Золото мертвых. Смута - Юрий Корчевский

Ещё в последние годы правления Бориса Годунова в Литве объявился человек, который называл себя сыном Ивана Грозного, царевичем Дмитрием. Он был образован, знал светский этикет и даже некоторые секреты московского двора. В доказательство родства с царём показывал большой нательный золотой крест искусной работы.

На самом деле это был Юрий Отрепьев, отпрыск галицкого сына боярского Богдана Отрепьева, убитого литвином в Москве, в Немецкой слободе. Юрий был ростом ниже среднего, хорошо сложён, лицо круглое, неприятное. Волосы рыжеватые, глаза голубые. Юрий ушёл в монастырь, сменил имя на Григорий, но нигде не ужился, и из Чудова монастыря сбежал в Польшу, где познакомился в Самборе с сендомирским воеводой Юрием Мнишеком.

Слухи о якобы царевиче Дмитрии дошли до ушей короля Речи Посполитой и до монахов ордена иезуитов – Отрепьев был выгоден всем. Речь Посполитая была в мире с Москвой и сама воевать не хотела. А тут – удобный случай, чужими руками можно было жар загрести. Иезуиты надеялись, что с приходом на престол московский Лжедмитрий поспособствует обращению Руси в католичество. Сам же воевода Мнишек мечтал выдать за него свою дочь Марину. Чем чёрт не шутит, вдруг станет царицей Московскою?

А Отрепьев не скупился на обещания. Королю он обещал отдать Речи Посполитой Псков и Новгород, иезуитам – всяческое содействие и открытие католических храмов, а Мнишеку – после своего воцарения выплатить миллион злотых. Все три стороны были заинтересованы поддержать Отрепьева. В Польше Мнишеком были собраны наёмники – 1600 человек, к ним присоединились 2000 козаков, и вся эта конная рать двинулась на Русь.

Состояние русской армии было плачевным. Только что войска потерпели поражение от турок на Кавказе. Стрельцам в гарнизонах городов давно не платили жалованье, они обносились и зачастую вели полуголодную жизнь. А тут приходит самозванец, обещающий всем сытую и спокойную жизнь. Как не поверить сладким посулам? А козаки и сами не прочь были пограбить, побесчинствовать.

В Новгороде-Северском стояла двадцатипятитысячная армия, когда осенью 1604 года к городу подошло войско Лжедмитрия. Правительственные войска могли их легко разбить, но воеводы медлили. А в декабре 1604 года польские гусары их атаковали и захватили знамя. В лагере возникла суматоха, князь Мстислав получил два ранения в голову и упал с лошади, благо в сумятице не затоптали. Наёмники стали требовать у самозванца денег, которых у него не оказалось, и поляки, грабя окрестности, вернулись в Польшу. Вместе с ними вернулся покровитель Лжедмитрия, Юрий Мнишек.

Однако самозванцу удалось собрать войско из козаков и местных жителей. В битве под селом Добрыничи оно было разбито, и Лжедмитрий укрылся в Польше. Все, кого схватили правительственные войска, были казнены через повешенье, как изменники.

Две недели войска безрезультатно осаждали деревянную крепость, которую обороняли всего 400 стрельцов, но взять её им не удалось, и они отступили. Дворяне, уберегая свои дружины от разложения, уводили их в поместья.

Весной 1605 года армия практически утратила боеспособность.

В это время, 13 апреля 1605 года, скончался Борис Годунов. Через три дня после его смерти Москва, Великий Новгород, Казань, Астрахань, Поморье и Сибирь присягнули сыну Бориса, шестнадцатилетнему Фёдору. Но он был внуком Малюты Скуратова, и это его погубило. В памяти народной ещё сохранилась ненависть к его деду, пролившему немало крови.

В лагере под Кромами заговорщики во главе с Петром Баскаковым, некоторыми боярами и чернью, подняли бунт, выкрикивая Дмитрия на царство. Верные государю войска ушли из лагеря и за три дня пешком добрались до Москвы. А 1 июня в Москву, сопровождаемые козачьими отрядами, вошли дворяне Гаврила Пушкин и Наум Плещеев. С Лобного места они огласили грамоту «истинного царя», обещавшего всем милость, а кто воевал против него – прощение.

Народ слушал, раскрыв от удивления рты, а к вечеру началось восстание против царя Фёдора Борисовича. Из тюрем выпустили заключённых. В городе воцарился хаос, начались грабежи, убийства, поджоги, погромы винных лавок. На Красной площади начала собираться толпа. Подстрекаемый боярами-изменниками, народ захватил Кремль. Простолюдины кинулись искать по дворцу ценности и уносили всё, что могли. Стража разбежалась. Бояре-изменники схватили царя Фёдора и его мать и заперли их в темнице.

События нарастали как снежный ком. Боярство разделилось. Одни ждали прихода самозванца, часть затаилась, выжидая, и только небольшая группка дворян пыталась организоваться для отпора. Василий Шуйский из ставки изменника в Серпухове слал во все города грамоты о предстоящем восшествии самозванца на престол. Бояре устроили в честь «царевича Дмитрия» пир. А напившись, выволокли из усыпальницы царей – Архангельского собора – гроб с телом Бориса Годунова и выставили останки на поругание. «И каменья в него метали, и начали ногами пхать тело его поверженное и на земле лежащее», – говорит летопись.

Прознав о том, 8 июня самозванец прислал в столицу предписание: уничтожить царскую семью – Фёдора Борисовича и его мать. Приказ сей привёз князь Василий Голицын. Он же привёл убийц к Фёдору и его матери. Фёдор сопротивлялся, как мог, но что мог сделать один подросток против нескольких вооружённых людей? Обоих – и Фёдора и его мать – удушили верёвками.

После расправы князь Голицын вышел к народу и объявил, что царская семья покончила с собой, приняв яд.

Гробы с телами убитых выставили рядом с дворцом на всеобщее обозрение, и тысячи москвичей увидели на шее убиенных следы удавок.

Дочери Бориса, Ксении, жизнь сохранили, но участь её была незавидной. В дальнейшем самозванец надругался над ней и держал при себе в царских покоях как наложницу. Потом, по настоянию Марины Мнишек, под именем Ольги она была сослана в Белозерский монастырь.

Князь Голицын, действуя по воле самозванца, лишил патриарха Иова сана и заточил его в Успенский монастырь в Старице.

На Москву надвигались грозные события, а москвичи радовались смене власти, надеясь на лучшую жизнь. Как они заблуждались! Отребье, выпущенное из тюрем, не боялось грабить, убивать и насиловать даже среди белого дня.

Под колокольный звон всех соборов московских 20 июня 1605 года Лжедмитрий торжественно вступил в Первопрестольную, сопровождаемый многими боярами и людьми знатными. Народ на улицах ликовал. Радостные крики и здравицы звучали громогласно в честь «царевича». Кремлёвскую стражу сразу разогнали, да и кого ей было охранять? Дворец разграблен, царская семья убита.

Самозванец занял престол в Тронном зале, вокруг толпились, выражая верноподданнические чувства, бояре. А под стенами дворца и на всех въездах в Кремль стояли поляки.

На следующий же день самозванец созвал Собор, на котором принудил архиепископов избрать патриархом архиепископа Рязанского Игнатия, киприота по рождению.

К чести Церкви, тела Бориса Годунова, его жены и сына Фёдора были монахами перевезены в церковную столицу – Троице-Сергиеву лавру, где и преданы земле рядом с храмом.

После прихода к власти самозванца у бояр сразу возник вопрос: как так? Царевич ещё в детском возрасте был убит в Угличе. Дело расследовал князь Василий Иванович Шуйский, да не один, а во главе служилых людей Пыточного приказа. Злодейства выявлено не было. Царевич страдал «падучей» – так называлась тогда эпилепсия. Во время игры во дворе с мальчишками в ножички он якобы упал и нанёс себе смертельное ранение в шею. Так это было на самом деле, или расследование было сфальсифицировано в угоду государю, теперь одному Богу известно. Но для Шуйского дело оборачивалось плохо. По его докладу царевич убит в детстве, а теперь оказывается – вот он, живой? Тем более что Лжедмитрия вроде бы признала мать, привезённая из Углича. Нагая «сына» узнала, обняла и всплакнула. Куда ей было деваться, коли бояре «посоветовали»?