Мужчина и Женщина - Юрий Андреев

Не высказываемая прежде даже самой себе, ее затаенная мечтаоб образе жизни, наиболее соответствующем ее натуре, волею небес осуществилась.Общим решением семейства она ушла из своего гальванического цехавысокооплачиваемого, но вредного для легких, и перешла на инструкторскую работув школу олимпийского резерва: и к дому ближе, и дело по душе, и временем длясемьи стало легче распоряжаться. Она очень серьезно принялась обустраивать мойбыт согласно своим представлениям о светской жизни: так например, она завела всекретере зеркальный бар, куда стала раздобывать разного рода бутылки — досорока штук стояло их там (а с отражением в зеркале — кошмар! — вдвоебольше), и предметом ее высокого тщеславия было поразить моих или своихсослуживцев удивительными напитками или коктейлями. Я только посмеивался,понимая, из каких пластов предыдущей нищеты взрастали подобные представления о«красивой» жизни.

Она была очень сдержана на высокие слова, но я знаю, чтолюбовь ко мне и преданность семье составляли суть ее существа. Через годсовместной жизни, когда она была в положении, случилась беда: ей сообщили, чтосо мной в дальней командировке (она сразу поняла, что в Афганистане) случилосьнесчастье, но сейчас уже все в порядке, самое главное — жив и можно не беспокоиться…Когда я приехал, то застал ее в больнице: от нервного потрясения случилсявыкидыш, двойню не сохранили. Я так и не узнал, кто проявил подобную «заботу»обо мне.

Говорю об этом для того, чтобы еще и еще раз сказать: Дарьялюбила меня самозабвенно, всей сильной и одинокой женской натурой,изжаждавшейся по счастливой жизни. Она стремилась по необоримому чувству долгаполностью соответствовать представлениям об этой счастливой жизни.

И вот тут-то нас ожидал конфликт. Конфликт, который рос,усугублялся и стал, в конце концов, непреодолимым. Счастье любви, полнотыбытия, радости обретенной семьи, чудесной женщины — верного спутника,безусловно, требовало выхода, реализации накопившейся страсти. Не мог нестремиться к такой же реализации и я: Но — в силу гордой скрытности своей души— Дарья не могла беззаветно мне отдаваться в неспящей тишине, где двое чуткихдетей ловили все ночные звуки, либо даже спали, но она боялась разбудить их —звоном пружины в матрасе, стоном любви, криком страсти.

Мы ложились, я начинал ее ласкать, а она своими маленькимисильными пальцами сжимала и блокировала мои руки. И еженощный возможный райдвух обретших друг друга любящих людей оборачивался адом. В конце концов, язасыпал, а она заснуть не могла, и глубокий внутренний невроз все сильнееразрушал ее душу. И дело было, конечно же, как я понимаю сейчас, задним умомкрепок, не столько даже в физиологических стрессах, сколько в катастрофическомстолкновении психологического представления о долге счастливой женщины,обязанной удоволить любимого мужа (не говоря уж о своем естественномудовлетворении) в столкновении с невозможностью переступить через нерушимоевнутреннее табу женской и материнской стыдливости.

Потрясение это, ежесуточно повторяющееся, зашло так далеко,что сломались какие-то тонкие механизмы ее радостной и активной до тогосексуальности. Дошло до того, что она все менее и менее могла уже эмоциональнораскрываться даже в самых удобных обстоятельствах, даже когда мы оставалисьодни, даже в отдельном санаторном номере, где мы поселились в первый же изсовместных отпусков. Что-то сломалось в ее психологии или в психике, и конфликтэтот внутри ее сознания творил свое ужасающее, разрушительное черное дело,проявляясь, конечно, и в конфликтах внешних.

Не стану развивать далее эту ситуацию во всех подробностях;дети выросли, мы оставили Дмитрию свою однокомнатную квартиру, когда онженился. Скажу здесь, что в свой срок устроил жилье Леночке, своей дочке отТомилы, когда пришел ей срок выходить замуж, и первого внука принесла мне она.Я купил нам двухкомнатную кооперативную квартиру (благо доходы тогдапозволяли), а затем к замужеству Светочки построили квартиру и ей. И вот, двалюбящих друг друга человека, мы остались вдвоем, но спали уже в разныхкомнатах, на разных кроватях и встречались на одной постели все реже и реже,пока встречи эти не прекратились совсем.

Дарья, целостная натура, по-прежнему любила меня искренне,жила моей работой и моими интересами, она неколебимо стояла на моей стороне вовсех служебных коллизиях, но уже не могла исправить случившегося с нею сбоя.Она была очень умна, и как-то рассказала мне будто бы стороннюю историю о некихзнакомых ей супругах, которые в силу трудных обстоятельств не могли житьсовместно половой жизнью из-за болезни жены. Но ценя и уважая ее как товарища,муж был настолько тактичен, что ни разу ни намеком, ни оговоркой не показалжене, что у него кто-то есть на стороне…

Притчу эту я с благодарностью принял — тем более, что кэтому времени уже много лет вынужден был жить нелегкой двойной жизнью, честноговоря, противной и разрушительной для моей души и для тела. Тем не менее вМоскве, куда довольно часто выезжал я в командировки, была у меня сначала одна,а затем и другая жена, то есть были женщины, которые любили меня, ждали иискренне хранили мне верность от праздника встречи до другого праздника. Была уменя и сибирская жена, и киевская. Нет, я не был блудником, и здесь я упоминаюоб этих женщинах, а не о многотрудных своих производственных заданиях, которые.отнимали главные силы и время, только для того, чтобы сказать: во всех этихситуациях я стремился отнюдь не к тому, чтобы поматросить да и бросить, ноименно к семейным отношениям, к доверительности, к взаимной заботе.Привязанности мои были крепкими и постоянными. Самое главное, больше пяти лет вЛенинграде была у меня вторая жена — та самая машинистка, которая тихимголосом, покрывшись вся красными пятнами, заявила после моей женитьбы, чтопокончит с собой, если я не буду с нею встречаться. И мы жили с ней — много,радостно, с полнокровным чувством людей, которые вопреки драматическимобстоятельствам близки душой и телом. Был, правда, момент, когда онапотребовала, чтобы я ушел к ней от Дарьи ведь я люблю ее. Я сказал, что люблюее несомненно, но Дарью люблю всеми силами души. «Так не бывает» жалобнозаплакала она. «Возможно, в книгах и не бывает, — возразил я, — но вжизни ведь так…» Со временем эти женщины познакомились и стали дружны, но Дарьятак и не узнала об этой темной стороне моей Луны.

О Господи, как я хотел бы, чтобы мне ничего не приходилосьскрывать от богоданной и родной своей жены, но шли годы и двойственностьусугублялась, ибо не мог ее бросить, я все больше ценил ее острый ум, искреннелюбил многообразие ее талантов, неуходящую красоту стати, обходительность,веселый компанейский задор, и я перестал бы уважать себя, если бы бросилженщину в возрасте, отдавшую мне все тепло своей души и силу разума, да вотбеда замкнувшую свое тело.

Поскольку в своем развитии ситуация не удерживала меня отслучайных встреч, постольку начались сексуальные неудачи: в напряженныхобстоятельствах уже не редкость было столкнуться с осечкой. Да, по-прежнему всехорошо и даже все лучше и богаче получалось у нас с Региной машинисткой, ногоды шли, и я сам первый содействовал тому, чтобы она, в конце концов, устроилас другим свою женскую судьбу, получила хотя бы внешнюю видимость замужества. Мыперестали с нею встречаться, и я полагал уже, что моя мужская биография, вобщем, близка к унылому завершению: знать, не судьба мне была найти такую своюполовину, с которой я мог бы постоянно испытывать радость действительно полногосближения.