Давай не отпускать друг друга - Дарья Волкова

— Ну, что у тебя скрутило? — поинтересовался начальник.

— Плечо, — вздохнула Рита. — Утром, когда на работу ехала, уже начало ныть. А сейчас «Сайгу» доставала, потянулась и…

— О-о-о… — протянул Мамаев. — Запомни, Рита, этот момент. Так подкрадывается старость! — Рита фыркнула, но Алексей продолжил. — Да-да, она такая, старость и немощь. Уж я-то знаю!

Рита, наконец, подняла взгляд на Мамаева. Он возвышался над ней скалой, сложив руки на могучей груди — и каждая была в бицепсе обхватом как Риткино бедро. Возраст выдавала лишь абсолютно седая голова.

— Ты прямо воплощение немощи, Алексей Владимирович.

Мамаев расхохотался. И присел на корточки рядом. Аккуратно похлопал Риту по колену.

— Как жить-то дальше будем, Маргарита Николаевна?

— В любви согласии, Лешенька, — вздохнула Рита. И повторила. — В любви и согласии.

— Ладно, сформулирую вопрос иначе. Как ты работать будешь с таким плечом?

— Не знаю, — снова вздохнула Рита. Веселого в ситуации было и в самом деле мало. Она вообще в первый раз оказалась в положении, когда здоровье настолько капитально ее подвело. Раньше у Риты ничего серьезнее простуды и не бывало.

— Не знаю… — передразнил ее Мамаев и встал. — Что тут думать — работать ты не можешь. Лечиться надо, вот что!

— Капитан очевидность, — буркнула Рита. Боль потихоньку уходила, но никуда пока не делась, рука ныла — уже не сильно, но стабильно.

— Слушай, мне тут одного доктора сватали. У меня ж возраст и поясница, — Рита хмыкнула, а Алексей продолжил. — Его за глаза зовут Голди. Руки, говорят, золотые, волшебник прямо. Самых скрюченных разгибает.

— Доктор какой специальности?

— Мануальщик. Ну или как там это правильно и по-умному называется, я забыл! — Мамаев выудил из кармана джинсов телефон. — Где-то тут у меня номерок был… Ща, погоди, — Алексей поднес аппарат к уху. — Добрый день. Мне бы к доктору Золотову на прием. А ближе нет? Очень надо, девушка, просто очень! Кто-то отменился? Ой, проверьте, пожалуйста! Давайте любое время, мы на все согласны. Рученька у девочки болит. Сколько девочке годков? Двадцать… — Ритка показала пятерню, а потом согнула три пальца. — Двадцать семь. Колосова Маргарита Николаевна. Ага, спасибо большое! — Алексей убрал телефон обратно. — Сегодня в восемь чудо-доктор тебя ждет. Клиника «Нобиле», адрес сама нагуглишь. А теперь — кыш домой.

Рита кивнула. И медленно встала, прислушиваясь к ощущениям. А потом подошла к Леше и положила голову ему на плечо. Вздохнула.

— Спасибо, мой самый лучший на свете шеф.

— Но-но, давай без соплей, — Мамаев аккуратно похлопал ее по попе. — Ты мне здоровая нужна, так что давай не сачкуй, слушай доктора и все такое!

— Да, капитан, так точно, капитан.

— Ну вот и молодец. Ты доехать-то сможешь? — обеспокоился вдруг Алексей. — Если руку прихватило-то, а? А то давай, подожди, я тебя отвезу, мне все равно в город надо.

— Доползу как-нибудь потихоньку, — успокоила шефа Рита. — Не механика же. Опять же, мне без машины потом как?

— Ну ладно, давай, только аккуратно и потихоньку, — Мамаев снова полез за телефоном. И Рита собиралась домой под очередной звонок начальника. — Миша, привет. Выйти сможешь сегодня? Да Марго у нас расхворалась. Руку прихватило. Отлично! Когда подъедешь? Ок, понял, я сам пока на ресепшне постою, тебя дождусь. До встречи.

***

Стрелковый клуб «Мишень», в котором Рита работала администратором, расположился в старом здании аэропорта, в двадцати километрах от городской черты. Рита ехала обратно в сторону города — ну как, ехала, медленно и печально тупила в крайнем правом ряду — как и обещала Мамаеву. Ехала, тупила и вяло удивлялась, откуда столько машин на дороге в середине дня. И куда всем надо. Скорее бы домой добраться, выпить еще обезболивающего, лечь в постель. Если получится — уснуть до вечера. А потом поехать к волшебнику на букву «Г». И надеяться, что он, в отличие от Гудвина, не обманщик.

Войдя в квартиру, Рита споткнулась о пакет. Точнее, о пакеты — их было два. Опустила взгляд и долго смотрела на два больших пакета, которые стояли у стены. Они были полны подарков Романа, в том, что ближе к стене, сверху брошена норковая шуба. Эти пакеты Рита собрала сегодня утром. Как много она успела сделать… за последние сутки. И вся цепь событий — начиная с сегодняшнего утра, как в режиме обратной перемотки — к ночи, потом вечер, потом еще, еще назад, пока цепь не оборвалась в Риткиной юности. Там, тогда все началась. Вот ей четырнадцать…

***

Ей четырнадцать, у нее миопия, астигматизм, сутулость. Она выше всех в классе — и мальчиков, и девочек. У нее уродливые очки с толстыми стеклами и вжатая в плечи голова — Рита стесняется своего роста и рано выросшей груди. А еще она влюблена. Разумеется, тайно и безответно.

Сейчас придумали слово «буллинг». Во времена Риткиной юности это называлось проще — травля. У Риты Колосовой были все шансы стать жертвой это травли. Но ее спасло то обстоятельство, что в школе работала бабушка — учительницей математики. И пусть она не вела уроков у их класса, но открыто третировать внучку училки не решились. Так, немного дразнили, но больше — игнорировали. В том числе и тот, по кому она страдала. Рома Забелин, красивый и наглый. Наглый, потому что папа был чиновником самого высшего ранга. А красивый — ну, в маму, наверное. Папка-то у него на свинью был похож. А у Ромочки — каштановые кудри и черные пронзительные глаза. А еще улыбка, от которой екает сердечко, и модная одежда, которую он умеет носить. А у Ритки — вещи с китайского рынка, а в элитную престижную гимназию ее взяли исключительно за бабушкины заслуги. Нет, Рита училась хорошо, она была умненькой девочкой, и учителя ее любили. Но ей-то хотелось, чтобы ее любил он — Рома Забелин. А Рома в лучшем случае отпускал в ее адрес обидные шутки. А обычно — не замечал, предпочитая других девочек — красиво и модно одетых, умеющих громко смеяться его шуткам и рассказам.

Года два она его любила смертельно сильно, внутренне обмирая, когда он проходил мимо. Вечерами, перед сном, лежа в постели, мечтала, представляла, как он вдруг признается ей в тайной любви. Как берет за руку. Как наклоняется к ней… Дальше Риткины фантазии не шли, она не могла представить, что там может быть дальше, за таким-то счастьем. Впрочем, про «наклоняется» — это была уже совсем махровая фантастика. Потому что Ромочка, конечно, подрос, как и положено мальчикам — чуть позже, чем девочкам. Но до Ритки так и не дорос, был ниже ее на пару сантиметров — ну так ей казалось. Хорошо уже, что несколько ребят из класса Риту все же переросли. Но им всем было далеко до Ромы Забелина!

К концу школы любовь слегка поутихла. Или просто Рита повзрослела и смирилась с неизбежным. Что никогда он не наклонится к ней с признанием в тайной любви. И отнюдь не потому, что он так и не перерос ее.

На выпускной Рита пришла в школьной юбке и белой рубашке. Из праздничного на ней были только новые итальянские колготки. Ей и в самом деле было все равно, что она выглядит как золушка среди одноклассниц в нарядных, длинных, в пол платьях. Получила аттестат, и потом они с родителями и бабушкой пошли праздновать окончание школы в Макдональдс, пока ее одноклассники — и Рома Забелин тоже — развлекались в ресторане. А у Ритки началась новая жизнь. И в самом деле новая.