Кровная связь - Грег Айлс

– Это тот же самый рот, – негромко роняю я.

– Что? – спрашивает агент Кайзер.

– Тот же самый убийца. У него конусообразные боковые резцы. Это ясно видно на следах укусов на груди. Но вывод не окончательный. Я всего лишь высказываю… свое предварительное мнение.

– Хорошо. Конечно. Вы уверены, что вам не нужна помощь?

Что, черт возьми, ты говоришь? Разумеется, это один и тот же малый. Это известно всем и каждому в этой комнате. Ты здесь лишь для того, чтобы задокументировать и сохранить улики с максимально возможной аккуратностью и точностью…

По ошибке я открываю не тот чемоданчик. Мне нужен фотоаппарат, а не комплект для снятия отпечатков и изготовления оттисков.

Господи, возьми себя в руки…

Но у меня ничего не получается. Когда я наклоняюсь еще ниже, чтобы открыть футляр с фотоаппаратом, у меня так сильно начинает кружиться голова, что я едва не падаю на пол. Я достаю фотоаппарат, выпрямляюсь, включаю его и понимаю, что забыла установить треногу.

И тут это случается.

За три секунды легкое беспокойство сменяется гипервентиляцией легких, и я чувствую себя, как старушка, собирающаяся упасть в обморок в храме. А это просто невероятно. Я умею дышать лучше и эффективнее, чем девяносто девять процентов моих соотечественников. В свободное от работы одонтологом время я предпочитаю заниматься свободным погружением, то есть ныряю в воду без акваланга и прочих дыхательных аппаратов. Причем я не любитель, а спортсменка мирового класса, и мы с коллегами обыкновенно погружаемся на глубину до трехсот футов, дыша при этом только воздухом, оставшимся в легких. Кое-кто называет свободное погружение «спортом самоубийц», и в этом определении есть некоторая доля правды. Я могу лежать на дне плавательного бассейна дольше шести минут, надев на себя пояс с грузилами, а такой подвиг не по плечу подавляющему большинству моих сограждан. Но тем не менее сейчас, стоя на уровне моря в кухне роскошного городского особняка, я не в состоянии сделать ни глотка из целого океана кислорода, который окружает меня.

– Доктор Ферри? – окликает меня агент Кайзер. – С вами все в порядке?

Острое тревожное состояние с реакцией паники. Замкнутый дьявольский круг… Беспокойство усиливает симптомы, симптомы нагнетают беспокойство. Ты должна разорвать этот круг…

Тело Артура ЛеЖандра дрожит и расплывается у меня перед глазами, как если бы он лежал на дне мелкой речушки с прозрачной водой.

– Шон? – восклицает Кайзер. – С ней все в порядке?

Не дай этому случиться, – мысленно возношу я молитву. – Пожалуйста!

Но никто не слышит мою молитву. То, что со мной происходит сейчас, должно было случиться давным-давно. Длинный черный поезд неторопливо приближался, приближался давно, приближался издалека, и теперь, наконец настигнув, подминает меня без звука и боли.

Я проваливаюсь в черноту.

Надо мной склонилась судебно-медицинской эксперт, она считывает показания кровяного давления с манжеты, застегнутой у меня на руке. Неприятное ощущение, вызванное подачей воздуха в манжету, а потом спуском его, привело меня в чувство. Над медицинским экспертом возвышаются Шон Риган и специальный агент Кайзер, на их лицах заметно беспокойство.

– Давление немного понижено, – роняет эксперт. – Думаю, у нее был обморок. Но ЭКГ нормальная. Содержание сахара тоже понижено, но гипогликемией она не страдает. – Она замечает, что я открыла глаза. – Когда вы ели в последний раз, доктор Ферри?

– Не помню.

– Мы должны влить в вас немного апельсинового сока. Это приведет вас в чувство.

Я поворачиваю голову влево. В поле моего зрения, совсем рядом, оказываются худые ноги Артура ЛеЖандра в черных носках. Остальная часть тела скрыта от меня кухонным уголком. Я поднимаю глаза и снова вижу кровавую надпись: МОЯ РАБОТА НИКОГДА НЕ ЗАКОНЧИТСЯ.

– В холодильнике случайно нет апельсинового сока? – спрашивает эксперт.

– Это место преступления, – возражает агент Кайзер. – Здесь ничего нельзя трогать. У кого-нибудь есть шоколадка?

Мужской голос неохотно отвечает:

– Есть «Сникерс». Это мой ужин.

– Ты опять на диете? – саркастически вопрошает Шон, и сразу же раздается нервный смешок. – Признавайся, допрос третьей степени тебе не грозит.

Теперь смеются уже все присутствующие, с радостью воспользовавшись предлогом разрядить напряжение.

Я поднимаюсь на ноги, и Шон обнимает меня, чтобы я снова не рухнула на пол. Детектив с внушительным животом делает шаг вперед и протягивает мне батончик «Сникерс». Я изображаю на лице глубочайшую благодарность и принимаю шоколадку, хотя у меня нет проблем с содержанием сахара в крови. За мизансценой во все глаза наблюдает восхищенная аудитория, включая капитана Кармен Пиаццу, начальника отдела уголовного розыска.

– Прошу прощения, – говорю я, глядя на нее. – Не знаю, что со мной случилось.

– Очевидно, то же самое, что и в прошлый раз, – равнодушно замечает Пиацца.

– Пожалуй. Но сейчас со мной все в порядке. Я готова.

Капитан Пиацца наклоняется ко мне и негромко говорит:

– Прошу вас пройти со мной на минутку, доктор Ферри. Вы тоже, детектив Риган.

Пиацца выходит в прихожую. Шон бросает на меня предостерегающий взгляд, поворачивается и идет за ней.

Капитан ведет нас в кабинет, расположенный за центральной гостиной. Там она прислоняется к письменному столу и внимательно рассматривает нас, скрестив руки на груди и сжав губы. Я легко могу представить, как в молодости эта женщина с оливковой кожей в форме патрульного полицейского бесстрашно смотрела в лицо вооруженным уличным панкам.

– Это неподходящее место, чтобы рассуждать о возможных осложнениях, – говорит она, – поэтому я не стану этого делать. Я не знаю, что происходит между вами двумя, и не хочу этого знать. Зато я знаю, что это ставит под угрозу проводимое расследование. Поэтому вот что мы сейчас сделаем. Доктор Ферри немедленно отправляется домой. Сегодня вечером следами укусов займется ФБР. И если Бюро не будет возражать, я потребую, чтобы оперативной группе был предоставлен другой судебно-медицинский одонтолог.

Я собираюсь запротестовать, но Пиацца ни словом не обмолвилась о маленьком эпизоде, что приключился со мною в кухне. Она говорит о том, против чего я бессильна. О том, насчет чего Шон просил меня не беспокоиться. Но почему же тогда я злюсь? Прелюбодеям вечно кажется, что они очень осторожны, но люди все равно замечают все.

В кабинет входит патрульный полицейский и опускает на пол треногу и мои чемоданчики с оборудованием. Когда это Пиацца успела отдать распоряжение собрать их? Пока я была без сознания? После того как он уходит, Пиацца говорит:

– Шон, проводи доктора Ферри к ее машине. И возвращайся не позже чем через две минуты. А завтра утром, ровно в восемь часов, жду тебя в своем кабинете. Понятно?