Анекдот в осенних ботинках - Марина Серова

— А раньше Андрей вам не грубил?

— Ну, особо ласковым он никогда не был, — махнула она рукой. — Но деньги раньше не воровал и меня не обзывал. А тут вообще, словно с катушек слетел.

— Как же вы жили вместе?

— Ну, как? — пожала она плечами. — Ужасно, конечно. Поэтому, когда он ушел, я даже вздохнула с облегчением.

— Куда ушел? — удивилась я. — Разве он жил не с вами?

— Сперва со мной. Только потом с девкой какой-то познакомился, стал у нее пропадать. Она, по-моему, той же дрянью баловалась! — неприязненно сказала Валентина Александровна.

— А что за девушка? Где живет?

— Да я и не знаю, где. Знаю только, что шалава она, и больше никто. Я думаю, что это она сына моего к наркотикам приучила! — с горечью и гневом проговорила Звягинцева.

— Почему вы так думаете? — осторожно спросила я.

— А кто же еще? — искренне удивилась Валентина Александровна.

Я еще раз поразилась материнской необъективности. Собственно, к такому пора привыкнуть и воспринимать спокойно. Естественно, мать всегда защищает свое дитя. Родной сынок, что бы ни натворил, никогда виноват не будет. Всегда найдется кто-то, на кого можно возложить ответственность за все выходки любимого чада. Я ожидала примерно чего-то подобного, поэтому просто слушала, стараясь вычленить из рассказа Валентины Александровны хоть какое-то рациональное зерно.

— Она вечно как чумная ходила, — все-таки привела более существенные аргументы женщина. — И денег у них постоянно не хватало, Андрей ко мне ходил клянчить. А на что им особо тратить? Детей-то у них нет! Да и слава богу, что не заделали, кто у них мог получиться-то при таком образе жизни? Дурачок какой-нибудь, и больше ничего! А с другой стороны… Теперь вот внуков мне никогда не дождаться. — Звягинцева всхлипнула, промокнула глаза и со вздохом махнула рукой: — Хотя я уж и смирилась с этим давно!

— Валентина Александровна, а как зовут эту девушку? — спросила я, кивая в ответ на ее реплики в адрес этой особы.

— Да Ирка-шалава, как еще ее звать-то! — махнула она рукой. — Путалась со всеми подряд!

— Так она живет где-то рядом? — спросила я.

— Да вроде рядом, она часто тут крутилась. Вы спросите у кого-нибудь во дворе, вам подскажут.

— Да-да, непременно. Валентина Алксандровна, похороны когда? — Я еще не знала, пойду ли туда и зачем мне все это, но на всякий случай спросила.

— Послезавтра, — ответила Звягинцева. — Скорее бы уж… — Она как-то спохватилась, произнеся эти слова, и тут же заговорила, оправдываясь: — Нет-нет, вы не подумайте, что я побыстрее мечтаю сына зарыть, просто устала очень… Если бы вы знали только, какое испытание — с наркоманом жить, прости Господи! Ох, не дай бог, вы не подумайте, что я вам такого желаю… — Она приложила руки к груди.

— Да я понимаю, понимаю, — поспешила я ее успокоить. — Конечно, горе такое…

— Да не то слово! Ведь я ж его растила, старалась. Хотела, чтобы он человеком стал, чтобы радость приносил родителям на старости лет… — Женщина снова всхлипнула. — Да я бы обрадовалась, если бы он с хорошей девушкой встречался и она родила от него… Сейчас бы хоть внук у меня остался или внучка. Только бы здоровенькие!

Я встала и заглянула в кухню. Нашла на полочке стакан, наполнила водой и, вернувшись в комнату, протянула его Валентине Александровне. Та машинально выпила воду, вытерла губы и села, подперев рукой подбородок.

— Вы знаете, — покачав головой, сказала она, — может, это и звучит кощунственно, но у меня даже на душе легче… Ужасно звучит, но я просто за последнее время устала так, что мне жить не хотелось. Вечные его ломки, кражи денег из дома, приезды милиции, жалобы соседей… Мне людям стыдно в глаза смотреть! Сколько раз в больницу его отвозила, думала, вылечится наконец — нет, все напрасно!

— Валентина Александровна, скажите, а с кем дружил ваш сын?

— В детстве были у него друзья, а теперь прощелыги одни, их и друзьями-то не назовешь! Ох, да сюда кто только не шлялся! Среди ночи могли припереться запросто. Я и по именам-то их не знаю. Так, шваль всякая.

— Понятно. — Я поблагодарила Валентину Александровну и встала. Выяснять здесь больше нечего.

Выходя из квартиры Звягинцевых, я подумала, что теперь нужно разыскать Иру и расспросить ее. После разговора с матерью Андрея я перестала испытывать какую бы то ни было симпатию к нему. И угрызения совести приутихли. Теперь стояла задача поговорить с Ирой. Может быть, дать денег Валентине Александровне, чтобы компенсировать моральный ущерб? Хотя какой, к черту, ущерб?! Ведь, как бы цинично это ни звучало, я по сути дела избавила Звягинцеву от нахлебника, который не только не помогал ей ничем, но еще и тянул с нее деньги. Однако, раз уж я косвенно виновата в смерти близкого ей и Ире человека, то передам им денег, может быть, не называясь, и на этом посчитаю свою миссию оконченной. И поставлю точку на этом деле.

Выйдя на улицу, я увидела сидящих на лавочке бабулек и подошла к ним. Бабульки, при всей их зловредности — самые ценные агенты. Правда, теперь мою деятельность сложно охарактеризовать с рациональной точки зрения. Здесь Киря оказался прав. Но это превратилось в мою личную потребность — разобраться в жизненных перипетиях Андрея Звягинцева. Такое я позволяю себе крайне редко, только в единичных нестандартных случаях. И сейчас представился именно таковой: пусть косвенно, но я стала причиной смерти Андрея. И буду копаться в этом, пока душа моя не успокоится. Хотя и понимаю, что с юридической точки зрения я ничего нового здесь не открою.

— Добрый день, — поприветствовала я тем временем старушек.

Бабульки закивали, с нескрываемым интересом глядя на меня.

— Скажите, пожалуйста, вы не знали Андрея Звягинцева?

— Андрюшку-то? — тут же спросила одна из бабулек. — Как же его не знать? Сызмальства тут жил. Только нет его больше. Отгулялся, голубчик, умер. Видать, бог наказал.

— Ох, не говорите так, Варвара Григорьевна, — возразила другая. — Какой бы ни был, а все ж человек. Жалко…

— Жалко! — возмутилась Варвара Григорьевна. — А Валентину не жалко? Женщину чуть в гроб не вогнал… Прости господи! — перекрестилась она.

Вторая старушка посмотрела на меня и спросила:

— А ты, дочка, откуда будешь-то?

— Из милиции. — Бабулькам я могла врать легко.

— А-а-а… — протянула та понимающе. — Расследуете, да? Так чего ж тут расследовать, и так ясно: от наркотиков своих умер, от гадости этой.

— Там есть некоторые невыясненные обстоятельства, — проговорила я, дивясь про себя осведомленности бабушек. Ведь сама только недавно выяснила причину смерти Андрея. Впрочем, бабки могли ничего и не знать, а просто сделать собственные выводы и быть абсолютно уверенными в их правильности. Наркоман? Наркоман! Значит, от наркотиков и умер. Все просто. — Так вот, мне нужно узнать адрес девушки, у которой жил Андрей, ее зовут Ира. — Мне захотелось поскорее завершить общение.