Война на уничтожение. Что готовил Третий Рейх для России - Егор Яковлев

Помимо молекулярных убийств (обыденных расправ частных лиц над одним туземцем или небольшим их числом) частным случаем повседневного геноцида при очищении жизненного пространства является принцип избыточного насилия, когда уничтожение «чужих» формально осуществляется в рамках возмездия, но масштабы этого возмездия многократно превосходят как сам ущерб, так и меру необходимого устрашения. Об этом тот же Н.Н. Миклухо-Маклай писал корреспондентам в Петербурге: «В северной Австралии, где туземцы ещё довольно многочисленны, в возмездие убитой лошади или коровы белые колонисты собираются партиями на людскую охоту и убивают сколько удастся чёрных, не думая о том, что, вытесняя каждый день туземцев из более плодородных областей, они ставят их в положение или голодать, или убивать скот белых взамен растений и животных, уничтоженных или редеющих вследствие овцеводства и плантаций у белых»[39].

Признаком избыточного насилия часто выступает пересчёт жизни одного высшего человека или даже его имущества на значительное число жизней представителей низшей расы. Когда Вильгельм Кейтель предложил расстреливать за каждого убитого советскими партизанами немца по пять гражданских лиц, Гитлер возмутился и поднял планку до 50–100 подлежащих казни[40]. Этот лимит – прямая отсылка к зверствам, учинённым первой, Колумбовой, администрацией в Новом Свете: именно она впервые оценила жизнь одного христианина в сто индейских, что зафиксировал в своих обличительных трудах священник-гуманист Бартоломе де Лас Касас[41]. Стоит добавить, что политика Колумба была откровенно тиранической: первооткрыватель Америки обязал всех взрослых индейцев острова Эспаньола каждые три месяца платить ему специальный налог – напёрсток золотого песка или двадцать пять фунтов хлопка. На шею несчастным данникам вешали медный жетон с датой последней выплаты. Тем, кому не удавалось сделать очередной «взнос» в срок, отрубали кисти рук, обрекая на мучительную смерть от голода. Естественно, что любви к колонизаторам этот закон не прибавил, и случаи отчаянного сопротивления туземцев были не так уж редки, как и карательные рейды.

Особенно важную роль в депопуляции коренного населения на «жизненном пространстве» играют массовые убийства женщин и детей, так как они больше, чем убийства мужчин, подрывают биологическую силу противника. Последствия таких действий проанализировал профессор Дэвид Стэннард на американском материале:

«Европейская привычка без разбора убивать индейских женщин и детей во время войн с коренными американцами была не просто зверством. Это был категорический и намеренный геноцид. Рассмотрим в этом смысле влияние самых тяжёлых современных войн. В июле 1916 года генерал Дуглас Хейг отправил британские войска сражаться с немцами в битву при Сомме. Он потерял 60 000 человек в первый же день – 21 000 в первый же час! – включая половину офицеров. Когда сражение закончилось, потери Хейга составили 420 000. Между тем война продолжалась ещё два года. Справедливо считать, что это была самая тяжёлая война в английской истории. Ухудшали положение и отток населения из страны, и смертельная пандемия гриппа, случившаяся в конце десятых годов. Однако между 1911 и 1921 годом население Британии выросло почти на два миллиона человек»[42].

Та же самая динамика роста наблюдалась, скажем, в Японии во время Второй мировой войны. По обоснованному мнению Стэннарда, «причиной того, что население могло расти в военных условиях, была непропорциональность гибели мужского и женского населения. Но совсем иначе обстояли дела на Карибах, в Мезоамерике, Южной Америке, на территории современных США и Канады. Там произошло не что иное, как преднамеренное убиение невинных, которое не закончилось с концом колониальной эпохи»[43].

Дополним эти данные тем, что самые массовые в истории убийства детей произошли именно в колониальной Южной Америке: в 1539 году конкистадор Франсиско де Чавес, покоряя королевство Каруа Кончукас в империи инков, приказал убить около шестисот индейских младенцев младше трёх лет[44]. В XIX веке в ходу у американских поселенцев была фраза «гнида делает вошь», поощрявшая расправы с индейскими детьми: наиболее известным апологетом этого принципа был полковник Джон Мильтон Чивингтон, инициатор садистской бойни на Сэнд-Крик[45]. Отдавая бесчеловечный приказ, прямо дозволявший на Востоке убийство женщин и детей, фюрер германской нации абсолютно наследовал этим иродам из «расы господ»[46].

Впрочем, повседневный колониальный геноцид мог осуществляться и в формах, которые не требовали прямого насилия над аборигенами. Речь идёт о колонизаторской деятельности, которая просто не учитывала жизненных интересов туземцев и тем самым создавала условия для вымирания. Относительно укрепившись на новой территории, белые начинали вести себя по принципу «мы здесь одни»: так, будто коренного населения просто не существует. Самым ярким проявлением этой поведенческой стратегии были действия, отторгающие местное население от критических для его выживания ресурсов. По сути, именно об этом на слушаниях в Конгрессе в 1875 году говорил американский генерал Филип Шеридан:

«Охотники за бизонами сделали за последние два года больше для решения острой проблемы индейцев, чем вся регулярная армия за последние 30 лет. Они уничтожают материальную базу индейцев. Пошлите им порох и свинец, коли угодно, и позвольте им убивать, свежевать шкуры и продавать их, пока они не истребят всех бизонов!»[47]

Форсированное истребление бизонов привело к тому, что индейцы в прериях стали голодать, и породило эсхатологические представления в среде туземных народов. Симптоматично, что Сенат США проголосовал за принятие закона о защите бизоньего поголовья, но президент Грант наложил на него вето. Правда, Белый дом в 1867 году заключил с индейцами Нерушимый договор, известный также как Договор, скреплённый клятвами в вигваме шамана. Согласно ему, на обширных равнинных территориях коренные американцы получали исключительное право охотиться на бизонов. Однако этот Нерушимый договор очень скоро был нарушен самым бессовестным образом. Как пишет исследователь Дж. М. Уайт, «на закреплённую за индейцами территорию ринулись белые охотники, в основном такие же грубые и бессердечные негодяи и головорезы, как и калифорнийские золотоискатели. Они полностью истребили животных, к которым индейцы относились с трепетом и поклонением в течение столетий. Бизоны были выбиты белыми охотниками за четыре года: с 1870 по 1874 год… В 1860 году поголовье бизонов в западной части Равнин составляло, по оценкам, 100 миллионов животных; в 1900 году их осталось лишь 1000»[48]. Особо характерная деталь: на бизонов, отмечает патриарх французской зоологии Жан Дорст, часто «охотились ради развлечения, о чём свидетельствуют рекламы железнодорожных компаний, привлекавшие пассажиров возможностью стрелять в бизонов прямо из окна вагона!»[49]. Очевидно, железнодорожные магнаты или вообще не задумывались о последствиях этого для индейцев, или не считали это хоть сколько-то важным.