Лесная королева - Мора фон Эпштейн

Минутная слабость прокатилась по телу и замерла в кончиках пальцев, начинающих мелко подрагивать. Холод, рванувший грудь, мгновенно проник во все мышцы, суставы и даже мельчайшие сосуды. Ей показалось, что она уже не сможет встать или пошевелиться, настолько чужая боль подточила былую решимость. Но девушка медленно отвела руки в стороны, и притихшая деревня увидела, что парень здоров, а о недавних ранениях напоминает лишь забрызганная кровью одежда.

– Вот и всё, – устало выдохнула Сильвия, поднимаясь с колен и пропуская мать к лежащему без сознания сыну, – переломы и вывихи я вылечила, а синяки разойдутся со временем.

– Спасительница ты наша, – женщина схватила и поцеловала ей окровавленные руку, словно королеве, – вовек твоей помощи не забуду, да воздаст тебе Господь за милость.

– Ну, что вы, – улыбнулась девушка, настойчиво высвобождая ладони, – не надо меня благодарить. А Йвану передайте, чтобы в следующий раз был осторожнее.

– Сильвия, – священник глядел в её побледневшее лицо, – с тобой всё ли хорошо?

– Да, со мной всё в порядке. Это просто из-за того, что много сил поте…

Сильвия сделала ещё один небольшой шаг в сторону, но мир перед её глазами покачнулся и подёрнулся сумрачно-чёрной дымкой, готовой унести её в мир слабости и боли. Виктор успел увидеть, как её бледное лицо стало практически серым, и тут же шагнув вперёд, поймал падающую девушку. Тонкие руки вскинулись под напором воздуха, волосы взметнулись как крылья, но тут же опали, раскинувшись причудливым узором на его рукаве и плече.

«Какая она лёгкая. Словно её кости, как у птицы, пустотелые. И хрупкая. Странное сочетание золотого и красного. Никогда такого не видел…»

– Ох, ты, – взмахнул руками священник, бросаясь к ней, – ведь спрашивал же. Э-э, Виктор, будьте добры, помогите её переправить к ней домой, там о ней родители позаботятся.

–Да, конечно, – рассеянно ответил мужчина, поднимая её на руки и стараясь не выдать собственных мыслей, – показывайте куда нести.

Отец Альхем начал указывать дорогу, торопливо шагая впереди, и постоянно оглядывался, словно боясь, как бы что с ней не случилось. Инквизитора слегка позабавило такое поведение, тем более что ему был понятен этот страх. Уж кто, но священник должен был знать, какая слава тянется за ним несколько лет. Теперь трясётся за всех и каждого.

«Наверняка думает, что я могу её прямо тут съесть, пока он не видит. Без соли и перца. Что за глупости. Не знаю, смеяться мне или злиться, совершенно предсказуемый человек. В отличие от этой девушки. Сильвии».

– Сюда, – замахала руками с порога пожилая женщина, распахивая настежь дверь,– заносите осторожнее. Бедненькая моя, опять ты себя до потери сознания довела. Ну что за несчастье такое. Теперь будешь целый день лежать.

Мать ещё что-то говорила и говорила, хлопоча вокруг, но Виктор не слушал, укладывая девушку на небольшую грубую кровать. Её голова бессильно откинулась на подушку, и он сам того не желая, придержал её, стараясь устроить хоть немного удобнее. Было видно, что Сильвию начинает колотить озноб, словно она провела несколько часов на морозе, а на лбу выступили капельки пота. Длинные густые ресницы, отбрасывающие тень на скулы, мелко подрагивали, губы стали белыми и жалобными. А кожа была холодной.

Неожиданно для всех, как только Виктор отступил в сторону, девушка еле слышно застонала и, перекатившись на бок, подтянула колени к груди, стараясь обхватить их руками. Священник подхватил одеяло и закутал её, а мать, всплеснув руками, бросилась к небольшому горшку на столе.

– Пойдёмте, – устало вздохнул Альхем, поворачиваясь к двери, – через несколько часов с ней будет всё в порядке.

Инквизитор коротко кивнул.

«Довожу до вашего сведения, что прибытие в вышеозначенную деревню прошло как планировалось, без задержек и неприятностей. Со вчерашнего дня я приступил к работе и наметил план действий, подвижки в котором уже есть…»

Инквизитор неторопливо обмакнул перо в чернила и на мгновение подняв взгляд к потолку, продолжил отчёт высшим иерархам. На утро следующего дня двое стражников должны были отправиться с ним в город.

«… успел тесно пообщаться с обретающейся в лесу нечистью, а потому задержусь здесь дольше, чем планировал ранее…»

За окном давно наступила ночь, так нелюбимая им за каверзы и неожиданные события, а ещё за то, что, по его мнению, она была временем Дьявола и его приспешников. Но сейчас у него на столе горела свеча, робко отвоёвывающая у темноты небольшой кусочек пространства, и сам он без плаща и камзола сидел и писал сообщение.

«…Возможно обнаружение сильного помощника Дьявола. Но требуется время на уточнение. Да спасёт меня Господь от ошибки…»

Виктор устало вздохнул. Его ладонь непроизвольно коснулась едва видимой под рубашкой повязки.

«…может быть, потребуется помощь, если не смогу удержать ситуацию под контролем…»

А в небе, словно в насмешку, светила растущая луна.

«…противник очень опасен. Имя…»

Ветер вихрем перенесся мимо едва видимого от земли окошка и с воем унёсся в небо.

«… Сильвия».

Виктор тряхнул волосами, словно назло лезущими прямо в глаза и, с трудом разогнувшись, потянулся. Противное покалывающее ощущение, зародившееся где-то в глубине души, усилилось и начало ощутимо грызть рёбра. Мужчина едва слышно выругался, с трудом расстегивая непослушными пальцами верхнюю пуговицу рубашки и оттянув ставший вдруг тесным воротник, порывисто вздохнул. Но облегчения это не принесло, воздух, ещё вечером посвежевший от наступившей прохлады, стал душным и начал сдавливать лёгкие, словно собирался их разорвать, как зверь рвёт ослабевшие путы.

Инквизитор попытался встать на подгибающихся ногах, но они неожиданно перестали его слушаться. Стул с грохотом опрокинулся на пол. Стопка листков разлетелась по полу от одного неровного движения, когда мужчина попытался замедлить своё падение. Но ставшие чужими пальцы соскользнули со столешницы, и Виктор со сдавленным хрипом повалился на колени, судорожно хватаясь за горло и всё ещё борясь с нахлынувшей болью.

Комната медленно поплыла перед его помутневшим взором, как враг, стараясь зайти со спины, и последнее, что он успел отметить затухающим сознанием, это нечёткую размытую тень мелькнувшую за окном.

– Виктор, – тихий голос пробился к его погружённому в темноту сознанию, как рассветный луч пробивается через плотную пелену облаков, – Виктор, ответь мне.

Он вновь почувствовал, что живёт, хотя боль не подумала отпускать его из своих объятий. Вновь услышал, как бьется сердце, как воет за окном ветер, как срывается с чьих-то губ неровное дыхание. Ощутил, что лежит на собственной кровати, до пояса укутанный одеялом, а рядом, охватив его запястья тонкими пальцами, кто-то сидит. Воспоминания о произошедшем возвращались