются несколько долблёнок. Народу почти не видно, пара собак проводили нас ленивым бреханием. Проехались по главной улице, женские лица мелькают в окошках и испуганно исчезают в глубине. Пацанчик пробежал перед нами, но мамка выскочила из избы, перехватила его и моментально скрылась внутри.

Ну, я ожидал худшего. Заметно, что деревня знавала и лучшие времена. Сейчас заметны перекосившиеся плетни,