Бремя Юртов - Андрэ Нортон

Да, тут была тайна, а тайны Элоссу возбуждали и в то же время вызывали беспокойство. В горах было что-то важное — сам факт Паломничества подтверждал это. Что она найдет там? Она смотрела на восходящую луну и старалась внести ясность и порядок в свой ум, как было принято в ее роду.

Утром Элосса наполнила водой фляжку, немного поела и продолжила путь вверх. Свежесть горного воздуха прогнала часть теней, нависавших накануне. Оставалась только мысль о человеке внизу. Элосса сделала для него все, что могла, остальное зависело от его собственных сил. Попытка контакта с ним теперь могла повредить как ей самой, так и ее миссии.

Вверх и вверх. Подъем был тяжелым. Она не торопилась и искала места, по которым было легче идти. Дул холодный ветер, по вершинам уже протянулись белые снежные шарфы. Позднее лето, ранняя осень равнин стали здесь зимой.

Один раз, когда она остановилась отдохнуть и с любопытством оглядывалась вокруг, она вдруг вспомнила, что видела уже такую каменную стену, поднимающуюся неподалеку. Пригнувшись, она пошла по узкому гребню, потому что по нему было удобнее подниматься по склону, как будто этот гребень был специально вырезан, хотя на самом деле он был естественного происхождения. Но дальше лежали остатки дороги, сделанной руками людей или других существ, равных по разуму человеку. Дорога эта, вероятно, была продолжением той, которую Элосса оставила у подножия горы, но в начале ее был проход, тот, что Элосса видела во сне.

Она заколебалась: не был ли этот сон вещим, не показывал ли он, куда она должна идти? А может, предупреждал, чтобы она не шла по этой тропе? Она стала вспоминать сон.

На той дороге камни не были разбитыми, она была целой и прочной и вела Элоссу, хотя та, в сущности, не шла по дороге. И сон, несмотря на страшное зрелище гибнущего города, вроде бы не пугал девушку. И она решила: этот сон был послан, хотя и не ее народом, потому что она тут же узнала бы технику. Значит… призраком прошлого? Теория и объяснение этого были знакомы ей, как собственное имя. События, сопровождаемые сильнейшими эмоциями, должны отпечататься на месте этих действий, как рисунок, воспроизводящий события. Эти эманации могут быть приняты долгое время спустя тем человеком, чья природа открыта подобному восприятию. В прошлом она видела тени трех людей из армии верховного правителя, принявших смерть от руга. Это произошло за много поколений до нее. Более великая смерть города вполне могла запечатлеть его агонию на местности.

Элосса опустила голову на руки, отгоняя воспоминания о сне, и вернулась к принуждению, которое привело ее в Паломничество. Оно было тут, оно указывало ей горное ущелье. Она подняла котомку, спустилась по древней дороге и пошла по проходу. Пройдя несколько шагов, она покачнулась и закусила губу.

Хотя она отступила за мысленный барьер, он не был надежным убежищем от эмоций. Она как бы вновь была поражена невидимыми ударами, заставившими ее вернуться назад. То, что лежало здесь, не было материальным, но приближаться к нему было так же трудно, как погрузиться по пояс в бурный поток и идти против течения, готового сбить с ног.

В этом проходе был не только ветер: здесь таилась злоба, глубокая и яростная, как бессмысленная ярость руга и саргона, крик мести. Элосса не сознавала, что шаг ее стал неровным, что она шатается из стороны в сторону.

Ее толкало то вперед, то назад, словно здесь противодействовали две почти равные силы, и она стала игрушкой их обеих. Но она все-таки продвигалась вперед, на шаг, на полшага, но вперед. Дышать было трудно. Она думала только о разбитой дороге, о том, чтобы продвинуться хотя бы чуть-чуть дальше.

Элосса боролась. Она так запуталась в этих силах, что даже в мыслях не смела освободиться. Нет, она должна идти до конца.

Вперед. Она слышала свое шумное дыхание. Боль петлей стягивала ребра. Она втыкала посох в щель перед собой и с усилием делала шаг, и потом опять искала такую же щелку.

Время для нее остановилось. То ли было утро, то ли вечер, а может, и следующий день. Жизнь и время остались позади. Каждый шаг приближал ее к полному истощению.

Наконец она вдруг оказалась в зоне абсолютного покоя. Две силы, использовавшие ее как арену, так неожиданно прекратили свои действия, что она в изнеможении прислонилась к скале, едва держась на ногах. Сердце ее сильно билось, дыхание вырывалось со свистом. Она чувствовала себя опустошенной, обессиленной, как была после того, как потратила свой талант на помощь охотнику-раски.

Элосса подняла голову, и ее дыхание сбилось: она была не одна!

Оказывается, она дошла до конца прохода. Как в ее сне, по склону клубился туман и не давал возможности видеть что-либо внизу и вдали. Но из тумана выделялся… Несмотря на все свое самообладание, Элосса вскрикнула от ужаса и крепче стиснула посох — единственное свое оружие. Но против… против чего?

По очертаниям это был человек. По крайней мере он стоял на двух конечностях, вытянув две другие перед собой. Одна рука наполовину скрывалась за овальным щитом, закрывшим тело почти от горла до бедер. Другая, худая, но с достаточно крепкими костями пальцев, держала рукоять меча. Почерневший от огня череп с уцелевшими кое-где прядями обгоревших волос был прикрыт шлемом.

Глаз у него не было… но он видел! Голова в шлеме повернулась к Элоссе. Никто, обгорев настолько, не мог бы остаться в живых! Однако это существо стояло прямо, зубы страшного черепа насмешливо скалились, как показалось Элоссе в ее страхе и отвращении.

Такое не может быть! Элосса сделала несколько коротких вздохов, чтобы успокоить нервы. А если не может быть, — сказал ей вернувшийся разум, — значит, это мысленная форма…

Существо двинулось. Оно имело три измерения, оно было столь же реальным, как ее рука, которую она подняла в жесте отказа верить. Мысленная форма… Но от кого и зачем? Щит поднялся в положение защиты, так что только глазные впадины были видны над его закопченным краем. Меч был наготове. Существо шло к ней…

Мысленная форма… если она сделана по обычному образцу, то ее питает и укрепляет страх самой Элоссы, ее отвращение. Это создание не было живым, его жизнь строилась из ее эмоций.

Элосса облизала пересохшие губы. Она всю жизнь имела дело с иллюзиями, но построенными ею самой или кем-то другим из ее рода. Это же было абсолютно чуждым, оно было порождено врагом, которого Элосса не могла понять. Как ей найти ключ к этому?

Всего лишь иллюзия! Элосса держалась за эту мысль. Однако иллюзия шла к ней и медленно заносила меч, готовясь разрубить ее. Все инстинкты девушки требовали, чтобы она защищалась посохом. Но поддаться этому требованию — это могло означать смерть.

Мысленная форма… под первоначальным страхом девушки зашевелились другие эмоции. Возможно, это родилось из ее сна. И теперь ужас вызвало не появление скелета, а воспоминание о виденном ею разрушенном городе.

Какой-нибудь страж или воин погиб здесь. Но в чьей памяти сохранилось это и зачем вышло теперь против Элоссы?