Рецепт моего (не)счастья - Ева Ночь

Богдан отвернулся к раковине, открыл кран и деловито вымыл руки.

— Кровь, — охотно пояснил он, — я твоему поклоннику нос расквасил.

— Витале, что ли? — оживилась я. Вот же: пропустила шоу века, пока искала надёжное убежище.

— А у тебя их тут толпа? — поинтересовался крутой мужчина из сладких грёз и кинул на меня заинтересованный взгляд.

— Ни одного, — тряхнула я хвостиками. — Я вообще сюда за компанию с Людкой пришла. Ей одной как бы страшно, а вдвоём вроде бы как нормально. В результате я всё равно не нужна даже как страховочный канат. А Виталик… скажем так: мы не нашли общего языка, поэтому находимся в непримиримых отношениях. Если бы знала, что он сюда заявится, точно никуда бы не пошла.

— Ты от него прячешься? — вытирает Богдан руки полотенцем.

— В том числе. Решила отсидеться. Слишком бурная вечеринка получается, я такое не люблю.

— А что любишь? — присаживается он рядом на бортик ванны. Места по-прежнему не добавилось, поэтому мы сидим бедро к бедру, тесно прижатые друг к другу.

Это не добавляет мне уверенности. От Богдана пышет жаром и опасностью. Точнее, он ничего не делает: ни по коленке меня не пытается погладить, ни руку на плечо закинуть, как делают многие парни, которые оказываются с девушкой рядом. Им почему-то кажется, что мы только спим и видим, чтобы с ними пообжиматься.

Но то, что он просто сидит рядом не умиротворяет, а наоборот — взвинчивает мой внутренний предохранитель до красной мигающей лампочки, которая сигналит, что лучше бы находиться от этого парня подальше.

— А тебе не всё равно? — спрашиваю, прикидывая, как сделаю рывок, открою защёлку и вывалюсь на волю из этого слишком маленького для нас двоих помещения.

— Ну, раз мы тут уже вместе прячемся, почему бы и не поговорить?

Я подозрительно на него кошусь.

— Ты прячешься?

— Да. Меня там, видишь ли, толпа жаждет убить, потому что я твоему поклоннику профиль подправил.

Врёт. Я прекрасно понимаю, что он врёт.

— Тогда счастливо оставаться, — я всё же делаю рывок, но не успеваю даже коснуться защёлки: Богдан хватает меня за талию и тянет назад. Я пытаюсь бороться за свободу, заезжаю ему локтём в бок.

Этот тип издаёт такой стон, что я пугаюсь: а вдруг я ему ребро сломала? Пытаюсь повернуться, чтобы посмотреть, что там, но он сжимает меня ручищами так, что становится буквально нечем дышать.

Точнее, мы дышим, как два марафонца, что всё же пришли к финишу, но ещё толком не осознали, что пересекли ленточку. У нас второе дыхание открылось. Мы не упасть готовы, а мчаться дальше.

— Что ж ты бегаешь, Илон? — дышит он мне в ухо. От его дыхания волосы на затылке встают дыбом, а мурашки воют от восторга, разбегаясь от кончиков пальцев по всему телу.

Срочно нужно что-то делать. Бежать. Вырваться. Не оставаться с ним наедине. Слишком уж хорош, зараза, а я чуть ли не впервые готова пускать слюни и терять остатки мозгов.

Недавно слышала разговор девчонок с факультета. Случайно подслушала.

«Я на него посмотрела и враз поглупела», — сказала одна из них. Я ещё тогда фыркнула, потому что мне казалось: так не бывает. Человек — существо разумное, а поэтому вполне способен управлять своими эмоциями. Мозг обязан преобладать над всеми процессами в организме. Он главный. Он важный, а всё остальное — от него в зависимости.

Сейчас я вдруг понимаю: мозг мозгом, а есть кое-что такое, что ему неподвластно. Он буквально отключается, когда объект, что понравился тебе с первого взгляда, просто стоит, просто удерживает и просто дышит в ухо.

Всё просто, ничего сложного, никакого криминала или подтекста. А мозг в обмороке буквально. Глубоком и, судя по всему, бессрочном.

Вместо него на арену выходят инстинкты, ощущения, обоняние, рождается какой-то глупый восторг, которому хочется поддаться, плюнув на все принципы.

А я ведь даже не целовалась ни с кем почти. Всё, что было, можно и в расчёт не брать. То отбивалась, то не понравилось. Ну, в двадцать лет нельзя, наверное, быть такой принципиальной, но меня так воспитали, вбили в голову. Порой мне кажется, что это неправильно. Надо быть посовременнее, что ли, не держаться за эти замшелые принципы. Но как только я настраиваю себя хотя бы на эксперимент, обязательно что-то такое из ряда вон случается, и я понимаю: нет, не могу, не моё, не буду.

Мама мне говорила:

— Однажды, Илон, ты встретишь того самого мужчину. Поймёшь, что он твой. И тогда всё получится само собой. А ради развлечений или любопытства ничего делать не стоит. От этого только опустошение и разочарования. А с тем самым — восторг и понимание: он и никто другой.

Вот до сегодняшнего дня мне такой и не встречался.

Да и с этим я не совсем уверена про «тот самый», но то, что для моих ощущений он отличался от других парней — факт.

— Я бегаю, потому что неприлично находиться в одном помещении с незнакомым мужчиной, — выдала я, сдувая чёлку с глаз. Мне наконец-то удалось повернуться и руки со своей талии убрать.

О, да! То, как у мачо Богдана полезли глаза на лоб, стоило полюбоваться. Сейчас он решит, что я чокнутая, и точно от меня отвяжется.

А пока он удивлялся или в ступор впадал, пытаясь понять всю глубину моих мыслей, я прижималась лопатками к двери и осторожно нащупывала пальцами щеколду. Самое время провести очередной побег!

У меня не просто глаза из орбит полезли. Я вообще дар речи потерял.

Интересно, она действительно такая или придуривается со страшной силой? Если она думала, что тем самым меня отпугнёт, то ни фига она не угадала. Меня потянуло к ней ещё сильнее.

Я всё же надеялся на бриллиант, а не на фальшивку.

— Ну, я ж вроде не чужой? — спросил осторожно. — Мы ж вроде бы уже познакомились? — схватил я её за руку, не давая открыть дверь.

Илона пискнула разочарованно. Вот же: зайчик-побегайчик. А я серый волк, зубами щёлк.

— Ты не бойся меня, ладно? — сам не знаю почему, но мне хотелось её успокоить, усыпить бдительность, чтобы доверилась, перестала иголки выпускать, как ёжик.

Я прислушивался к ней, присматривался. И не чувствовал фальши. Но если она не врёт, то таких уже давно не делают.

— Это невозможно, — продолжает она вжиматься в дверь спиной, и я понимаю: это для того, чтобы от меня подальше держаться. — Ты слишком близко, а поэтому я не чувствую себя в безопасности. Да ещё дверь закрыта, а ты всеми способами не даёшь её открыть.

— Не хочу, чтобы нам мешали, — что я несу? Кажется, она пугается ещё больше. — Разговаривать не мешали, — уточняю и делаю обманное движение.

Илона снова пищит. Хорошо хоть не орёт, а то б сейчас здесь очередной концерт по заявкам охочих до сенсации зрителей организовался.