Человек-эхо - Сэм Холланд

известил родственников, предоставь это нам. — Ной рядом с ней закатывает глаза, она снисходительно улыбается ему. — Просто проделай всю подготовительную работу.

— Шеф… — Шентон опять медлит. — А это правда, что говорят?..

Кара хмурится. Все это обязательно выплывет. Подробности подобного двойного убийства, столь уникального, столь демонстративного, разойдутся по отделу особо тяжких преступлений за какие-то минуты, сколько бы они ни пытались держать их в тайне.

— Да, правда.

— Что этих девушек…

Кара бросает взгляд на Ноя. Тот еще раз затягивается сигаретой, уставившись в окно.

Она припоминает внутренность машины. Два тела — измятых, изломанных. Два окровавленных обрубка шеи — белые кости, бурая плоть, обрывки сухожилий. И две головы, уткнувшиеся друг в друга. Небрежно сброшенные в багажник, словно какой-то мусор, — мокрые волосы слиплись от крови, остекленевшие глаза широко раскрыты…

— Да, — произносит она наконец. — Их обезглавили.

Глава 4

Время проходит, как в тумане. Джесс помнит «Скорую», помнит, как пыталась спрашивать про Элис, про Патрика, когда ее закатывали на каталке в больницу, яркие лампы дневного света над головой. Помнит врачей, сменяющие друг друга лица перед глазами…

Очнувшись, она моментально понимает, где находится. Узнает звуки: попискивание аппаратуры, голоса в коридоре, поскрипывание резиновых подошв по линолеумному полу… Узнает чувство грубых простыней у себя на коже.

Она в больничной палате — голубая занавесочка ширмы задернута, отделяя ее от остальных пациентов.

Слышит, как совсем рядом с ней скрипнул стул — кто-то сидящий на нем поменял позу. Там какой-то мужчина, крупный малый в черной куртке, потертых джинсах и больших тяжелых ботинках.

— Кто вы? — спрашивает она. Голос у нее сиплый, горло дерет.

— Как вы себя чувствуете, миссис Амброуз?

— Сама не пойму, — отвечает она. Но тут же все вспоминает, и волной накатывает страх. — Где Элис? Где моя дочь?

— Она в реанимации, вместе с вашими родителями, — говорит мужчина. — Она здорово наглоталась дыма, и у нее была дыхательная недостаточность из-за отравления угарным газом. Но самое худшее уже позади, все с ней будет хорошо.

Джесс пытается сесть, но очень кружится голова.

— Мне нужно ее увидеть, — выдавливает она, но мужчина качает головой.

— Не сейчас, миссис Амброуз. Мне нужно поговорить с вами о том, как именно погиб ваш муж, прежде чем мы разрешим вам повидаться с дочерью.

— Мой муж… — повторяет Джесс. — Так Патрик погиб?

У мужчины хватает порядочности принять виноватый вид.

— Простите… Я думал, вы в курсе. Пожарные обнаружили тело в гостевой спальне. Насколько я понимаю, это был ваш супруг?

Джесс медленно кивает. Начинает плакать. Что, черт возьми, произошло? Как Патрик мог погибнуть? Он был там, просто был там же, где и она, — в их доме. Он сегодня собирался в Лондон. Кто-нибудь уже звонил ему на работу? Кто-нибудь разговаривал с его родителями? Надо ли ей…

— Не могли бы вы рассказать мне про вчерашний вечер? — спокойно спрашивает мужчина.

— Так вы из полиции! — С быстро забившимся сердцем она передергивается, стиснув зубы. Знакомая конвульсия тревоги. — Я не хочу с вами разговаривать.

Он выпрямляется на стуле. Меряет ее взглядом. Все так же спокойно произносит:

— Это все равно никуда не денется, Джессика. Чем раньше вы мне все расскажете, тем скорее мы все проясним и вы сможете увидеть дочь.

— Проясним? О чем это вы? — Но тут она все сознает. Бросает на него яростный взгляд сквозь слезы. — Вы думаете, это моих рук дело?

— Это был поджог. Кто-то намеренно устроил пожар.

— Это не я!

— Ну так расскажите мне, что произошло. — Мужчина делает паузу, и она чувствует, как он изучает ее лицо на предмет какой-то реакции. — Разве вы не хотите увидеть Элис, миссис Амброуз?

Она кивает. Да, хочет, больше всего на свете!

Он передает ей бумажный платочек из стоящей на тумбочке коробочки, и она вытирает глаза, сморкается. Сопли на платочке черные от сажи.

Джесс мотает головой.

— Я вообще-то мало что помню, честно говоря. Я проснулась, учуяла дым. Вышла из своей спальни. Повсюду был огонь. Я схватила свою дочь и выбралась из дома единственным путем, который у меня оставался.

— Вы вызвали пожарных?

— Нет, не вызывала.

— А почему?

— Ну… я не знаю. — Действительно, почему она сразу не позвонила в «три девятки»? Ей просто не пришло в голову. В такой панике она могла думать только про дочь.

— Почему вы с мужем спали в разных комнатах?

— Ему рано утром надо было по делам. Он не хотел меня тревожить.

Мужчина кивает, о чем-то размышляя. Выглядит он не так, как она ожидала бы от офицера полиции: смугловатый, задумчиво-хмурый, с всклокоченными волосами и с как минимум недельной щетиной. И еще она улавливает какой-то странный запах: не то чтобы неприятный, но немного затхлый, и вроде как слегка отдает соляркой или еще каким-то топливом. Это напоминает ей запахи гаража.

— А как к вам обращаться? — спрашивает она. — Детектив…

— Гриффин, — подсказывает он. — А в последнее время вы не замечали ничего странного?

— Странного?

— Кого-нибудь, кого вы раньше не замечали в вашем районе. Кто наблюдал бы за вами, за вашим домом… Ваш муж не упоминал чего-нибудь в этом роде?

Джесс пытается припомнить.

— Нет, вроде ничего такого в голову не приходит.

— В вашем доме есть видеонаблюдение или сигнализация?

Она мотает головой.

— Жаль.

Джесс замечает, что его взгляд перекидывается на ее левую руку, на прямые белесые линии, четко выделяющиеся на коже. Джесс поспешно натягивает одеяло, чтобы прикрыть их.

— Датчики дыма, — отвечает она. — Они почему-то не сработали.

Гриффин опять кивает. Джесс замечает, что он ничего не записывает, просто слушает, все с тем же хмурым видом.

— Когда вы их в последний раз проверяли? — спрашивает он.

Она не может припомнить. Открывает было рот и тут же закрывает его опять. Не знает, что еще ему сказать, чтобы он ей поверил.

Но тут занавеску отдергивают вбок, и перед ними появляется еще один мужчина. Гриффин встает и пятится назад, как только замечает бейджик на шнурке и стетоскоп на шее мужчины.

— Джесс! Прости, я примчался, как только узнал… Ты как?

При долгожданном виде своего старого друга Джесс сразу испытывает облегчение. Врач поворачивается, словно только что заметив другого мужчину, стоящего возле кровати Джесс.

— Нав Шарма, — представляется он, протягивая было руку, но Гриффин уже уходит, опустив голову и ссутулившись.

Нав опять поворачивается к Джесс, присаживается на стул, на котором только что сидел детектив. Берет ее руки в свои.

— Нав, ты уже видел Элис? — спрашивает она.

— Да. Она очнулась, но все еще на кислороде, соображает плохо, с жуткой головной болью. — Он