Пункт назначения – месть - Лада Валентиновна Кутузова

было на полтона ярче: небо голубее, трава зеленее. Воздух казался слаще, он весь был пропитан запахами: Лада сделала несколько глубоких вдохов. Неужели она на самом деле в другом мире? В Диви? Не верится! Девушка огляделась: Семен лежал на земле, он побледнел. По руке текла кровь.

– Почему вы задержались? – спросил Семен. – Еще немного, и проход бы закрылся.

– Навь, – коротко ответил Матвей. – Схватила Ладу.

– Как же вы оторвались? – Семен с тревогой посмотрел на брата.

– Она что-то сотворила с тенью, – за спиной раздался незнакомый голос. – Но я не разглядел.

Лада обернулась и заметила мужчину: загорелый, выше среднего роста, с черной бородой и выбритой головой. Под правым глазом виднелся треугольный шрам.

– Дядька! – Семен вскочил и порывисто обнял мужчину, но тут же покачнулся.

Незнакомец поддержал его:

– Лучше сядь, ты потратил много сил. Лель, следи за братом! – обратился он к Матвею.

Семен согласился:

– Да, надо отдохнуть. Весь выплеснулся, когда навей отгонял.

Лада не понимала: откуда взялся незнакомец? Их же было трое. А тот достал фляжку и отпил из нее, затем протянул Семену.

– Думал, не дождусь вас – надоело белкой прыгать, – раздраженно произнес мужчина.

– Ты же знаешь, – сказал Семен, – Любава была против, ничего слышать не хотела. Да и непонятно было, есть ли смысл Ладу сюда тащить, пока Берендеевы не погибли из-за нави. Мы решили, что в Яви ей оставаться опасно.

Мужчина махнул рукой:

– При чем тут опасно или не опасно? Лада нам нужна! И надо было быстрее действовать. Вы молодые, а я в том мире долго не могу находиться в человеческом обличье, энергию теряю. Вот и приходится обращаться кем-то поменьше.

Матвей хохотнул:

– А хорошая из тебя белочка вышла. Наверное, другие белочки страдать будут, что ты исчез, Яровит.

Мужчина отвесил ему легкий подзатыльник:

– Тебе лишь бы о глупостях поговорить, Лель. Пора взрослеть.

Яровит закатал рукав рубашки Семена и осмотрел порез. Без лишних слов он достал из сумки баночку и смазал рану коричневой пахучей мазью, перебинтовал. Затем передал Семену и Матвею мечи, которые ребята прицепили себе на пояса.

Лада переваривала услышанное – слишком много информации, от которой голова шла кругом. Сейчас бы забиться в угол и дать волю слезам. Потому как чересчур много всего навалилось, и Лада не знала: то ли допрос с пристрастием устраивать, то ли упасть рядом с Семеном, и чтобы никто ее не трогал. Она осознала, что никогда всерьез не верила рассказам родителей о дивьих людях.

– Лель – это кто? – любопытство все же взяло вверх.

Матвей широко улыбнулся:

– Лель – это я. Бог любви.

И многозначительно задвигал бровями.

– Я Посвист, – представился Семен, – бог ветра.

– А я Яровит, – добавил мужчина, – бог воинов.

И тогда Лада опустилась рядом с Семеном, то есть Посвистом. Потому как от этих слов подкосились ноги.

Солнце стояло высоко в небе, здесь было намного теплее, чем в Ладином мире. Вообще казалось, что кто-то взял тряпку и хорошенько протер окружающие предметы, из-за чего они стали выглядеть ярче и интереснее. Словно Лада увидела их впервые. Девушка расстегнула куртку: жарковато. В голове все перепуталось: боги, переход, страшная старуха в рощице. Эта бабка кто – вампир? Раз кровь пьет. Тогда почему мама про нее не предупредила? Или, может, Лада лежит в коме из-за смертельной болезни, а это все галлюцинации? И не было ни странных событий, ни автомобильной аварии, где погибли родители и сестра.

– Кстати, с прошедшим днем рождения тебя, – Лель достал из рюкзака какой-то предмет, завернутый в бархатную тряпочку.

Лада развернула: в лоскутке оказалось зеркало в серебряной оправе с зелеными камнями. Девушка провела по нему рукой. Поверхность покрылась рябью, а затем зеркало пропело:

– Здравствуй, прекрасная Лада. Нет девы краше тебя, нет умнее. Солнце замирает на небе, прекращая свой путь, Месяц забывает о звездах рядом с тобой.

Рядом зашелся в хохоте Лель:

– Вот же подхалим! А сколько пафоса!

Зеркало замолчало, будто обиделось. А потом Лада увидела в нем себя. С гладкой, без единого прыщика кожей, с уложенными волосами – ни одна прядь не выбилась. Ресницы длинные, брови четко очерчены. Да и волосы поменяли цвет: вместо русого стали трехцветными. Золото вперемешку с серебром и медью. Не отражение, а фотошоп сплошной. Посвист тоже заглянул:

– Ого, вот это оно расстаралось, нам с Лелем так не льстило.

Лель подтвердил:

– Я в нем вообще уродом отражался.

И тут Лада заплакала: сказалось скопившееся напряжение. Ну почему все так плохо?! Уж если попасть в сказку, так вместе с родными, а не так, как сейчас. Лель растерялся:

– Ты что? Мы же убежали от навей. Да и про зеркало мы пошутили – просто в Диви ты стала сама собой. Это Явь скрывала твою суть.

Но девушка продолжала рыдать. Повисло неловкое молчание, которое нарушил Яровит. Бог воинов достал из сумки сложенную материю.

– Думаю, надо подкрепиться, – сказал он. – Заодно и поговорим. Время пока терпит.

Он не обращал внимания на слезы девушки. И Лада успокоилась: толку плакать, если никто не спешит утешить? Мамы рядом нет и не будет.

Яровит расстелил скатерть, на ней из ниоткуда появилась еда: горшок с пшенной кашей, каравай хлеба, кувшин с молоком. К ним в придачу несколько ложек. Как в мультике! Неужели настоящая скатерть-самобранка? Или какой-то фокус?

– Тарелок нет, – смутился Яровит, – скатерть походная. У нее свои причуды.

Он вручил Ладе одну из деревянных ложек. Девушка, все еще всхлипывая, зачерпнула кашу и осторожно попробовала: горячая. Сверху рассыпчатую кашу покрывала румяная корочка, внутри растеклось сливочное масло. До чего же вкусно! Впервые с того момента, когда вся жизнь полетела под откос, Лада распробовала вкус еды.

Она обедала и заодно рассматривала место, где они оказались. Позади росла березовая рощица. Деревья были молодыми: с тонкими стволами и ветвями, усыпанными сережками. Нежные листья только начали раскрываться, от них распространялся клейкий аромат. Пахло свежей травой и мать-и-мачехой. Жужжали пчелы и шмели, порхали разноцветные бабочки. Лада в жизни не видела такого разнообразия: ослепительно-белые с голубой каймой на крыльях, ярко-оранжевые с оливковыми пятнами, золотистые, красные, синие… Одна бабочка села на Ладину коленку. Огненно-алая с серебряными блестками. «Жаль, Милена не видит. Она бы…» – Лада оборвала мысль. Не хватало снова разреветься.

Посвист поблагодарил:

– Спасибо, дядька, за обед. А то я перестарался, когда навей отгонял возле перехода. Еле на ногах устоял.

Его лицо порозовело – кровь быстрее побежала по жилам.

– Не мне спасибо, – усмехнулся Яровит, – Берендею. Еле выпросил скатерть, скуповат царь оказался.

– Ну-у-у, – протянул Лель, – это за