Гильдия юристов-аферистов-утопистов и прочих специалистов в рамках законов РФ. Бюро решения проблем - Мальтина Аль-Самат

Изначально Моня предположил, что кастрация Зобара является не только самым лучшим выходом из положения, но и наиболее гуманным для всех, включая зверя. Но встретив яростный отпор любящего отца, который считал кощунством лишать наследства такого производителя, подумав, предложил следующее: дать соседям (особо нервным из них) возможность получать от Жориного волкодлака реальную выгоду. И тогда, даже если он все-таки завоет в ненадлежащее время, волна негодования не перерастет в цунами, «ай-ай-ай» не повлечет за собой визит участкового, и уж во всяком случае никто не станет разбрасывать кости с мышьяком под двери этого кретина.

К великой радости, опасения Георгия оказались напрасными: когда вошедшая в полный возраст Луна озарила нежным светом кровать с Зобаром (да, у него была своя кровать!) и позвала его своим томным голосом (который способны слышать только поэты, писатели, художники, вампиры, волки и волкодавы), пес вжался в матрац, поднял морду навстречу лунному потоку, приоткрыл пасть, и начал было тихонечко поскуливать. Но услышав знакомый звон, издаваемый той самой унитазной цепью бабы Нади, безжалостно побрякивающей в руках любимого хозяина, обмяк, сник и обиженно затих. Сделав на прощание два жалобных взвоя, он опустил морду на лапы, вздохнул и уснул.

Благословляя премудрую бабушку и поцеловав цепь от ее бачка, Георгий повесил спасительницу на гвоздь над ложем Зобара и почувствовал, что он вновь счастлив. Но было уже поздно. К моменту полнолуния соседи безнадежно обожали Зобара. С разрешения управдома Тихона Данилыча, за две недели до часа икс, на дверях подъезда была вывешена афиша: «Персонально для жильцов дома 43 по Ульяновской улице (подъезд автор решил не указывать) состоится встреча с дрессировщиком из дружественной Болгарии, Эммануилом Марковичем Гольденштейном, и жильцом нашего дома, цирковым артистом Лайко-Зобаром. Встреча состоится в 19:00 такого-то дня октября, в пятницу. Только для жильцов данного дома вход бесплатный».

Георгием был организован очень неплохой по тем временам фуршет. Стол был накрыт в зале для собраний участников кооператива – да, дом был кооперативный, и люди в нем жили непростые. Шампанское для дам, коньячок для товарищей мужеского пола, красная и черная икорка, бутербродики, салатики, тарелочки и белая скатерть! Конфеты и сиропы для детей располагались отдельно. И, конечно же, мясо для Зобара!

Моня был великолепен. Во вступительном слове он рассказал, какова международная ценность этой собаки, как любят ее болгары. Насколько она редка. Соседям, растроганным и ублаженным вниманием к себе международных артистов, а также предвкушением вкусного застолья, какое не снилось даже при посещении буфета Большого театра в антрактах (из-за чего многие советские люди и посещали тот самый театр), да еще и бесплатного! – Моня рассказал о добром сердце этого большого пса, о его любви к детям и всему живому.

Зобар нервно дышал. Люди!!! Много!!! Дети!!! Еда!!! Но строгий ошейник и твердая рука Эммануила Марковича требовали от пса выполнения протокола собрания. Утомленным трудовой неделей, долгими речами Мони и запахами фуршета нарядным людям, гордящимся выпавшей на их долю честью, было поведано, что пес все это время радовал своими номерами жителей Болгарии, но похудел от ностальгии по Отечеству и родному дому. Да! В ту страшную ночь Зобар выл, предчувствуя отъезд на чужбину. Затем, ко всеобщему восторгу, Лайко облобызал общеподъездную кошку Мусю, которую лапы принесли на запахи еды. Потом были игры с детьми. Потом для зарубежной прессы была фотосессия собаки с жильцами, а потом случилось невероятное: каждый вечер со щенячества Зобар получал от любящего хозяина витамины, разводимые в одной из тех самых рюмочек, что теперь красовались на столе с коньячком. Витамины были разные. Мерзкие, невкусные, но очень полезные, и пес беспрекословно их потреблял. Разгорячившись от общего внимания, запахов еды, фотовспышек и прочих приятностей, Зобар подлетел к столу, залихватски опрокинул в себя рюмку коньяка, закусил куском мяса и свалился спать. Вот это был номер!

После этого представления к Георгию ходили посетители. Дальновидные мамы искали протекции в цирковое училище для своих отпрысков, взрослые просили привезти им различные дефицитные товары из-за границы (что и исполнял находчивый Моня с помощью знакомой стюардессы), а дети прибегали поиграть с собакой.

И вот за приличный гонорар Эммануил Маркович с Зобаром вечером 7 ноября были приглашены на день рождения дочери одного из жильцов, занимающего завидный пост в сфере снабжения, чтобы удивить и развлечь гостей «чем-то особенным».

Надо было срочно что-то придумать. Но чем мог удивить Моня, не имеющий никакого понятия о дрессировке, с наивным в свою пользу своенравным животным, хорошо знавшим только одно дело (в котором он и правда был неотразим). Но в те нравственные времена показы таких номеров не заказывали и не ждали. Конечно, можно было не пойти, сославшись на недуг, понос и недосыпание. Но как мог Эммануил Маркович отказаться заработать месячный оклад Георгия за час позора? Да и Георгию, потратившему массу денежек на фуршет, проживание зверя в деревне и Монину дружбу, подработка лишней не казалась.

Один раз Моню крепко выручило, а может, и спасло жизнь хорошее образование и знание истории. Да, именно побег Керенского в женском платье надоумил его на представление в военкомате. Вот и сейчас призрак Александра Федоровича пришел ему на ум и, галантно откланявшись, уступил место Шерлоку Холмсу и доктору Леве, однокласснику Эммануила Марковича, непризнанному гению науки, химику-террористу, романтику и психу, не раз повергавшему в ужас ответственных за противопожарную безопасность товарищей своими экспериментами по соединению несоединимых соединений. Собака Баскервилей! А чем хуже он, громадный волкодав, который в отличие от страшного хищника, безопасный добряк, мечтающий лизнуть пяточку у каждой кошки? И вот раздался звонок в дверь, и на пороге появился Лева. Время еще позволяло, и Лева присоединился к сидящим за столом.

– За успех и за гениев науки!

Это был пятый тост у Георгия и Мони и, признаться, не первый у вновь пришедшего Левы.

– Вы уверены, что эта краска безопасна для собаки? – беспокоился Георгий.

– Однозначно! – ответил химик, и в доказательство своего утверждения достал из кармана баночку снадобья, намазал себе ладонь, смачно ее лизнул, запил коньком, выключил свет и показал друзьям светящуюся ладонь. Выждав полчаса и видя, что Лева все еще жив, здоров, в меру упитан и слегка пьян, Георгий дал «добро».

Зобара обильно намазали волшебной мазью. Моня достал из сумки принесенные на этот случай рога, являвшиеся трофеем Мониного отца – охотника, и еще сегодня утром красовавшиеся в его кабинете над письменным столом. Обмазав их той же краской, товарищи не без труда водрузили светящиеся рога на голову Зобара, потратив на это не одну упаковку марлевого бинта. Затем раскрасил себя и Моня, так как именно он должен был ввести добродушное чудище Британских болот на праздник дочери одного из столпов советской экономики.

Но даже гениальный Эммануил Маркович не был в силах изменить злой рок и все предвидеть. Зобару срочно приспичило облегчиться, и, невзирая на боевую раскраску обоих, Моне пришлось вывести лютого зверя на улицу. На минуту. Но не тут-то было!