Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга IV - Алексей Ракитин

был мужчина в возрасте, а традиционная мораль связывает слабеющую потенцию с усилением извращенности, дескать, чем хуже эрекция, тем более гнусные вещи творит мужчина для собственного возбуждения… То есть, всё вроде бы, сходилось!

Понятно, что с alibi у дворника дела обстояли не очень хорошо. Сам род занятий Вербурга подразумевал необходимость очень рано просыпаться и уходить из дома. Правда, 3 часа ночи — это слишком рано даже для дворника…

Схема района Эджуотер в городе Чикаго с указанием мест, связанных с расследованием в январе 1946 г. убийства Сюзан Дегнан. Схема условна и содержит ряд искажений, связанных с удобством её отображения, в частности, улицы выполнены шире своей своей настоящей величины. За минувшие десятилетия застройка района радикально поменялась и нумерация домов в настоящее время не всегда соответствует существовавшей тогда. Цифрами показаны места расположения колодцев ливневой канализации, в которых на протяжении ночи с 7 на 8 января 1946 года последовательно были найдены: 1 — голова убитой девочки; 2 — левая нога; 3 — правая нога; 4 — торс, помещенный в мешок из-под сахара вместе с пижамой, в которой Сюзан Дегнан отправилась спать накануне ночью. Можно видеть, что места похищения девочки, её расчленения и разбрасывания фрагментов тела расположены очень компактно, на площади менее 0,5 км. на 0,5 км. Подобная локализация явно указывала на связь преступника с этим районом, а также его малую мобильность. Этот человек не только не имел автомашины, но с большой вероятностью даже не мог её угнать. Являлся ли он инвалидом? Или сумасшедшим? Это следствию предстояло выяснить…

Гектор и его жена настаивали на том, что он вышел из дома только без четверти 5 утра, что было много позже нужного полиции интервала времени, но детективы были уверены, что им удастся доказать лживость супругов, вознамерившихся обмануть полицию.

Уверенность полицейских в том, что они нашли преступника, оказалась столь велика, что они даже представили задержанного журналистам, чего в Америке тех лет не принято было делать. Обычно газетчикам показывали либо преступника, признавшего вину, либо пойманного с поличным, то есть такого, чья виновность сомнений не вызывала. Вербург же свою причастность к похищению и убийству Сюзан отрицал категорически, но даже упорное запирательство не избавило его от унизительного выхода к фотокорреспондентам.

Он предстал перед ними с руками, прикованными наручниками к запястьям сопровождавших его детективов. Обводя присутствовавших подслеповатыми глазами — очки у дворника предусмотрительно забрали при задержании — Вербург сбивчиво бормотал: «Я ничего не сделал! Я невиновен! Я ничего не сделал!»

Вербург в окружении полицейских. 9 января 1946 г. газеты объявили о том, что полиция представила подозреваемого в похищении и убийстве Сюзан Дегнан. Журналисты подчёркивали, что задержанный дворник пока не арестован и признательных показаний не дал, но виновность его сомнений не вызывает и арест будет санкционирован в ближайшие часы.

И всё, в общем-то, казалось складно и ладно… За исключением пустяка — пожилой дворник совершенно не соответствовал облику того преступника, которого старший детектив Уолтер Сторм начинал искать в первые часы расследования. У Вербурга была автомашина — старый «пикапчик», на котором он колесил по всему Чикаго — и ничто не мешало ему отвезти по пустынным ночным улицам труп девочки за десятки километров от места похищения и благополучно возвратиться обратно. Вербург был пожилым грузным мужчиной и его сложно было представить беззвучно влезающим по приставной лестнице в окно. Он плохо видел и не интересовался медициной, а потому вряд ли сумел бы быстро и аккуратно расчленить тело, делая разрезы одним движением. Его почерк совершенно не соответствовал почерку написавшего записку с требованием выкупа — хотя эта деталь, скажем сразу, выяснилась не сразу.

Тем не менее, 9 января 1946 г. полиция Чикаго бодро рапортовала о том, что дело сделано и преступник найден. Хотя в действительности дело ещё только предстояло сделать…

Объективности ради следует отметить тот факт, что Вербург оказался не единственным дворником, попавшим под подозрение в первые часы после обнаружения фрагментов тела расчлененной девочки. В общей сложности внимание к себе привлекли 4 дворника, в том числе и 35-летний Дизир Смет (Desere Smеt). Необычным имени и фамилии последнего удивляться не следует — он являлся, как и Вербург, выходцем из Бельгии. Именно общность происхождения обусловила близость Вербурга и Смета — они не только работали вместе, но и являлись друзьями, несмотря на большую разницу в возрасте.

В принципе, Смет подходил на роль главного злодея даже лучше Вербурга, но последний сам до некоторой степени усугубил своё положение неосторожным поведением. Когда полицейские ранним утром 8 января вошли в помещение прачечной в подвале 12-этажного дома № 5901 по Уинтроп авеню они обнаружили там Вербурга, которому и принялись задавать вопросы. Пожилой дворник, по-видимому, хотел показать детективам важность своей работы и прекрасную осведомленность о происходившем вокруг. Он действительно работал на своём участке 15 лет и хорошо знал как местных жителей, так и объекты, расположенные на прилегающей территории, но не учёл того, что полицейские из его осведомленности могут сделать совсем не те выводы, на которые он рассчитывал.

Когда в подвале обнаружили ножовку по металлу с тёмно-бурыми пятнами, Вербург поспешил заявить, что это его ножовка. Когда через четверть часа отыскали топор — он заявил, что и топор принадлежит ему. Лишь когда детективы выгребли из печки золу и, просеяв её, нашли мелкие косточки, Вербург смекнул, что лучше прикусить язык и отговориться незнанием… Кстати, через несколько часов дворник изменил первоначальные показания и уточнил, что на самом деле ножовка и топор ему не принадлежат, они давно найдены на улице и ими пользуются все дворники окрест, но уточнение это уже ни на что не влияло.

Дизир Смет не в пример Вербургу, с самого начала повёл себя тихо и сдержанно. Он благоразумно прикинулся этаким недалёким парнем, пристукнутым в детстве пыльным мешком по голове и с тех пор не пришедшим в полное сознание. На все вопросы Смет отвечал двусмысленно и невпопад, твердил, что плохо помнит или не знает деталей, при попытке что-либо подсчитать закатывал глаза, шевелил губами и загибал пальцы… В общем, изображал из себя имбецила-переростка, каковым на самом деле не являлся. По словам других дворников, хорошо знавших Вербурга и Смета, оба валлонца общались весело и непринужденно, Смет любил рассказывать анекдоты, имел хорошую память и вообще был из числа тех, о ком говорят «парень — не дурак».