Боги Черной Лощины - А. Дж. Врана

Любил? Неужели город перестал быть ему дорог? Не желая показаться грубым, Мейсон записал ссылку на блог, и хозяйка дома оставила его наедине с самим собой.

Ему не нужно было распаковывать много вещей, с собой он взял лишь самое необходимое: смена одежды на неделю, туалетные принадлежности, роман, прочтение которого откладывал годами, паспорт и ноутбук. Как только все предметы оказались разложены по местам, Мейсон снял ремень и бежевые брюки, которые тот удерживал на бедрах. За время пребывания в ординатуре он потерял почти пятнадцать фунтов, бесконечные часы работы заставляли вес таять на глазах. Когда-то он являлся завсегдатаем университетского спортзала, однако для успешной карьеры потребовалось выполнять все больше бумажной работы и все меньше приседаний, и он с радостью принял это положение вещей. Мейсон расстегнул рубашку в тонкую полоску, одна из пуговиц зацепилась за волосы, и он вскрикнул, выдергивая ее. Его белокурые кудри торчали в стороны и явно нуждались в стрижке. Переодевшись во фланелевые брюки и футболку, он достал ноутбук и подключил сетевой кабель, торчащий из-за кровати. Избегая соблазна проверить электронную почту, он направился прямиком в блог Матиаса.

Содержание оказалось обширным: начиная от статей об истории города и заканчивая этнографическими исследованиями, которые проводил сам Матиас. Порой его посты носили критический характер, а иногда поднимали вопросы о фольклоре в контексте истории. Здесь было собрано множество преданий о волках, и несколько раз он ссылался на конкретную легенду о фигуре, известной как Сновидица. Все это очень напоминало исследовательские программы на National Geographic. Легенда уходила корнями в историю и оказала заметное влияние на обычаи и верования местных жителей. Мейсон пролистал статьи в поисках краткого изложения предания, но ничего не нашел. Вероятно, блог создавался в основном для местных, которые уже были знакомы с историей о Сновидице.

Однако ему удалось обнаружить, что в легенде упоминалась также древняя ива, затерянная где-то в лесах, окружающих Черную Лощину, и которую, как утверждали люди, невозможно отыскать по собственному желанию. Тем не менее многие жители рассказывали, что натыкались на дерево в самый неожиданный момент. Утверждалось, что именно на том месте, где росла ива, разворачивались события легенды, и в доказательство ее существования те, кому посчастливилось ее повстречать, часто фотографировались рядом. Впрочем, точное местонахождение дерева так и оставалось загадкой.

В конце страницы была размещена фотография Матиаса, положившего руку на ствол ивы. Интересно, кто сделал этот снимок? Мейсон предположил, что это та самая ива из легенды. Неужели ее и правда невозможно найти? Подобное утверждение казалось ему обычной заманухой, уловкой, чтобы туристам было чем заняться в глуши. Согласно источникам в блоге, дерево росло где-то в лесу неподалеку от местного фермерского рынка. Сам рынок выглядел довольно интересным, поэтому, недолго думая, он решил наведаться туда в первую очередь.

Приведя комнату в порядок, Мейсон отправился исследовать фермерский дом Аннабель. Он спустился по лестнице и застал хозяйку сидящей в гостиной. Женщина оторвала взгляд от книги и улыбнулась:

– Это моя комната отдыха, как я ее называю. Не стесняйтесь спускаться в любое время, когда захотите поболтать или просто побыть в компании.

Приличных размеров комната с высокими потолками и латунной люстрой над деревянным кофейным столиком легко вмещала два кожаных кресла и замшевый бордовый диван, украшенные подушками в вязаных чехлах. Толстая кирпичная стена с камином, которым, казалось, пользовались довольно часто, отделяла гостиную от кухни.

Он заметил несколько фотографий в рамках, висевших на стене над очагом. В самом верху располагался портрет молодого человека примерно лет двадцати. У него были озорные глаза Аннабель, по-кошачьи прищуренные, как у матери, когда она улыбалась. Благодаря рыжеватым светлым волосам, курносому носу и веснушчатому лицу их сходство казалось поразительным.

Место чуть ниже портрета занимала целая коллекция снимков. На каждом из них Матиас позировал либо один, либо с Аннабель. Некоторые фото изображали его еще совсем ребенком, бегающим под разбрызгивателем или поедающим кексы, и его мать – молодую девушку, возможно, лет двадцати. На одном из снимков подросток возился со старым «Бьюиком» и улыбался сам себе, словно зная, что фотограф притаился неподалеку. Он был полноват, но атлетически сложен, как будто только недавно присоединился к команде колледжа по регби. Однако внимание Мейсона привлекло другое фото, тот самый снимок из блога, на котором Матиас стоит, положив руку на ствол великолепной старой ивы. Его улыбка казалась безмятежной и, возможно, слегка грустной, мускулистое тело заметно похудело, а лицо осунулось и побледнело.

– Это ваш сын? – спросил Мейсон, поглощенный разглядыванием небольшого святилища.

– Да, мой сын, Матиас, – тихо ответила она. – Он был хорошим ребенком. И вырос замечательным человеком.

– А где он сейчас?

Плечи Аннабель поникли.

– Скончался несколько месяцев назад. Он долгое время боролся с лейкемией. Почти восемь лет, еще со времен учебы в университете.

– Я очень сожалею о вашей утрате, – пробормотал Мейсон. Лицо пылало от смущения, но под внешним волнением он почувствовал, что продрог до костей. Это что, какая-то кармическая шутка? Аманде было девятнадцать, она училась на втором курсе университета. Потеряв почти двадцать фунтов и посетив ряд клиник по поводу необычных симптомов, неделями испытывая усталость и постоянно обнаруживая необъяснимые синяки на теле, девушка наконец попала в больницу на обследование. Именно Мейсон поставил ей диагноз «острый миелоидный лейкоз», и прогноз оказался неутешительным, должно быть, как и у сына Аннабель.

Но в мире множество людей болеют раком. Статистически это совсем не редкость. Он попытался представить, как врачи сообщили плохую новость Аннабель и как она с ней справилась. В его памяти еще были свежи воспоминания, как во время лечения Аманды ее родители прошли четыре из пяти стадий горя: отрицание, гнев, торг, снова отрицание, а затем депрессия. Мейсон так и не узнал, достигли ли они заключительной стадии: принятия. Он, конечно же, нет.

– Вам кто-нибудь помогает с гостиницей? – Мейсон быстро сменил тему, прогоняя воспоминание о безжизненном лице Аманды.

Аннабель покачала головой:

– Боюсь, что после смерти Матиаса нет. Мы всегда были только вдвоем. Он ушел, а я все еще по привычке говорю «мы». По правде говоря, идея с гостиницей принадлежала ему.

Сердце Мейсона сжалось. Как жизнь могла быть настолько жестока, чтобы отнять у матери такого замечательного сына? Особенно когда он был для нее всем. Мейсон не знал, что сказать, поэтому просто уставился на фотографии, пытаясь взять себя в руки.

Облегчение, которое он испытал, сбежав подальше от воспоминаний о смерти Аманды, улетучилось, и сомнения закрались в уголки его сознания. Сколько времени потребуется, чтобы его семья начала за него беспокоиться? Действительно ли он будет в порядке, вернувшись к работе спустя полгода?