Подвиг Ленинграда.1941-1944 - Сергей Петрович Алексеев

Из разных мест собрались ребята. Кто с Охты, кто с Нарвской, кто с Выборгской стороны, кто с острова Кировского, кто с Васильевского. А этот, представьте, с проспекта Невского. Невский проспект – это центральная, главная улица Ленинграда. Жил мальчонка здесь с папой, с мамой. Ударил снаряд – не стало родителей. Да и другие, те, что едут сейчас в машине, тоже остались без мам, без пап. Погибли и их родители. Кто умер от голода, кто под бомбу попал фашистскую, кто был придавлен рухнувшим домом, кому жизнь оборвал снаряд. Остались ребята совсем одинокими. Сопровождает их тетя Оля. Тетя Оля сама подросток. Неполных пятнадцать лет.

Едут ребята. Прижались друг к другу. Девочка, девочка, снова девочка. Мальчик, девочка, снова мальчик. В самой середке – кроха. Едут ребята. Январь.

Мороз. Продувает детей на ветру. Обхватила руками их тетя Оля. От этих теплых рук кажется всем теплее.

Идет по январскому льду полуторка. Справа и слева застыла Ладога. Все сильнее, сильнее мороз над Ладогой. Коченеют ребячьи спины. Не дети сидят – сосульки.

Вот бы сейчас меховую шубу.

И вдруг… Затормозила, остановилась полуторка. Вышел из кабины шофер Коряков. Снял с себя теплый солдатский овчинный тулуп. Подбросил Оле, кричит:

– Лови!

Подхватила Оля овчинный тулуп:

– Да как же вы… Да, право, мы…

– Бери, бери! – прокричал Коряков и прыгнул в свою кабину.

Смотрят ребята – шуба! От одного вида ее теплее.

Сел шофер на свое шоферское место. Тронулась вновь машина. Укрыла тетя Оля ребят овчинным тулупом. Еще теснее прижались друг к другу дети. Девочка, девочка, снова девочка. Мальчик, девочка, снова мальчик. В самой середке – кроха. Большим оказался тулуп и добрым. Побежало тепло по ребячьим спинам.

Довез Коряков ребят до восточного берега Ладожского озера, доставил в поселок Кобона. Отсюда, из Кобоны, предстоял им еще далекий-далекий путь. Простился Коряков с тетей Олей. Начал прощаться с ребятами. Держит в руках тулуп. Смотрит на тулуп, на ребят. Эх, бы ребятам тулуп в дорогу… Так ведь казенный, не свой тулуп. Начальство голову сразу снимет. Смотрит шофер на ребят, на тулуп. И вдруг…

– Эх, была не была! – махнул Коряков рукой.

Поехал дальше тулуп овчинный.

Не ругало его начальство. Новую шубу выдало.

Галя Сорокина – медицинская сестра. Только-только закончила медицинские курсы. Прибыла по назначению в один из ленинградских госпиталей.

Давно мечтала Галя стать медицинской сестрой. Училась прилежно. Торопила время. Ждала той минуты, когда наконец с полным правом наденет медицинский халат, представляла, как будет перевязывать раненых, как будет за ними ухаживать, как начнут ее раненые нежно называть сестричкой.

Прибыла Галя по назначению.

– Медсестра?

– Медсестра, – отвечает Галя.

– Очень хорошо, – говорят Гале.

Посмотрели на Галю. Девушка стройная, крепкая, вид спортивный. Принесли, поставили перед Галей два ведра.

– Вот, – говорят, – для первого знакомства первое вам медицинское задание.

Смотрит Галя на ведра. Понимает: что-то не то. Какое же задание медицинское с ведрами?!

Фашисты не прекращали бомбить и обстреливать Ленинград. Не только ленинградским заводам, не только ленинградским домам наносили они урон. Бомбы и снаряды попадали в мосты, обрывали электрические провода, выводили из строя водопровод, разрушали насосные станции.

В такие часы начинался общий аврал. Рабочие-мостовики начинали чинить мосты. Рабочие-электрики быстро восстанавливали повреждения на линиях электропередач. Рабочие-водопроводчики быстро меняли поврежденные трубы, быстро восстанавливали насосные станции. Не смогли фашисты нарушить нормальную жизнь города. Снова шел электрический ток. Снова бежала вода в квартиры.

Беда пришла неожиданно. То, что оказалось не под силу фашистским бомбам и снарядам, сделали холода. Ударили сильные морозы. Замерз, застыл, остановился ленинградский водопровод.

Страшная беда нависла над городом.

Заводам нужна вода.

Хлебозаводам нужна вода.

Больницам нужна вода.

Вода, вода, всюду нужна вода. Мертв ленинградский водопровод.

Город спасала река Нева. Здесь, в невском льду, прорубили проруби. С самого утра тянулись сюда ленинградцы. Шли с ведрами, с кувшинами, с бидонами, с кастрюлями, с чайниками. Шли цепочкой, один за одним. Старики здесь, старухи, женщины, дети. Нескончаем людской поток.

Идти на Неву за водой и было первым медицинским заданием Гали Сорокиной. Не одна только Галя, несколько их, медицинских сестер, стали носить для госпиталя воду.

Как-то встретился Гале военный:

– Кто вы?

– Водяная сестра, – отвечает Галя.

– Кто-кто?

– Водяная сестра, – повторяет Галя.

Как-то встретился Гале гражданский:

– Кто вы?

– Водяная сестра.

– Кто-кто?

– Водяная сестра, – отвечает Галя.

Стала она и ее подружки действительно водяными сестрами. Так называли теперь их в госпитале.

Честно трудилась Галя. Понимала: и впрямь медицинским явилось ее задание. Глоток простой студеной невской воды был часто для раненых дороже многих самых ценных лекарств.

Не вернулась однажды в госпиталь Галя.

Продолжали фашисты безжалостно обстреливать Ленинград. Посылали на город снаряды огромной мощности.

Попала Галя под фашистский артиллерийский обстрел. Погибла при взрыве снаряда Галя.

Похоронили Галю на Пискаревском кладбище. Тысячи здесь ленинградцев, погибших в дни Ленинградской блокады. Десятки тысяч.

Пискаревское кладбище ныне – огромный мемориальный памятник. В вечном молчании высоко-высоко поднялась здесь фигура скорбящей женщины. Цветы и цветы кругом. И как клятва, как боль – слова на граните: «Никто не забыт, ничто не забыто!»