Кластер Войвод: Третье правило крови - Алексей Калугин

Капли дождя молотили по натянутому брезенту, как будто надеялись проделать в нем дырки. Дворники размазывали воду по лобовому стеклу. В двух метрах впереди ничего не было видно. Машина двигалась вперед, как будто продираясь сквозь сумрачное водяное марево.

Грир поймал себя на мысли о том, что если бы он сам находился за рулем, то давно бы уже надавил на тормоз. Жизненный опыт подсказывал ему, что именно так стоило бы поступить, дабы не искушать судьбу. Везенье-то, оно может еще и пригодиться. Стоит ли растрачивать удачу по пустякам?

Но молодые, бесшабашные парни – такими, с высоты прожитых лет, казались Гриру Валтор с Ионой, – разумеется, придерживались на сей счет иного мнения. И, возьмись Грир увещевать их, они, чего доброго, еще поднимут его на смех. Грир нашел бы, как осадить заносчивых юнцов. Но про себя они все равно станут называть его старым ворчуном, который непонятно зачем увязался вместе с ними. Гриру было бы неприятно об этом думать. Главным образом потому, что он и сам не понимал, зачем рванул вместе с ними в Усопье? Он принял это решение с ходу, не раздумывая и не колеблясь. Почувствовал вдруг, что так надо.

Грир отказывался считать себя стариком. Но, тем не менее, возраст то и дело давал о себе знать. То вдруг в коленях появлялись противные, ноющие боли. То поясницу при ходьбе прихватывало так, что хоть вой. А иногда с утра бывало трудно подняться с кровати. Не от того, что что-то болело, – просто возникала предательская, паршивая мыслишка: «А зачем? Зачем вылезать из постели? Какие такие неотложные дела ждут тебя сегодня?

А завтра?

А через неделю?»

Гриру казалось, что жизнь теряет смысл.

А может быть, уже потеряла.

Поэтому-то он с таким азартом поддержал идею Валтора рвануть немедля в Кластер Верда и замутить там что-то вроде переворота. Для Грира это был реальный шанс наконец-то вырваться из круговорота бессмысленно однообразных, до жути похожих один на другой дней. И теперь, когда Грир снова почувствовал себя рамоном, главным было не останавливаться.

Он должен был все время двигаться вперед. Должен был слышать равномерный, уверенный рокот хорошо сбалансированного и четко отлаженного мотора. Он готов был ехать куда угодно. Хоть в Усопье, хоть к черту на рога. И даже если эта ездка станет для него последней, что ж с того. Каждый рамон когда-нибудь не возвращается из пампы. И, как правило, никто никогда не узнает, что случилось с любым из них. Про рамона никогда не говорят, что он умер, – никто не видел его мертвым. Говорят, что он уехал и еще не вернулся. Рамон – сам себе господин. Когда решит, что пора возвращаться, тогда и вернется. А может, не вернется никогда. Кто ему прикажет? Вот так однажды уехал и не вернулся старый друг и напарник Грира Жак Крестовский. И Грира по сей день мучает вопрос, не что с ним случилось, а почему он поехал один, ничего не сказав напарнику? Для этого у него должны были быть весьма серьезные причины. Но вот какие именно? Сколько ни ломал Грир голову, он так ничего и не смог придумать. У него даже никаких предположений не было. Если, конечно, откинуть совершенно фантастические, вроде того, что Крестовский на самом деле был инопланетянином и выпал ему срок возвращаться на родную планету.

– Ну, так что, Иона?

Валтор повернулся к напарнику, сидевшему за рулем.

Андроид, не отрываясь, смотрел на расплывающиеся по лобовому стеклу потеки дождя. Ему казалось противоестественным и странным то, что в их перемещении не прослеживается никакой системы.

– Иона! – снова окликнул его Валтор.

– Что?

Андроид с трудом оторвался от созерцания потоков воды.

– Ты что, не слышал меня?

– Нет.

Валтор был удивлен сверх всякой меры. Пропустить чужие слова мимо ушей мог кто угодно, только не Иона. Уже хотя бы потому, что уши у андроида выполняли чисто декоративные функции. Андроид без ушей смотрелся бы странно и вызывал бы у человека неприязнь. Иона сам об этом рассказывал. А слух у него функционировал совершенно иначе, нежели у человека. У него имелось несколько встроенных микрофонов, которые вели непрерывную запись на карту памяти. В комнате, где играла музыка и веселились два десятка гостей, он мог не только услышать, как муха летит, но и по слуху нарисовать траекторию ее полета. Как с такими возможностями можно было не услышать слова человека, сидящего рядом с тобой?

Поэтому Валтор и спросил:

– Как это?

– Прости, я задумался.

Если Иона думал, что эти его слова все объяснят, то он жестоко ошибался. Слова его окончательно повергли Валтора в недоумение.

– Ты задумался? – весьма многозначительно повторил Валтор.

– Ну, что-то вроде того, – несколько смягчил формулировку Иона.

– Ну это, разумеется, все объясняет, – медленно повел подбородком сверху вниз Валтор.

– Что ты пристал к парню? – одернул его Грир. – Он за дорогой следит. Посмотри сам – впереди вообще ничего не видно.

Валтор резко обернулся назад.

– Он сам постоянно твердит, что он не человек, – с обидой в голосе произнес рамон. – Как андроид может задуматься настолько, чтобы не услышать то, что ему говорят?

– Ну, всякое случается, – рассудительно заметил Грир.

– Да?.. – Валтор не сразу нашел что ответить. Но все же нашел. – А что, если он задумается настолько, что перестанет следить за дорогой?

– Значит, надо остановиться и переждать непогоду, – ответил на это Грир.

Валтор только молча руками развел. Он рассчитывал получить от Грира поддержку. А оказалось, что старик заодно с андроидом.

– Ты нервничаешь? – искоса посмотрел на Валтора Иона.

– Я? – криво усмехнулся Прей. – С чего бы?

– Не знаю. Но ты – нервничаешь. Тебя что-то тревожит.

– Кончай, – недовольно поморщился Валтор.

Его недовольство было вызвано главным образом тем, что Иона точно угадал его эмоциональный настрой. Валтор на самом деле нервничал.

Ионе оставалось жить пять дней. Эту информацию он получил от старшего техника Кира Дунгаева, занимавшегося перепрограммированием андроидов, которых самый богатый и влиятельный человек в Кластере Верда использовал в своих самых неблаговидных делишках, о которых никто никогда не должен был узнать. И, если сам Иона, по крайней мере, внешне не проявлял никаких эмоций на сей счет, то Валтор не знал, как себя вести. Ему хотелось успокоить Иону, как-то приободрить его. Но андроид, похоже, не нуждался ни в том, ни в другом.

Как вообще андроиды относятся к смерти? Что это для них?

Может быть, она вовсе не кажется им мрачной, черной бездной, в которую рано или поздно предстоит упасть каждому? Может быть, смерть для них что-то вроде щелчка выключателя, после которого нет больше ничего? У андроидов нет собственной культуры, поэтому у них не сложилось какого-то традиционного взгляда на смерть. Ну, или, если угодно, на остановку всех жизненных функций и вечное небытие. Но какое-то личностное отношение к тому, что неизбежно должно было произойти, Иона должен иметь. Даже если ему глубоко по фигу все, что произойдет после того, как его система обрушится, он должен хотя бы этим поделиться с Валтором. Потому что Валтор не просто его напарник, а единственный друг. Который, черт возьми, по какой-то совершенно непонятной причине переживает из-за этого непутевого андроида, умудрившегося вляпаться в историю, которая даже для такого прожженного рамона, как Валтор Прей, и то оказалась чем-то таким, про что он обычно говорил, что это уже слишком.