Кафе маленьких чудес - Николя Барро

– Да нет, скорее уж это он меня подцепил, – мгновенно отпарировала Нелли, метнув тревожный взгляд в сторону витрины. – И пожалуйста, Жанна, не надо так громко орать!

Жанна невозмутимо поставила на круглый столик две большие чашки кофе со сливками:

– Да ладно тебе! Я же шепотом.

– Шепотом ты вообще не умеешь.

– Ах, благодарю, мадемуазель Комильфо! – Широко улыбаясь, Жанна поправила выбившуюся из прически прядь. Ее густые белокурые волосы были уложены на затылке большим, пышным узлом, который держался на одной резиночке.

В отличие от Нелли, у рослой Жанны не было недостатка в видных кавалерах. Ей бы и в голову не пришло забраковать мужчину только за то, что он хорош собой. Напротив, для нее мужчиной мог считаться только тот, кто был ростом не меньше чем метр восемьдесят.

– Я сама высокая, так что мне глупо было бы с гномиками водиться. Пускай уж они останутся Белоснежке. И что это вообще за разговор – «он слишком красивый»! Выдумаешь тоже! Не бывает такого, как ты говоришь: «чересчур хорош» или «чересчур богат», это как здоровье или как вкусненькое – их тоже не бывает чересчур.

Критерии, которыми руководствовалась Жанна, были очерчены достаточно четко. На каждой вечеринке она с полным бокалом шампанского целеустремленно направлялась в сторону самого видного мужчины в компании и развлекалась на всю катушку. Взгляды младшей кузины на этот счет представлялись ей более чем странными.

– У тебя, голубушка, предрассудков немерено. Ты это хоть сама сознаешь? – говорила она всякий раз, когда речь заходила о мужчинах. И в отличие от Нелли, Жанна часто заводила такие разговоры. – Зачем тебе непременно нужен лысый урод, когда можно найти Адониса?

– Не было у меня никогда лысых уродов, – обиженно возражала ей Нелли. – А зачем тебе дурак, когда можно найти умного? Никак ты боишься умных мужчин?

– Да ну тебя! Одно другого не исключает, – говорила Жанна, очевидно полагавшая, что все мужчины умные, даже те, которые наделены от природы лучистыми глазами, прямым носом, твердым подбородком, густыми волосами и атлетическим телосложением. – Знаешь, Нелли, у меня на этот счет совсем другая теория! – добавляла она, блестя зелеными кошачьими глазами.

– И какая же?

– Ты боишься красивых мужчин, потому что не веришь в себя, c’est tout![23]

– Ой, ну что бы я делала без твоей доморощенной психологии?

– Вот и я себя часто об этом спрашиваю!

Хотя относительно мужчин они придерживались разных взглядов, Нелли в глубине души была рада, что в лице землячки-кузины, с которой они были знакомы с детства, у нее есть близкий человек, к которому всегда можно прийти. В огромном Париже Жанна была для нее частью малой родины, и Нелли любила заходить в ее уютное кафе, причем не только ради грушевого пирога, которым в детстве по воскресеньям баловала девочек бабушка.

Жанна всегда была весела, и ничто не могло выбить ее из колеи. И Нелли было приятно знать, что рядом есть человек, который, даже если наступит конец света, устоит среди всеобщего разрушения, как скала в волнах прибоя.

Хотя сейчас она предпочла бы, чтобы Жанна не торчала так упорно в своем длинном зеленом фартуке возле ее столика, дожидаясь, когда за него сядет американец, который как раз отошел от витрины и направился к ним.

– Ну как? Что-нибудь выбрали, месье? – спросила Жанна, одобрительно оглядев Шона, который усаживался за стол, пытаясь поудобнее примоститься на маленьком стульчике.

– Ваши пирожные выглядывают так аппетитно, что трюдно выбрать, – произнес Шон на ломаном французском. – Но я подумал, что нужно взять грушевый пирог – или, может быть, правильно будет грюшевый? Такого я еще никогда не поглёщал…

Кузины переглянулись, и обе прыснули.

– Непременно попробуйте, месье, он хорошо поглощается. Этот грушевый пирог с лавандой – наше фирменное блюдо. Удачный выбор! – Жанна довольно улыбнулась, и Нелли уже заранее знала, что она скажет дальше. – Я всегда говорила: груши – еще недооцененный продукт.

Нелли выразительно закатила глаза.

– Кстати, я – Жанна. Но кузина, наверно, вам это уже сказала, – объявила Жанна, сходив за пирогом и поставив на стол две большие порции.

– Да, конечно… да! – Шон улыбался светловолосой хозяйке кафе, высившейся над ним подобно темно-зеленому маяку, и в своем стремлении сказать ей что-то приятное даже перестарался. – Вы совсем не покожи на кузин! – пошутил он.

Ложечка в руке у Нелли опустилась на мягкую печеную грушу, которая золотистым холмиком проступала из-под густого слоя сбитых сливок.

Всякому человеку с нормальным зрением было видно, что между ней и Жанной сходство весьма условное!

– Вас можно принять за сестер! – воскликнул он и снова заулыбался.

Нелли чуть не подавилась.

– Неужели у вас в Бретани все женщины такие красивые? Тогда надо скорей ехать туда!

Шон засмеялся. Жанна засмеялась. Нелли посмотрела на них и положила в рот новый кусочек пирога.

– Не все, – ответила наконец Жанна и бросила на Нелли выразительный взгляд, говоривший, что она оценила шутку американца. – Так что оставайтесь лучше в Париже!

Она заботливо поправила на столе тарелочку Шона и кофейную чашку, чтобы они удобнее разместились на маленькой мраморной столешнице. Затем опять обернулась к Нелли:

– Не хочешь представить мне своего нового друга?

Нелли проглотила кусок, который был у нее во рту, но не успела она заговорить, как американец вскочил, толкнув при этом столик, так что стоявшие на нем большие белые чашки с зеленой каймой угрожающе зашатались.

– О, простите, простите! – воскликнул он. – Как невежливо с моя сторона! Мне давно надо было представиться. Я Шон. Шон О’Малли.

– Жан? – обрадовалась Жанна. – Значит, вас зовут так же, как меня.

– Его зовут не Жан, а Шон, – вступила в разговор Нелли, решив, что ее кузине, которая всегда была склонна делать себя центром внимания, пора бы уже удалиться на свое место за стойкой.

– Yeah, Шон, – подтвердил Шон, и в его произношении это действительно прозвучало почти что как «Жан». – Я живу в Мэне, но моя семья родом из Ирландии. Мы с вашей кузиной только что познакомились на скамеечке в парке. Она была такая… – И тут он ошарашенно замолчал, получив чувствительный пинок под столом, несомненно нанесенный синей туфелькой с ремешком.

– Шон интересуется Полем Вирильо, – быстро вмешалась Нелли.

Надо было срочно остановить Шона, чтобы он в своей простодушной раскованности не выболтал что-нибудь лишнее, чего совершенно необязательно было знать Жанне, потому что Жанна Делакур была не в курсе того, какие высокие чувства питает младшая кузина к своему профессору. Пускай это так и останется до тех пор, пока положение дел не изменится таким образом, что будут исключены любые неподобающие высказывания. Хотя имя Бошана уже не раз возникало в разговорах кузин – его упоминания было трудно избежать, поскольку Нелли у него работала, – сама она сознавала, что уважаемый профессор далеко недотягивает до того, чтобы его можно было причислить к десятке самых сексуальных мужчин на свете. С Жанной они виделись только один раз, эта случайная встреча произошла летом, когда кузина как-то вечером зашла за Нелли в Сорбонну. Но обаятельный Бошан, как и следовало ожидать, не произвел на Жанну особенного впечатления. «Что-то с виду не скажешь, что ему только тридцать пять лет, правда? – сказала тогда Жанна, и это было единственное замечание, которое она сделала, когда они, выйдя из университета, спускались по ступеням. – Он, кажется, хромает?» Было бы напрасной тратой времени объяснять прозаической Жанне, почему ей все в Бошане кажется необыкновенным – даже его покачивающаяся походка, про которую Нелли никогда бы не сказала, что это хромота.