Последний полицейский - Бен Уинтерс

– Имя вы знаете?

– Того верзилы? Нет, я с ним и не разговаривал.

Я поудобнее перекладываю ноги, пытаюсь сообразить, о чем еще надо спрашивать. О чем полагается спрашивать, что еще мне нужно узнать.

– Сэр, вы не знаете, где Питер заполучил синяки?

– Что?

– Под глазом…

– Ах да. Он сказал, что упал с лестницы. Пару недель назад, вроде бы.

– С лестницы?

– Так он сказал.

– Ясно…

Я и это записываю. В голове начинают смутно вырисовываться направления расследования. От выплеска адреналина правую ногу дергает, так что она, лежащая на колене левой, слегка подпрыгивает.

– Последний вопрос, мистер Гомперс. Вы не знаете, у Зелла были враги?

Гомперс потирает подбородок ребром ладони, глаза его сходятся на мне.

– Враги, говорите… Вы же не думаете, что его кто-то убил, а?

– Ну, возможно. Скорее, нет. – Я захлопываю тетрадку и встаю. – Вы позволите осмотреть его рабочее место?

* * *

Всплеск адреналина, простреливший мне ногу во время беседы с Гомперсом, разошелся теперь по всему телу, растекся по жилам, наполнил меня странным электрическим голодом.

Я – полицейский, тот, кем всегда мечтал стать. Шестнадцать месяцев прослужил в патруле. Почти всегда в ночной смене, почти всегда в секторе 1, на Лоудон-роуд от Уолмарта до концевого проезда. Шестнадцать месяцев с восьми вечера до четырех утра патрулировал четыре с половиной мили. Разнимал драчунов, развозил пьяных, гонял попрошаек и шизу с парковки на Маркет-баскет.

Мне это нравилось. Даже прошлым летом нравилось, хотя времена настали странные, новые времена. А потом, к осени, работа стала еще труднее и необычнее, но она мне по-прежнему нравилась.

Правда, с тех пор как я стал следователем, меня осаждает мучительное непонятное чувство, какая-то неудовлетворенность, ощущение неудачи, несвоевременности. Как будто, получив работу, которой добивался всю жизнь, я в ней разочаровался. Или она во мне.

А вот сегодня это ощущение электрического разряда, звенящего и затихающего как пульс! И я подумал: так его и так, может, это оно? Действительно оно?

* * *

– Что вы, собственно, ищете?

Это скорее упрек, чем вопрос. Я отрываюсь от своего занятия, методичного обыска ящиков в письменном столе Питера Зелла, и вижу лысую женщину в черной, узкой как карандаш юбке с белой блузкой. Эту женщину я видел из «Макдоналдса» – это она подошла к дверям ресторана и отвернула в сторону, затерявшись среди машин на парковке. Я узнаю бледную кожу и глубокие черные глаза, хотя утром на ней была ярко-красная шерстяная шапочка, а теперь голова непокрыта и гладкий белый скальп отражает резкий свет ламп.

– Ищу улики, мэм. Следственная рутина. Я – детектив Генри Пэлас из полиции Конкорда.

– Какие же тут улики? – удивляется она. У нее пирсинг: одна ноздря украшена золотой кнопочкой. – Гомперс сказал, Питер покончил с собой.

Я не отвечаю, поэтому она проходит ко мне через душный кабинет и молча смотрит, как я работаю. Она хороша собой, эта женщина: мелкие сильные черты лица, осанистая. На вид лет двадцати четырех, может быть пяти. Я задумываюсь, какого мнения о ней был Питер Зелл?

– Ну, – говорит она, выждав секунд тридцать, – Гомперс велел узнать, не нужно ли вам чего. Вам что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо.

Она смотрит поверх меня и на меня, на мои пальцы, копающиеся в ящиках покойника:

– Простите, что, вы сказали, ищете?

– Еще не знаю. Ход следствия невозможно предсказать заранее. Оно движется от одного клочка информации к следующему.

– Ах, так?.. – Когда девушка поднимает брови, на лбу у нее собираются мелкие морщинки. – Звучит как выдержка из учебника.

– Гм… – Я сдерживаю себя. Это действительно была прямая цитата из «Уголовного расследования» Фарли и Леонарда, введение к главе шестой.

– Вообще говоря, кое-что мне нужно, – отзываюсь я, указывая на монитор Зелла, развернутый экраном к стене. – Что такое с этим компьютером?

– С ноября вся работа велась на бумаге, – пожимает плечами девушка. – Существует целая программа, с помощью которой наши файлы попадают в головной и региональный офисы, но она стала работать невероятно медленно, никакого терпения не хватало, поэтому вся компания вела операции офлайн.

– А-а, спасибо, – вежливо тяну я в знак признательности за напоминание.

С конца января Интернет в долине Мерримака действительно становился все менее и менее надежен. Началось это с виртуальной атаки на Южный Вермонт каких-то анархистов с неясными намерениями, а сил на восстановление не нашлось.

Женщина упорно стоит рядом, не переставая разглядывать меня.

– Так вы, простите, исполнительный ассистент мистера Гомперса?

– Прошу вас, – она закатывает глаза. – Просто секретарь.

– А зовут вас?..

Она медлит. Достаточно долго, чтобы дать мне понять, что, если захочет, оставит имя при себе, а потом говорит:

– Эддс. Наоми Эддс.

Наоми Эддс. Я успел заметить, что она не лысая, то есть не совсем лысая. Ее голова покрыта прозрачным светлым пушком, на вид мягким, гладким и приятным, как коврики в кукольном домике.

– Вы позволите задать вам несколько вопросов, мисс Эддс?

Она не отвечает, но и не уходит – просто стоит, задумчиво разглядывая меня. И я начинаю опрос. Она проработала здесь четыре года. Да, мистер Зелл уже работал, когда она пришла. Нет, они не были близко знакомы. Она подтверждает портрет Зелла, нарисованный Гомперсом: тихий, усердный, плохо социализирован. Только она употребляет слово «неловкий», и мне это нравится. Она припоминает случай на Хеллоуин, когда Питер набросился на Терезу из бухгалтерии, но не помнит его недельного отсутствия после этого.

– Если совсем честно, – признается она, – сомневаюсь, что заметила бы его отсутствие. Говорю же, мы не были близко знакомы. – Лицо ее смягчается, и на долю секунды я готов поклясться, что она смаргивает слезы, но доля секунды проходит, и она снова собранна и бесстрастна. – Хотя он был очень милый. Действительно приятный человек.

– Вы могли бы назвать его подавленным?

– Подавленным? – Она улыбается с легкой иронией. – Разве не все мы сейчас подавленны, детектив? Невыносимым грузом неизбежности. Вы не подавленны?

Я молчу, но фраза «невыносимый груз неизбежности» мне тоже нравится. Так лучше, чем «это сумасшествие» Гомперса и «большая котлета» Макгалли.

– А вы не заметили, мисс Эддс, когда и с кем вчера ушел мистер Зелл?

– Нет, – говорит она, и ее голос падает на полтона, а подбородок опускается к груди. – Я не заметила ни когда он покинул офис, ни с кем.