Золотой век амазонок - Флоренс Мэри Беннет

Древние авторы в основном считают Кавказ продолжением горного хребта Тавра, полностью находящегося в Азии. Однако некоторые из них приводят и описания первоначального дома амазонок. Плиний утверждает, что «он имеет невероятную протяженность, и разделяет безчисленное количество народов; поднимаясь возле Индийского моря, этот хребет уходит на север с правой стороны, а с левой на юг. Потом, поворачивая на запад, он рассек бы Азию посередине, если бы не море, преградившее его победное продвижение по земле. Соответственным образом, уклонившись на север и образуя дугу, он занимает значительный участок земной территории, то и дело встречаясь с морями, готовыми преградить ему путь: Финикийским, Понтийским, и в другой стороне Каспийским и Гиценийским (западная и восточная части Каспийского моря), а потом с Меотийским озером. Несколько ограниченный препятствиями хребет изгибается между морями, прокладывая себе дальнейший путь, и, наконец, выбравшись на свободу, по плавной дуге соединяется с цепью Рифейских гор. Хребет носит многочисленные имена, и по мере продвижения вдоль него они сменяют друг друга. Первая часть его носит название Имай (Хинду Куш), после чего он последовательно называется именами Эмодом, Паропанисом, Цирцием, Камбадом, Париадром, Коатром, Орегом, Орандом, Нифатом, Тавром и, там, где он превосходит себя самого, Кавказом. Там, где хребет раскидывает свои ответвления, то и дело погружающиеся в море, он носит названия Сарпедон, Коракесий, Краг, и потом снова Тавр. Там, где он расступается и открывает проход для людей, он все равно сохраняет свое имя за воротами этих проходов… В дополнение к тому, останавливаясь в своем продвижении вперед, хребет отступает от моря и принимает на себя с обоих склонов имена многочисленных народов», так что среди прочих существовали Амазонские и Скифские горы. Плиний упоминает две горящие горы (вероятно, благодаря выходам природного газа или нефти) в Сирии. Страбон помещает амазонок в самых восточных областях Кавказа, граничащих с Каспийским морем и образующих преграду, разделяющую албанцев и иберов. Он также указывает на то, что равнины Скифии и весь берег Фемискиры, «именуемый равниной амазонок», имеют аллювиальный характер, странным образом контрастируя с их горными убежищами. Описывая современную ему географию региона, Плиний говорит: «По берегу (Эвксинского Понта) протекает река Фермодон, огибающая укрепления, называемые Фанарея (Фермея?) и подножия гор Амазонок (Масон Даг?). Прежде здесь существовал город, носивший то же самое имя, что и река, и еще пять остальных — Амазоний, Фемискира, Сатира, Амазия и Комана». Из всех них можно видеть громадные вершины черного хребта, связывающего Понт с далекими областями, прячущимися в таинственном хаосе гор, лесов, рек, морей и скучных равнин.

Многочисленные народы, населявшие упомянутую местность, равным образом вселяли трепет в душу географа. Страбон пишет: «Как говорят, амазонки живут в горах над Албанией. Надежные авторы утверждают, однако, что они живут у подножия Кавказских гор. Находясь у себя дома, они заняты тем, что собственными руками пашут, занимаются садоводством, пасут скот и, в особенности, объезжают коней. Сильнейшие среди них уделяют много времени верховой охоте и военным упражнениям». В его время люди, населявшие южную сторону Кавказа, являлись пиратами, не оставлявшими своим соседям и мгновения покоя; разделенные на небольшие племена, подчинявшиеся тиранам, они жили разбоем.

Страбон также упоминает «совершенно варварские» племена Кавказа, почитавшие Мать-землю, а также приносившие и поедавшие человеческие жертвоприношения, хотя при этом не употреблявшие для подобных целей женщин. Очевидно, в данном вопросе почитатели земли руководствовались в первую очередь принципом сохранения рода. Подобные наклонности вполне объясняют ту честь, которую они оказывали своим старикам: их удавливали ближайшие родственники. Мужчин также съедали, а женщин возвращали в лоно великой Матери-Земли. Аналогичный подход к основному принципу природы отличал албанцев и иберов, которых многие считают ближайшими соседями амазонок. Дело в том, что эти народы, почитавшие в первую очередь двух богов — Солнце (Юпитера), вероятно являвшегося «Неизвестным Богом», Богом Создателем, и Луну, особое почитание предназначали последней, как более близкой. Возле Иберии располагался храм Луны, где жрец бледной богини почитался следом за царем, и властвовал над многочисленными и людными тропами на священной земле вокруг святилища. Многие из храмовых служителей и других людей занимались пророчествами. Тех из них, кто превращался в буйных одержимых и отправлялся в лес в одиночестве, захватывали жрецы, помещали в священные оковы и целый год содержали в роскоши. Потом такого человека выводили к святилищу и ставили перед ним вместе с остальными жертвами. Служитель лунной богини, появлявшийся из толпы со священным копьем, наносил жертвам удар в сердце, в то время как стоявший перед святилищем жрец произносил предсказания, руководствуясь характером падения и истечения крови. После этого труп уносили в специально предназначенное место, бросая под ноги собравшегося народа, который получал, таким образом, возможность очиститься кровью освященного козла отпущения.

Геродот утверждает, что тавры приносили в жертву всех потерпевших кораблекрушение, а также всех греков, которых случай привел в их гавани, причем человеческие жертвоприношения совершались богине-девственнице. Жертву поражали по голове дубинкой, после чего голова отрезалась и прибивалась к дереву, а тело сбрасывали с крутых утесов. Захваченных в войне пленников обезглавливали, а головы их выставляли на высоких шестах вокруг домов. Геродот добавляет: «Головы помещались так высоко, чтобы весь дом находился под их покровительством», именно такой аргумент используют в настоящее время охотники за головами с Борнео и прочие дикие племена. Самые ранние указания на это можно видеть в древней «Аргонавтике», приписываемой Орфею, но почти наверняка записанной Ономакритом из Афин, жившим в 520–465 до н. э. В этой поэме мы читаем об опасных и свирепых народах, живших вокруг Меотийского озера и далее к югу, к числу которых принадлежали и кровожадные тавры, приносившие Артемиде жуткие жертвоприношения в виде чаши с человеческой кровью. Ужасные вещи рассказывают и о скифах. Они поклонялись солнцу и луне, а также младшим богам природных стихий — воздуха, огня и воды, — принося им жертвоприношения. Уздечки их боевых коней украшали скальпы, снятые с павших врагов. Могучий и загадочный народ хеттов также пришел с Кавказа, и вне сомнения находился в родстве со скифами. Хетты почитали богиню сил природы, подобную Ашторет, и оставленные ими в Малой Азии памятники свидетельствуют о том, что они приносили в жертву людей при исполнении собственных религиозных обрядов, имели гвардии из жрецов и жриц, а также практиковали весенние оргии. Хетты, возможно, и являлись подлинными основателями Эфеса. Они пользовались двулезвийными топорами, носили короткие рубахи и высокие сапоги с загнутыми вверх носками. Удобная для хождения по снегу обувь свидетельствует о северном происхождении. Любопытно, что Плиний пишет об обитателях Кавказских высокогорий, носивших сапоги из сыромятной кожи с загнутыми вверх носками, чтобы ходить по снегу. В подобной обуви амазонки часто изображаются на керамике, она аналогична монгольской обуви, до сих пор носимой в Китае.

Небрежное замечание Страбона о том, какими делами занимаются женщины, «находясь дома», имеет едва ли не саркастическое звучание, поскольку может показаться, что они крайне редко обращались к подобным мирным занятиям: в соответствии с общим хором древних писателей, походы амазонок были настолько же далекими, насколько просторной являлась область их влияния. Утверждают, что между появлением амазонок и периодом их высшей активности в Малой Азии на деле прошло три столетия беспрестанных войн, после чего давление воинственных женщин на греков сделалось столь нестерпимым, что Беллерофон (считавшийся потомком Гелиоса, бога солнца, и Посейдона, бога морей), сразу же после убийства Химеры, был отправлен царем Ликии отражать их натиск. Герой справился и с этим крайне трудным заданием, на время заградив путь амазонкам.